Афганская поэма - Виталий Агафонов
Уже зарыли от тушенки банку,
и ждал команды вверенный отряд.
Сигнал Варнавского: «Я вижу двух душманов!
Идут, торопятся, возможно, к кишлаку!
Иль к горному ущелью по бурьянам!
Вот, вот дорогу, у скалы, пересекут!»
И вновь внимательность, чтоб разгадать секреты,
рекогносцировка¹¹, вплоть до мелочей.
«Вопросов много, где найти ответы,
как сделать так, чтобы было половчей.
Идут, торопятся, оглядываясь часто.
Одеты плохо. Сами налегке.
И без оружия, такие вот контрасты.
Возможно банда здесь невдалеке.
Врагам нужна советская колонна,
иначе б не ходили нагло днём!»
И где-то вдруг закаркала ворона.
Те двое юркнули в разрушенный проём.
Пустились тут же, часть ребят по следу,
и снова обнаружили двоих.
Негромким говором, ведя свою беседу,
зашли в кишлак, дорогой напрямик.
Расчёт один – идут в свою берлогу,
зияют щели, словно зверя пасть.
«Идём вперёд! Внимательней под ноги!
Возможно, затаились, чтоб напасть!»
Возвысились забытые строения.
Окопной линией красуется арык.
Преодолев барьер без промедления,
залёг отряд. Вдали дувальный стык.
Как на ладони брошенное поле,
растёт бурьян, дурманя всё вокруг.
Своею жизнью управлять ни кто не волен,
надежда лишь на крепость верных рук.
Надежда лишь на знание и опыт,
на тактику открытых площадей.
На боевой порядок, выжить что бы,
без сложностей и хитростных затей.
¹действия повторяемые постоянно в случае нападения.
² геологическое тело, сложенное ледниковыми отложениями. Представляет собой неоднородную
смесь обломочного материала – от гигантских глыб, имеющих до нескольких сотен метров в
поперечнике, до глинистого материала, образованного в результате перетирания обломков при
движении ледника.
³скатерть, используемая во время трапез.
¹¹разведка для получения сведений о противнике, производимая лично командиром и офицерами
штабов перед предстоящими боевыми действиями
Засада
Когда-то здесь усердные дехкане,
трудились на подаренных полях.
Заброшенность сердца людские ранит.
От дел святых остался только прах.
По флангам, перебежкой, слева, справа
пошли вперёд, а сорная трава,
им помогала прятаться исправно,
и стоит ли на что-то уповать.
Для перебежек многого не надо:
бросок, залёг, и место поменял.
Манёвр прост, за это жизнь в награду
даёт бойцу огня свинцовый шквал.
Уже почти добрались до чинары,
один манёвр будут у стены.
Пошла последняя в броске по полю пара,
на горный кряж мечты занесены.
Не сильный блик меж створками дувала,
сразил цветок над взмокшей головой.
И пули разом, плотным покрывалом,
полились смертоносною волной.
Свистят безбожно ставленники смерти,
срезая кроны хиленьких дерев.
Танцуют хором в пляске круговерти,
полукольцом отходы заперев.
Как на ладони, ни куда не скрыться,
прижатым, только гибель, или плен.
Летит по небу смерти колесница.
И крикнул лейтенант: – Ползём вдоль стен!
– К арыку, мой приказ! Валеев, тоже!
– он зыкнул на лежавшего бойца,
– Иди к колонне ротный пусть поможет!
– сказал, смахнув кровавый пот с лица.
– Оставь гранаты! Я вас всех прикрою!
Спасай ребят! Ну что лежишь?! Иди!
– и он мотнул усталой головою,
– Пока не перерезаны пути!
И поползли смиренно по приказу.
В неравной схватке биться, смысла нет.
Уверенные в рост бандиты сразу,
пошли вперёд к солдатам следом вслед.
Манёвр прост, им нужен кто-то пленный,
чтоб расспросить про силу «шоурави».
Давно гранатами решили бы проблемы,
но русский дух всегда не победим.
Как будто нет войны, стрельбы, приказов.
В округе жизнью буйствует весна.
И не окинуть всё кровавым глазом,
жаль, не успеют лучшее познать.
А замполит считал своих душманов.
Желая расстрелять бойцов в упор,
не прячась, выбегая из дувалов,
кидали на бойцов надменный взор.
Вот, вот дойдут до нужного арыка,
чтоб уничтожить кровного врага.
Зловещим залпом, без помпез и крика,
окрасить кровью эти берега.
И тут взорвалось следом три гранаты.
За спинами «надменных» шёл огонь.
Ещё живут советские солдаты.
Ещё крепка разбитая ладонь.
И снова бой, и снова в поле воин,
сражается, как встарь с врагом один.
Лишь тот в сражениях бессмертия достоин,
кто в том сражении, и бог, и властелин.
Последний миг
Суровый ветер свищет среди скал,
сметая осторожные шаги.
Звериный взгляд. Насмешливый оскал.
О, матерь божья, сыну помоги!
Какое бешенное сердцебиение,
стучит напевом в грозовых стихах.
Замедленно стираются мгновения,
и от обиды слёзы на глазах.
Всего лишь миг, и пролетели годы,
одной чертой, как карта на столе.
Задумчиво и смело смотрят своды.
Решительность застыла на челе.
Перед глазами детская пора,
как много времени прошло с тех дивных пор.
Семейные на кухне вечера.
И длинный, и серьёзный разговор.
Потом училище, курсантская стезя,
наряды, кафедры, мечтанья в вечера.
Конечно же армейские друзья.
И офицерская суровая пора.
Афганистан! Став замполитом роты,
осуществил заветную мечту.
Другими стали замыслы, заботы.
Но верил он в счастливую звезду.
В среде армейской служба, как икона:
присяга, честь и делай так, как я.
Совсем другие на войне законы.
И стойкости в солдатах не отнять.
Изрешечено раздробленное тело,
но боли нет, лишь странность на устах.
Могу одно сказать Отчизне смело:
«Он поборол смятение и страх!»
Застыл на миг задумчивый Афган.
«Хватило б силы дёрнуть за кольцо!
И вот тогда умрёт со мной душман!»
– Он не был трусом, не был подлецом.
Встреча врагов
Кто уложил на поле пол отряда,
главарь решил взять что-нибудь с собой.
За мёртвого не много, но награда,
ответ держать придётся головой.
Сорвался план, опять уйдёт колонна,
Хекматиар вновь спросит за провал.
Нужны для боя новые патроны.
Ни кто такого здесь не ожидал!
Лежит в крови расстрелянное тело.
Не сдался в плен: «Так кто же он такой?!
Сражался бесподобно, оголтело,
и грудь прижал кровавою рукой!»
Он наклонился над кровавым телом,
полез в карман, забрать хоть что-нибудь.
И тут внутри вдруг всё похолодело,
легла граната мёртвому на грудь.
Взглянул Ахмад на злейшего врага.
Ну что же мог ещё ему сказать.
За кисть схватилась мёртвая рука
и встретились их злобные глаза.
Мертвец глазами светлой синевы
и превосходства над своим врагом.
Ахмад со взглядом удивления, кривым,
стал выглядеть полнейшим дураком.
Усмешка пробежала по лицу,
последний взгляд послал врагу мертвец.
Попав в капкан советскому бойцу,
матёрый понял, это был конец.
Четвёртый взрыв раздался у скалы,
и нет тех слов, чтоб высказать печаль.
На крыльях душу павшего орлы
собою унесли в чужую даль.
И долгим звуком раздавалось эхо
в массивах гор, средь быстрых, шумных рек,
особым знаком самой лучшей вехой:
«Погиб герой, советский человек!»
Помощь
Стоят муджахиддины у арыка.
Бумажный змей¹ поднялся в небеса,
в след улетело в горы эхо крика,
в ответ раздались громко голоса.
«Держись Санёк, бежим, почти уж рядом!»
– кричал по гарнитуре командир.
