Олег Юрьев - Стихи и хоры последнего времени

Осень в полях (80-е гг.)

а там – в горах перегородчатыхв темнобородчатых борахсырые птицы в кожах сводчатыхкак пистолеты в кобурах —вот – подвигáют дула синиеи черным щелкают куркоми прямо по прицельной линиилетят в долины – кувырком —

а там – на тушах замороженныхсады вздыхают как ничьии в поворотах загороженныхблестят убитые ручьи —и каждый вечер в час назначенныйпод небом в грыжах грозовыхзаката щелочью окаченныйна стан вплывает грузовик —

Стихи с Юга

волна наклонённых растенийв наклонное море ушлаи что же светлей и растленнейчем узкие эти тела?

и что же темнее и тленнейи ниже – длинней и темнейчем отблески – нá море – тéнейи блески – на небе – тенéй?

По эту сторону Тулы

Сквозь неясные поляныи поплывшие поляЛев Толстой, худой и пьяный,над тупыми колоколами —под крылами – под полами —пролетает тополя.

Тютчев тучный, ты не прядайсерным пледом на ветру —гром грохочет сивобрадый:граф пролетом над тусклым прýдомосыпает тухлым трутомсиволапую ветлу.

Звени, звени, маяк-гора

Звени, звени, маяк-гора —гора обратная, дыра близнечнаяпод шатким пологом голым-голашатра небесного – бесследно-млечная;над валким порохом, поднятым с тлакостра безместного, – мгла бесконечная.

С твоих ли звуков страшной прелестигудит на черном желтизна?Засну ли я, и в моря спелом шелестепоет, звенит вся жизнь из сна!

An die Freier [2]

пока мы были на войнекрай новомесячья в окнетугой как слово о полкуперетолкнул по потолкукосые полосы вовнеа косы полые в шелкудо толокна перетолоки заволок до поволок

пока мы плыли в облакахсгоревшим порохом дышаони на утлых каблукахпо острию карандашабежали млея и шуршав распотрошенных клобукахи сколько было их во мгленикто не знает на земле

когда я милый твой придуи облаком оболокупо пóдволоку подволокýкосые волоса в шелкукривые голоса в садутогда поднимется уракак поднебесная гора

а вы пока быкуйте фраера.никто не знает на землеи облаком оболокупо пóдволоку подволокýкосые волоса в шелкукривые голоса в садутогда поднимется уракак поднебесная гораа вы пока быкуйте фраера.

Стихи с Юго-Запада

1

Дымы распались на горахраспотрошенным гинекеем,и пеший грак, как некий Гракх,кричал на мéртвом языке им.

И слушал, копья наклоня,наклонный лес над влажным склоном,и два огня – как два коня —летели в воздухе зеленом.

2

За боярышник под дождем,сам себя на себя облокачивающий,на другой горе подожженколкий газ, облака поднакачивающий.

А за выжженный дочернагрозный куст – до последнего терния! —на иных горах дочтенакнига ветреная, вечерняя.

От нее ж летит на ветру глухомстрочка выветренная, слепая,самый дальний, последний и светлый холммглой дочернею засыпая.

3

Когда сказал зеркальный пух,протершийся сквозь неба купол,что свет зерцаемый попух,что свет зерцающий потухи в вишнях искрами захрупал,

что пал боярышник, что палс горы туман – как между стеколразъятых капель накопал —,что пар погас и газ попалв жерло небес и там зачпокал,

что крылья длинные свернулкороткий ястреб – и свернулся,и тенью выгнутой сверкнул,как будто сверху бездну ткнули к верху, в бездну, вертанулся… —

сейчас же знали мы: ага,ночные зеркала прорвало —вторая армия врага,поднявши тучи на рога,уже стоит у перевала.

4

солнца сушеная жёлчь, неба прожженная синь;

лавровишенье – бело-пронзительный блеск;

дуболиственье – мелкозýбчатый плебсв золотых париках, как Расин;

богумильские сосны в рыжей полуистлевшей золе;

лигурийского войска соломенный строй,пóд гору лёгший окровавлéнной махрой;

розоперстье прованское, сладкое, как керосин, —

все отливается в сизомолочном стеклепоперечного воздуха; и если долго глядеть на скалу,то из окон в скалевыйдут ласточки-люди и поползут по стеклу —направо и в рост,

а лодочки-птицы, голýбки, сестра за сестрой,крыльями быстро скрипя, полетят под горойна ущерб и налево – во мглу виноградных борозд;

и провожатый жужжащий замолкнет.

Стихи с Севера

полусумраком полныполусомкнутые купыснизу – вдоль заостренысверху – поперечно тупы

снизу – хлещут второпяхдлинноплечие моталасверху – блещут в тополяхискры белого металла

снизу косная водав прорезиненных прорезахсверху – полыханье льдаи негромкий гром железок

едем-едем в полумглепо сверкающей дорогеснизу – небо на землесверху – море на пороге.

Петербург

Спустился сон еще до тьмына сад, закрывшийся рукамисвоих смутнобелеющих камней.

Мы засыпали стариками,а просыпаемся детьмии даже лучше, кажется, – умней.

Над садом шелк небесный туги солнечно круглеет бокомнад твердым шевеленьем вод —последний щелк, последний стук,и вот, как в выдохе глубоком,корабль, шар и сад и небо поплывет —

тогда очнемся и начнем,гудя свежеподдутой пневмой,о человечестве ночноми о России полудневной.

Зима 2008

изгибаясь как пиларека в небо заплылá

и где она заплы́лапыльной пеленойвылеплен из пылаалый шарик ледяной

и где ракета взмыла —ускользая вследвырезан из мылаоплывающий свет

как бездымный порохкак бездомный прахпар парит вращающийсяна двойных ветрах

и никуда не детьсяот бездыханных вьюгдаже если с дамочкамиулететь на юг —

на мазутных пляжахне пересветитьмрáмористость ляжекизвестковость тить

даже и на поездедаже из умапотому что тьма вездеи везде зима

вставшая на два углазима в море заплылá

Два стихотворения о Павловске

1. В Павловском парке – выходя

как в оплетенные бутылив деревья розлили лунуа чуть оглянешься – не ты лискользишь перекошенный по дну?

и свет сквозь ветки заголенныйи ветер в дереве пустоми вечер белый и зеленыйи скрип и шорох и стук и стон

2. Павловск – во сне

за полоненною лунойв слезах – бежать – в одной сорочкев заполоненное лунойтьмы облако без оболочки

остановиться не дойдядо круга света и распадаи в черных пóлосах дождясреди – застыть – глухого сада

и засыпая до веснысвежо и горько пахнуть тленомв зеленых волосах луныплечом смутнея и коленом

Двадцать лет спустя

Я забыл эту зиму, слюдяную грозу,от нее даже дыму не осталось в глазу,даже в горле – намокшего меха.Двадцать лет я не помнил ни сон, ни слезу,ни растущую в сердце ледяную лозу,ни под сердцем жужжащее эхо.

Двадцать лет я не помнил и столько же зимэтот сладкий, прозрачный и плачущий дым,этот запах прощанья и страха.Двадцать лет мы – почти что незримо – кружими над садом седым, и над рядом чужимв плотном небе слоистого праха.

Что ж, пчела дорогая, теперь ты – сама,оттого что кончается эта зима,оттого что исполнились сроки.Неслучайно опять зазвенело ледкомнезнакомое небо, чей холод знаком —скоро в сердце подтает иззубренный ком,скоро снова откроется путь над летком —и свободы шажок неширокий.

Стихи с эпиграфами

Дождь, тринадцатистишие

В ужасных тех стенáх, где Иоанн,В младенчестве лишенный багряницы…

где лишéнный багряницысквозь пустые проводапарк чернеет в никуда

взяв перо у голубицыс разгромлённого гнездабыстрым почерком убийцыпишет пóд ветер вода

пишет пишет не допишетот земли и до небесжухлым паром не додышитпухлым жаром не допышетпровода не доколышет

и не с тенью и не без

Последняя весна, одиннадцатистишие