Александр Владимирович Соболев - Бухенвальдский набат
Во всей этой истории для меня до сих пор неясен еще один вопрос: не хватил ли секретаря райкома удар от страха, когда ему позвонил насчет Соболева инструктор ЦК?
Как чувствовал себя поэт в такой «наидружественнейшей» обстановке, в условиях круговой осады? Как ему жилось и работалось? Ну, надеюсь, об этом догадаться нетрудно: были у него и продолжительные перерывы в творчестве, были и «подъемы и обрывы» в настроении... — о причинах мною сказано далеко не все, но все же, считаю, достаточно, чтобы понять: не одна ограниченная работоспособность — следствие фронтовой инвалидности — мешала интенсивному творчеству поэта.
«Без чувства, что его ценят, ему доверяют, его работой интересуются, любой творческий работник, будь то ученый, писатель или художник, интенсивно и смело работать не может». Это слова П.Л.Капицы. Они полностью приложимы к поэту Александру Соболеву.
Вот почему невелико по объему его творческое наследие. И все же обязана сказать: сильный он был человек, волевой, упорный. Самое убедительное свидетельство тому — неизменно мажорный, жизнеутверждающий заключительный аккорд большинства его стихотворений. А разве не само собой понятно, что «Бухенвальдский набат» не смог бы написать человек тихий, смиренный, покладистый, каждый свой шаг предусмотрительно измеряющий? За «Бухенвальдским набатом», силой его воздействия на людей, стоит личность, способная на высокие духовные взлеты, на колоссальную душевную отдачу, личность неукротимая, к ограничительным рамкам непримиримая. Как сказал Д.И.Писарев: «Творец может дать своему творению только те свойства, которыми он сам обладает».
Читатель заметит, что значительную часть сборника составляют антивоенные стихи. Это следствие глубочайшей убежденности поэта в том, что только всеобщий прочный мир обеспечит народам прогресс, благополучие, процветание. Бывший фронтовик, он редко обращался в своем творчестве к событиям минувшей войны. Пребывание в действующей армии укрепило его представление о войне как об извращенном, богопротивном состоянии рода человеческого, когда в противоестественных «боевых» условиях не только гибнут люди, но получает жестокие травмы беззащитная природа.
Природе посвящены многие его стихи. И поневоле думалось порой, что любовь поэта и природы взаимна. Делать столь странный вывод заставляли необычные, необъяснимые обстоятельства. «Почти всегда в мой день рожденья бывает солнечный денек», — написал Александр Соболев в одном из стихотворений. Можно верить, можно сомневаться, но солнечная погода в дни рождения поэта — не вымысел, не игра воображения, а самая неприкрашенная быль. Не раз бывало так: накануне дня его рождения по небу медленно, хмуро ползли низкие пухлые облака свинцового цвета — циклон, похоже затяжной. Но утром следующего дня на горизонте таяли поредевшие остатки дождевых облаков, и наступал праздник солнца, праздник света в подарок новорожденному.
По давней и неизменной нашей с ним традиции — праздновать дни рождения Александра Владимировича в лесу или за Окой, мы отправлялись на многочасовую прогулку.
Под августовским небом светло-синим,с единственною — другом и женой,в красе волшебной, тишине лесной,я праздновал сегодня день рожденья.Попробуйте, какое наслажденье!
Мы оставались в лесу долго, пока лучи уже склонявшегося к закату солнца не проникали далеко вглубь леса, окрашивая стволы деревьев в золотистый цвет. Постепенно лес затихал, словно погружался в дремоту...
Утро очередного дня напоминало утро позавчерашнее. «Окошко» солнца и света, праздничной радости как будто закрывалось, и циклон продолжал после однодневного перерыва свой далекий путь.
Подобные чудеса, ну как их назвать иначе, повторялись много раз и побудили поэта рассказать в конце концов о такой трогательной милости природы.
Читатель без труда заметит, что через все творчество поэта проходит мысль о свободе, жажде свободы, о главном праве человека — быть свободным.
Отвергнутое и невостребованное на поле лирики и публицистики, разностороннее дарование Александра Соболева с успехом проявило себя в области сатиры. Его фельетоны, басни, сатирические миниатюры составили три небольшие книжки в серии «Библиотека «Крокодила».
Не противоречу ли я себе? Значит, все же что-то было «положено» гонимому поэту? И потом, как и почему допустили издание его книжек бдительные «друзья», которые обещали ему не дать поднять голову? Надо отдать им должное: они старались. Однако их усердие разбилось в прах о главного редактора журнала «Крокодил» М.Г.Семенова. «Ну и друзья у вас!» — не раз говорил он Соболеву. К чести Семенова, он был одним из немногих номенклатурных (работников, которые разрешали себе «сметь свое (суждение иметь». Правда, это обошлось ему дорого. Известно, номенклатурный пост покидали разве что с перемещением на кладбище. С Семеновым поступили «не по правилам»: он покинул редакторский пост сразу по достижении пенсионного возраста. Во время беседы [в ЦК КПСС Суслов упрекнул его в том числе и за фельетоны Соболева. Действительно, бывали случаи, когда пущенный «по кругу» членами редколлегии фельетон Соболева прибывал к Семенову с двумя-тремя резолюциями «отклонить». Он перечеркивал их и писал: «В набор!» А набирали фельетоны смелые, острые, разоблачительные, нередко на грани возможного для публикации. Не случайно один сатирик признался Соболеву: «Я не то что нести в редакцию, я и писать так боюсь».
Пастернак говорил как-то о смелости писателя. Но не о смелости в кабинете редактора, а перед чистым листом бумаги. Такой смелости Александру Соболеву занимать нужды не было.
Знали ли люди о том, что сатирик Соболев и автор «Бухенвальдского набата» — одно и то же лицо? Нет. Ведь о нем молчали и пресса, и радио.
Только за год до смерти вышла у 70-летнего Александра Соболева книжка-«малышка» лирических, публицистических, философских стихов. Но в каком виде?! «Ты захотел книжку? Получи!» После двух онкологических операций уже приговоренному поэту был нанесен беспримерный по подлости удар. Не имея сил работать над рукописью в период ее выхода в свет, он дал издателям из «Современника» (по их предложению и, приходится думать, не бескорыстному) письменную доверенность. Ну а что произошло дальше — и в кошмарном сне не приснится! Две трети стихов, помещенных в сборнике, по заключению литературоведов В.Огнева и А.Туркова, нуждаются в возврате к авторской редакции. Из них выброшены слова, строки, целые строфы, до утраты смысла стихов, сбит ритм, нелепое редактирование... Писатели-редакторы потрудились по-коммунистически, на славу! Скомпрометирован Александр Соболев перед читателями отменно!
Реабилитировать себя он не успел... Хотя пытался. Обратился к тогдашнему председателю Комитета по печати СССР Б.Пастухову. Храню «за семью замками» письменное заверение Пастухова, что как только рукопись будет представлена в Комитет, тут же будет названо издательство, которое займется исправлением брака «Современника». Соболев поверил Пастухову, отдал ему рукопись. А потом... Незадолго до смерти он написал (не помню, послал ли) такие строки, адресованные государственному деятелю Пастухову:
Я вам благодарен бесконечно, благодетель и радетель мой.Вот на самом деле вы какой!Что ж, ведь у меня, как и у вас,в запасе вечность.Что мне потерять годок-другой?
Не было этих сроков в запасе у поэта. Скоро его не стало. Он скончался 6 сентября 1986 года. Похороны, достойные такого человека, ему тоже были «не положены». Извещение о кончине поэта не дала ни одна газета, ни радио, ни телевидение. Его и здесь ухитрились замолчать. За гробом кроме меня шли несколько моих родственников и соседей по дому, как за мирно почившим тихим старичком, таким одиноким, безвестным, незаметным... Что ж, слава КПСС! Слава Союзу писателей!
Слышала, что ко многим талантливым творческим людям признание приходит только после смерти. Но Соболеву и это «не положено»! Это «не положено» преследует его неистребимо, как проклятье. Со дня его кончины скоро десять лет. Десять лет моих неустанных, но, увы, почти безрезультатных стараний — к кому и куда я только не обращалась! — отдать людям ero лучшие стихи, его роман — то, что он вынужден был писать «в стол»... Тщетны были мои усилия! Зато какой калейдоскоп кислых, хмурых, насупленных, враждебных, холодных физиономий остался в памяти! Я не стану перечислять всех именитых и влиятельных, к которым взывала о помощи, у которых была на приемах, Писала им письма. Пусть постигнет их Божья кара!
На фоне писательской и партийной неприязни к творческому наследию Александра Соболева ярче и благороднее выглядят единичные проявления уважения к покойному поэту. А именно это продемонстрировали словами и делами литературоведы В.Ф.Огнев и А.М.Турков. При участии Туркова состоялась публикация стихов Соболева в «Аитгазете», авторская радиопередача Соболева, посвященные ему отдельные газетные публикации.
