Всеволод Рождественский - Стихотворения
379. «Разбег его стихов подобием прибоя…»
Разбег его стихов подобием прибояС гривастой пеною на крутизнеВновь моря доносил дыхание живоеВ размерном грохоте, катящемся ко мне.Был этот гордый стих не ветра порожденье,А поднят из такой безмерной глубины,Что наполняли слух блаженство и мученье,Самой Поэзией завещанные сны.Так только и могла рождаться та свобода,Тот пламенный язык живого естества,В котором заодно и сердце, и природаИскусству отдают победные права!
Февраль 1977380. «Цветок нежданный жив одно мгновенье…»
Цветок нежданный жив одно мгновенье.Теряя безвозвратно облик свой.Но как прекрасно хрупкое виденье,Слетевшее к нам с выси снеговой!Снежинки! Не найти милей узораИз лепестков и венчиков таких!И что они растают слишком скоро,Жалеть не надо… Остается стих.
Апрель 1977381. «И сыплется меж пальцами песок…»
…И сыплется меж пальцами песок,Скользят, уходят легкие мгновенья…Скажи, вздохнув: всему положен срок,И берегись соблазна возвращенья.
Нам в жизни ничего не повторить,Что встретишь на пути, всё будет внове,Сменяется одна другою нить,Растет узор на той же всё основе.
Ты ткешь ли розу иль чертополох —Не выйти из привычного квадрата.Вложи в свой труд запечатленный вздохИ не жалей, что нет ему возврата!
Июнь 1977382. «Родословное древо? Оно у меня…»
Родословное древо? Оно у меняПросто-напросто деревом стало.Я не знаю, какая былая родняМне в веках положила начало.
Знаю только, что дедов и прадедов речь,Сохранив их живое дыханье,Мне дана, как когда-то наследственный мечЗавещался сынам в достоянье.
Неисчетные предки в былое ушли,Потонули во мгле баснословной,В недрах времени, в пажитях русской земли,В безымянной моей родословной.
Никакого герба не бывало в роду,Да и что ему дать в самом деле?Из бересты витую пастушью дудуИль шатер нашей северной ели?
А когда бы пришлось сочинить и девиз,Я сказал бы — пусть это не ново:«В этом сердце все русские реки сошлисьИ созрело, как яблоко, слово».
Июль 1977383. ПСИХЕЯ
Не в отвлеченном мире рея,А на земле земным дыша,Миф древней Греции — Психея —Мы переводим как Душа.
Ну что ж! Условное названье,Привычное нам с давних пор.Оно в единое дыханьеСплетает чувств нестройный хор.
В простом, коротком русском словеДух с плотью соединены.А жизнь влила в биенье кровиПечаль и радость, явь и сны.
Июль 1977384. «На нас глядят два озера печали…»
На нас глядят два озера печали,И в каждом по звезде отражено.В эпоху Возрождения писалиТак лишь мадонн на фоне синей дали,Земных или небесных — всё равно.
Вот почему извечный лик мадонны,Лик женщины с младенцем на руках,Сияньем материнства озаренный,Стал обликом не фрески иль иконы,А вечности, земной презревшей прах!
Июль 1977385. «„В чем счастье?“ О, как выспренно и странно…»
«В чем счастье?» О, как выспренно и странноЗвучит вопрос. А наше бытиеДает ответ: не общая нирвана,А как и жизнь — у каждого свое.
Бесчисленною гаммой толкований,Друг с другом вечно спорящих, оноНе может быть по прихоти желанийЛишь поровну на всех разделено.
Ему одно, тебе — совсем другое.А иногда случается и так:То, что готов оценивать ты вдвое,Для твоего соседа лишь пустяк.
Нет истины печальней и банальней,И спорить с нею как-то не к лицу.Что было счастьем на дороге дальней,Становится нам ясно лишь к концу.
Август 1977386. «Заблудились старые преданья…»
Заблудились старые преданьяВ ярком свете истин о былом,Меркнут перед зеркалом ПознаньяТени их в тумане вековом.
Но ведь в их потемках что-то было —Не бывает дыма без огня, —И не всё бесследно погасилоНаступленье солнечного дня.
Не напрасно философский каменьПращур нашей химии искал,Хоть и не дался ему экзамен,Новый в тигле не вскипел металл.
Не напрасно, распрямляя крылья,Думал небо покорить Икар.Не погасли древние усилья,Не растрачен Прометеев дар.
Сослепу мечта тогда бродилаПеред строгой тайной естества.Всё еще непознанная силаРазум человеческий вела.
Эти первые века разведкиДаром для Науки не прошли.Не глупей нас были наши предкиВ темных мифах Матери-Земли.
И не диво ли, что о грядущем —Не о прошлом — думали они.Их прозреньям, лишь вперед зовущим,Будем благодарны в наши дни!
Август 1977387. «У волн Атлантики, бегущих неустанно…»
У волн Атлантики, бегущих неустанноК холмистым берегам, окутанным в туман,На малом островке нашел в тени платанаПоследний свой приют Рене Шатобриан.
А там, в Америке, в стране из книжки старой,На сельском кладбище, где темный граб шумит,Лежит поверх плиты, укрывшей прах Эдгара,Осколок пламени, литой метеорит[36].
Я вижу перья пальм у заводи зеленойИ гроздья островов с огромной высоты,Куда друзья несли пирогу Стивенсона,Скитальца всех морей, любовника мечты[37].
А в северной весне, прозрачной и нескорой…Мне хочется туда, в черемуху и дождь,В листву Тригорского, в поля, в Святые Горы,Где белый памятник, и шум берез, и ночь…
Но есть еще страна. Перед лицом закатаТам жадно корни трав в степной шафран впились,И скалы высятся, где вход в Аид когда-тоНа сумрачной ладье дерзал искать Улисс.
Там блещет и бежит синеющая влага,Вскипающей грядой весь берег окатив,И, внемля шуму волн, встал профиль Карадага,Как будто сам поэт глядится в свой залив.
И на его холме[38], где мак роняет пламя,Где режут синь стрижи и рушится прибой,Не надышаться мне ни солнцем, ни ветрами,Глаз не насытить мне свободной синевой!
Когда придет мой час, к земле хочу припасть яИ возвратить ей всё, что накопить я мог,Чтоб вечно жить и жить — и в ветре, полном счастья,И в грохоте волны, бегущей на песок.
1933, 1977388. «Юность, юность! Ты ушла до срока…»
Юность, юность! Ты ушла до срокаЛебединою строфою Блока,
Облаком с серебряным отливом,Месяцем турецким над заливом…
Были окна настежь, были зори,Облака, похожие на море,
Липы были сквозь чугун узора,Полукруг Казанского собора,
Мостик был, горбатый, низкорослый,Где зарю разбрызгивали весла,
Город был из дымного стекла,—И со мною в лодке ты была.
Сердце никогда не забывалоНи иглы бессонной, ни канала,
Ни реки расчесанные косы,Ни зари, холодной и белесой,—
И сейчас в раскрытое окноВсё моей любви возвращено.
Проходя по улицам знакомым,Каждому здесь радуюсь я дому,
Крепости с иглою вознесенной,Невскому граниту и колоннам,
Площадям, покрытым славой вечной,И садам, лепечущим беспечно.
Белые рабочие кварталы,Ленин у Финляндского вокзала,
Кировский проспект и Острова,Чайки над мостами и Нева —
Всё сроднилось с юными годами,Всё живет, не расставаясь с нами…
Город мой, всегда живой с живыми,Береги заслуженное имя,
Гордую незыблемую честь —Говорить, что ты и был, и есть.
Что шумишь ты бодростью всечасной,Что растешь ты вольно и прекрасно,
Что, лучом пронзая черноту,Как линкор, стоишь ты на посту.
1935, 1977389. «Я думаю о том, что жадно было взято…»
