Александр Владимирович Соболев - Бухенвальдский набат
На фоне писательской и партийной неприязни к творческому наследию Александра Соболева ярче и благороднее выглядят единичные проявления уважения к покойному поэту. А именно это продемонстрировали словами и делами литературоведы В.Ф.Огнев и А.М.Турков. При участии Туркова состоялась публикация стихов Соболева в «Аитгазете», авторская радиопередача Соболева, посвященные ему отдельные газетные публикации.
Благодарна бывшему заместителю Министра кульгуры СССР В.И.Казенину. Только с его личной помощью удалось мне преодолеть сопротивление руководства фирмы «Мелодия» и бездействие руководства Советского Комитета защиты мира — выпустить в 1990 году памятную грампластинку Александра Соболева «Берегите мир» с песнями и стихами поэта. Больше сказать спасибо мне некому.
Обращалась я и к президенту России. Дважды. По поводу издания книг Соболева. Спрашивала, неужто новая власть не считает долгом совести оплатить выход в свет двух небольших его книг за счет средств, некогда отнятых у него прежней властью? Стоимость издания — всего лишь один-два процента от громадной суммы, им самим же некогда заработанной!..
В Комитете по печати, куда переслали письмо, к просьбе моей отнеслись с пониманием и решили частично дотировать издание стихов Соболева, тем более что к моменту принятия этого решения рукопись сборника уже находилась в издательстве «Московский рабочий» и до выхода ее в свет, по заверению главного редактора, оставалось чуть более года. Но миновал год, затем второй... Продержав у себя рукопись свыше трех лет, издательство вернуло ее мне. В письме генерального директора издательства Скачкова сказано: «Союз писателей книгу Вашего мужа (Курсив мой. — Т.С.) к изданию не рекомендует». Вот так-то...
В августе 1995 года Александру Соболеву, будь он жив, исполнилось бы 80 лет. Позвонила я заблаговременно в «Литературную газету», предложила отметить его юбилей, заодно рассказать о «без вины виноватом», извиниться, опубликовать подборку стихов забытого поэта. Ответ прозвучал как приговор: «Мы этого делать не будем». Мысленно я добавила: «Во веки веков. Аминь».
Так кто же он, Александр Соболев, — поэт забытый или забитый?
Однажды, в минуту душевного «прокола», я возопила: «Почему ты не расскажешь сам, как жилось тебе — честному человеку и поэту в ореоле славы твоего произведения? Почему не напишешь свою биографию?!» Он ответил: «Я все сказал в стихах». Он оказался прав. В меру сил своих я лишь дополнила его поэтическую исповедь.
И последнее. Деньги на издание книг Александра Соболева я получила путем обмена своей трехкомнатной квартиры на однокомнатную. Не окажись я владелицей «хором», оставшихся мне после смерти его и мамы, пропасть бы всему, что создал за полвека автор знаменитого «Бухенвальдского набата» поэт Александр Соболев.
Татьяна Соболева
СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
Небо хмуро, земля бела.Под ногами — и скрип, и хруст...Вот уж снова зима пришла,но остались тоска и грусть.
За окном снежок порошит,и румянит лица мороз.
Ну а я снова к стулу «пришит»...Ни мечтаний, ни страсти, ни грез.
Где-то там, на горячих катках,слышен гомон веселый и звонкий:это молодость на коньках мчитсяс жизнью наперегонки.
Где-то слышен задорный смех —он на лыжах с пригорка летит...С неба падает,падает снег...
Где ж мои вы, дороги-пути?.Где?..
1932
Я ВЕРУЮ
Меня ругают близкие,что не туда иду,что я на путь на истинныйникак не набреду.
Шатаюсь-де и путаюсь,шальная голова,живу одной минутою,а там — хоть трын-трава!..
Ботинки, мол, истоптаны,чуть пятки не видны,в пяти местах заштопаныпоследние штаны...
Нет, уши не закроюя от этакой молвы.Конечно, все по-своемуразумны и правы.
Знакомые и близкие,им вовсе невдомек,что путь мой тяжкий —истинный, хоть труден и далек.
Через ограды лезу я:за высотой оград —поэзия, поэзия,цветущий вечно сад.
Я не сорвусь, я верую,нет, я не упаду,мое большое деревоподнимется в саду!
Июнь, 1935
СТРАННЫЙ СОН
Как море Черноев свирепый ураганкипит, волнуясь,небо над Москвой.Москва в огне,Москва в кольце врагов!
Тре-во-га!Потоки толп текут по мостовым...Тре-во-га!Сирены ревом режут ночь на части,орудия грохочут громовым раскатом,рокочут самолеты,и стрекочутчечеткой частой пулеметы...Тре-во-га!Сквозь дикий вой, и шум, и грохотврывается набат призывной речи:«Сограждане!смелей деритесь, крепче,не то враги Москву в крови утопят!»Я сразу становлюсь сильнее, старше,и тверже шаг, оружие в руках.Враги бегут...Мне больше бой не страшен.Победным маршем он звучит в ушах.Ура! Вперед! Вперед!Мы побеждаем!..
И вдруг я падаюи... пробуждаюсь.Открыл глаза.Зажмурился от световой волны.Как хорошо, что мир,что нет войны...
Июнь, 1935
СОН
Верю я тому или не верю,поздней ночью или поутру,я стою перед закрытой дверьюв пиджачке,на ледяном ветру...
1935
* * *
Версту одолеваю за верстой.Иду... Куда? И знаю, и не знаю.Вдруг, окрыленный призрачной мечтой,я к звездам, словно наяву, взлетаю!От радости такой я будто пьян,и, кажется, сильнее всех на свете!Но это — лишь пустой самообман:пропал зверек, коль угодил в капкан,не выплыть рыбе из добротной сети.
Как я такой дерзнул любить тебя?Что может дать цветку усталый путник?Жить, знаю, невозможно, не любя...Но разве ворону голубка спутник?Хоть раз обнять твой тонкий юный стан,и стал бы я счастливей всех на свете!Но это — лишь пустой самообман:пропал зверек, коль угодил в капкан, не выплыть рыбе из добротной сети.
1940
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Не всегда быть небу в бирюзе.Небо черно — значит, быть грозе.Ходят тучи хмуро. Ну и что ж?Скоро хлынет ливень, летний дождь.
Ждут его и пашни, и сады,плохо огородам без воды,ждет его томимый жаждой лес.Ну и я не спрячусь под навес.
1944
* * *
Напрасно тебя я тянуидти по пути со мной.Ты влюблена в тишину,в белку под стройной сосной.
Жизнь — серебряный круг,благодать и покой...Снится тебе супругкомнатный и ручной.
Я не такой души.Я от тебя уйду.Смогу эту боль заглушить,один одолею беду.
1944
* * *
о, если бы я был капиталист,я б отдал без остатка миллионытому, кто сделает обычный лист,багряный лист, какой роняют клены.
1944
* * *
Ты не ждала... А я мечталоб этой встрече дни и ночи.Как о тебе я тосковал!Пусть тишина, пусть бой грохочет,пусть смрад и дым пороховой,летят осколки смертным градом,я верил: ты со мною рядом,с тобой останусь я живой.Был день, как ночь.Разрыв шрапнели...Я раненый к земле припал.И в госпитале, на постели,я чуть дышал, я умирал.Казалось, несколько мгновений —и жизнь уйдет...Но ты ко мнеявилась радостным виденьем,и я увидел свет в окне!И вот ты снова предо мной...Но взгляд холодный и чужой.Твои глаза глядят далёко,ты ждешь грозу,ты ждешь беду,ты ждешь тяжелого упрека...Я молча от тебя уйду.
1944
