Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

Костры

Да, и жгучие кострыЭто только сон игры.Мы играем в палачей.Чей же проигрыш? Ничей.

Мы меняемся всегда.Нынче «нет», а завтра «да».Нынче я, а завтра ты.Все во имя Красоты.

Каждый звук – условный крик.Есть у каждого двойник.Каждый там глядит как дух,Здесь телесно грезит вслух.

И пока мы здесь дрожим,Мир всемирный нерушим.Но в желаньи глянуть внизВсе верховные сошлись.

Каждый любит, тень любя,Видеть в зеркале себя.И сплетенье всех в одноГлубиной повторено.

Но, во имя глубины,Мы страдаем, видя сны.Все мы здесь, наоборот,Повторяем небосвод.

Свет оттуда – здесь как тень,День – как ночь, и ночь – как день.Вечный творческий восторгЭтот мир как крик исторг.

Мир страданьем освящен,Жги меня, и будь сожжен.Нынче я, а завтра ты,Все во имя Красоты.

Тайна горбуна

Ты, конечно, проходилПо обширным городам.Много мраков и светил,Много разных чудищ там.

Поглядишь и там и тут,Видишь полчища людей.Целый мир в любом замкнут,Мир обманов и затей.

Почему у горбунаТак насмешливо лицо?В этом доме два окна,Есть в нем дверь и есть крыльцо.

Что ж, войдем и поглядим.В этом скрыто что-нибудь.Если мы душою с ним,Он не может дверь замкнуть.

Мы заходим в темный ход,Видны знаки по стенам.Опрокинут небосвод.И немножко жутко нам!

Ум наш новостью смущен,Искаженность манит нас.Здесь нежданный свет зажжен,Постоянный свет погас.

Кто вошел в такой уют,К Сатане он бросил взглядВ этой храмине поют,И, как в храме, здесь кадят.

Кверху поднятым лицомПримешь небо и весну.Спину выгнувши кольцом,Встретишь мрак и глубину.

И невольно душит смех,И ликует как змея.Оттого что тайный грех –Оттененье бытия.

Оттого у горбунаИ насмешливо лицо.Эта странная спина –Сатанинское кольцо!

Голос дьявола

Я ненавижу всех святых,Они заботятся мучительноО жалких помыслах своих,Себя спасают исключительно.

За душу страшно им свою,Им страшны пропасти мечтания,И ядовитую ЗмеюОни казнят без сострадания.

Мне ненавистен был бы РайСреди теней с улыбкой кроткою,Где вечный праздник, вечный майИдет размеренной походкою.

Я не хотел бы жить в Раю,Казня находчивость змеиную,От детских дней люблю Змею,И ей любуюсь, как картиною.

Я не хотел бы жить в Раю,Меж тупоумцев экстатических.Я гибну, гибну – и пою,Безумный демон снов лирических.

Враг

У меня был враг заклятый,  У меня был враг.На его постели смятойХохот демона проклятыйОживлял полночный мрак. Без него жена смеялась, Обнималась, целовалась. Хохот демона был мой. Побыл с ней. Ай-да! Домой!

Враг заклятый был далеко.  Возвратился. «Честь!»Ты, без страха и упрека!Я, как ты, во власти рока.Хочешь? Что же, месть, так месть. Час и место. Мы явились. Мы сошлись и поклонились. Чей-то взор покрылся тьмой. Хохот демона был мой!

Избирательное сродство

(сонет)

Я с нею шел в глубоком подземелье,Рука с рукой, я был вдвоем – один.Мы встретились в сверкающем весельи,Мы нежились, как лилии долин.

Потом пришли к дверям старинной кельи,Предстала Смерть, как бледный исполин.И мы за ней, в глубоком подземелье,Стремились прочь от зелени долин.

Мы шли во тьме, друг друга не видали,Любовь была как сказка дальних лет,Любовь была печальнее печали.

В конце пути зажегся мрачный свет,И я, искатель вечной Антигоны,Увидел рядом голову – Горгоны.

Неразлучимые

Под низкою крышкою гроба,  Забиты гвоздями,Недвижно лежали мы оба,С враждебными оба чертами.

Застывшие трупы, мы жили  Сознаньем проклятья,Что вот и в могиле – в могиле! –Мы в мерзостной позе объятья.

И Дьявол смеялся надгробно,  Плитой погребальной:«Эге, – говорил, – как удобноУродцам – в могиле двуспальной!»

Два трупа

Два трупа встретились в могиле,И прикоснулся к трупу труп,В холодной тьме, в тюрьме, и в гнили,Прикосновеньем мертвых губ.

Они, влюбленные, когда-тоДышали вместе под ЛунойВесенней лаской ароматаИ шелестящей тишиной.

Они клялись любить до гроба.И вот, по истеченьи дней,Земная жадная утробаВзяла их в пищу для червей.

Тяжелые, с потухшим взглядом,Там, где повсюду мгла и мгла,Они лежат так тесно рядом,Зловонно-мягкие тела.

Для мелких тварей ставши пищей,И разлученные с душой,Они гниющее жилище,Где новый пир, для них чужой.

И дико спят они в тумане,И видят сказочные сныНеописуемых дыханийИ необъятной тишины.

Над болотом

Над болотом позабытым брошен мост,За болотом позабытым брызги звезд.Там, за топью, цепенея, спит Лазурь,Затаив для дней грядущих сумрак бурь.

Неживые, пропадают брызги звезд,И к болоту от болота брошен мост.И одно лишь не обманет – жадность бурь,Ею дышит – с ней в объятьях – спит Лазурь

Ведьма

Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу.Спросил ее: «Ты знаешь ли, какой я грех несу?»Смеется ведьма старая, смеется что есть сил:«Тебя ль не знать? Не первый ты, что молодость убил.Отверг живые радости, и стал себе врагом,И тащишься в дремучий лес убогим стариком».Я вижу, ведьма старая все знает про меня,Смеется смехом дьявола, мечту мою кляня,Мечту мою о праведном безгрешном житии, –И молвил ей: «А знаешь ли ты чаянья мои?Я в лес вошел, но лес пройду, прозрачен, как ручей,И выйду к морю ясному божественных лучей».Смеется ведьма старая: «Куда тебе идти?Зашел сюда – конец тебе: зачахнешь на пути.Сии леса – дремучие, от века здесь темно,Блуждать вам здесь дозволено, а выйти не дано.Ишь, выйду к морю светлому! Ты думаешь: легко?И что в нем за корысть тебе! Темно и глубоко».И ведьма рассмеялася своим беззубым ртом:«На море жить нельзя тебе, а здесь твой верный дом».И ведьма рассмеялася, как дьявол егозя:«Вода морская – горькая, и пить ее – нельзя».

Incubus

Как стих сказителя народного,Из поседевшей старины,Из отдаления холодного,Несет к нам стынущие сны, –

Так темной полночью рожденныеВоззванья башенных часов,Моей душою повторенные,Встают как говор голосов.

И льнут ко мне с мольбой и с ропотом:«Мы жить хотим в уме твоем».И возвещают тайным шепотом:«Внимай, внимай, как мы поем.

Мы замираем, как проклятия,Мы возрастаем, как прибой.Раскрой безгрешные объятия,Мы все обнимемся с тобой».

И я взглянул, и вдруг, нежданные,Лучи Луны, целуя мглу,Легли, как саваны туманные,Передо мною на полу.

И в каждом саване – видение,Как нерожденная гроза,И просят губы наслаждения,И смотрят мертвые глаза.

Я жду, лежу, как труп, но слышащий.И встала тень, волнуя тьму.И этот призрак еле дышащийПриникнул к сердцу моему.

Какая боль, какая страстная,Как сладко мне ее продлить!Как будто тянется неяснаяНепрерываемая нить!

И тень все ближе наклоняется,Горит огонь зеленых глаз,И каждый миг она меняется,И мне желанней каждый раз.

Но снова башня дышит звуками,И чей-то слышен тихий стон,И я не знаю, чьими мукамиИ чьею грудью он рожден.

Я только знаю, только чувствую,Не открывая сжатых глаз,Что я как жертва соприсутствую,И что окончен сладкий час.

И вот сейчас она развеется,Моя отторгнутая тень,И на губах ее виднеетсяВоздушно-алый, алый день.

Пожар