Яшка казанова - стихи
before полётик
во францию рваться, стремиться, бежать,лететь Air France’ом или аэрофлотом.в салоне такси забытый уже довезенным кем-то пиджак.париж. кто-то – за рифмой, кто-то – за музыкой, кто-то – за фото.
у хэма нос в абсенте вымочен.он стар и пишет вымученно,а я давлю строчки, как сок из свежих апельсинов(вот к каким метафорам стремят нас блага цивилизации)
париж. брутальностью скул каждая схожа с апексимовой.бутики лагерфельда и, дабы потрафить патриотизму, зайцева.
твои ладони такие теплые, такие небешеныенебесных бедствий не чуявшие ни разу.мои – холодные, крадучись, словно беженцы,ползут по перилам, тащат меня на террасук метрвецам, к уайльду и джимми мориссону.
ласковый вечер в дожде купается-моется.это париж. я учусь любить тебя до крови,серенады орать на русском под раскрытыми окнами.
наш медовый месяц – безделица слаще патоки.ты красива, ты манишь коленями где-то под платьями.
и к тебе возвращаясь от именитых покойников,я, как джанки, шатаюсь по нашей маленькой комнате.так глубинно в тебя влюблена, что даже надгробияне заменят мне губ твоих черного горького грога.этот город соитий останется в нас, как ребенок.но нашего сына я буду звать без прононса.2001/04/24
на Вы стрел
в войну игрались,клюквенной кровью пачкались.у двери раяраскланивались со скрипачкамии прочими, то есть – другими.из оркестрика окуджавы.как сладки небесные гимны,как приторны... снег лежалыйласкает чугун ботинкаи медленно тает, льется.в войну игрались, гляди-ка:в ранах, как елка в блестках,ладони.2001/04/24
аквапрелька
длительность дней восхитительна.хитиновой синью панциря дремлет небо.и школьники бродят стайками, глупо хихикая –в дневнике, истомой изогнут, алеет неуд.
мне нравится тлеть ожиданиемскорейшего потепления или дажегрядущего лета. хронологически далеебудут майские празднества.2001/04/25
numero uno
я стала совсем больной. и эта рубаха в клетку,настолько новая, что даже пахнет торговлей,и кипа стихов, непомерно растущая к лету –не панацея. мои мальчишечьи голенистремятся покрыться шерстью, совсем как фавновы.я бы стала нижинским, стирала мозоли в мясо.париж остался в кишках, мерцающий фарами,слепящей периферийкой перепоясанный.я стала совсем чужой. на «вы» со своим отражением.уайльда страшные сказки в салоне лайнера.и деньги, как повод еще продолжать движение,кончаются. блекнет париж. дурманящий лай егошарманкой монмартра (причем тут фиалки, месье?)звенит между слов, между взглядов, в сочащемся между...ах, сентиментальность: соленую устрицу съев,так нежно ее пожалеть.2001/05/11
сострижено
ссылка затянулась. белым бантом.как у первоклашки. было? было.на гитаре девочка лабала.как я эту девочку любила.нервно полоскал листву ноябрь,столь похожий на ее улыбку.и, набившись в спутницы, наядыпосле водки не вязали лыка,оставаясь преданными где-тов рвах парадных питерско-московских.эта девочка, в любовь мою одета,становилась трепетной и скользкой,эта девочка купалась в теплой пене.эта девочка умела жить на крышах.оттого так сладко цепенею,изредка минор ее услышав.2001/05/12
как выяснилось – ничье
знаешь, я все же бывала в твоем париже,ласкала рыжие кудри девочки из ротонды.здесь небо много суровей, нежней и ниже,и как-то настойчивей, что ли? зеленого сыра тонныскупают в лавках юркие парижанедесятки лет отмечаясь привычным бонжуром.от этого очень спокойно, хотя мне жаль их:подобное постоянство уютно-жутко.они глазеют на всех проходящих мимо,сидя в кафе, выходящих на мостовые.здесь неприлично влюбляться и быть любимойдо крови в горле, до жаркой раны навылет.но, что очевидно донельзя, в почете учтивостьпардон заменяет дуэли, мерси – перчатки,летящие в лица. меня никогда не училиножам и вилкам для рыбы. зеленого чая –в пиалу, съемной квартиры холодная ванна,и спят покроватно мои любимые лица.зеленого чая – в пиалу, почти отвара.и вряд ли получится нотр даме молиться,и вряд ли получиться плакать у трапа, прощаясь.я съела париж, как отраву, немного морщась.а ты в это время – в питере. вряд ли чая,скорее – абсента, а может, чего попроще.но это неважно ни мне, ни тебе, ни спазмамжелудка, которые режут на половины.ты помнишь про бога, про эти игрушки с паззлом?так вот, доигрался. Veritas только in Vino.и я его пью беззастенчиво, как в пустыне,стараясь забыться, а, может быть, стать порочней.хотя – это поза. приятным комочком стынет.предложишь абсента? а, может, чего попроще.ты знаешь. я все же бывала в твоем париже.и пусть не с тобой, это вряд ли тебя волнует.здесь небо много суровей, нежней и ниже,и как-то настойчивей, что ли? непререкаемей? ну ичерт с ним.2001/05/11
прикусывая до железа
это – не любовь вовсе. это – ралли париж-даккар.здесь все очевидно безумцам и дуракам.не называй нас иначе, не смей.ах, хочешь красивостей, тогда – зови это страстью.твой рот так ярок и так несмел...причем тут любовь? за окном «да здравствует!»и ор парижаночек. твой слюдяной оскалласкал десятки других оскалов. ла скаластоит неподвижной скалой в миланской мыльнице.там кто-то поет твои стоном, но не менят лица.при чем тут любовь? просто курятник, и мы – в яйце,как близняшки отчаянно нагло совокупляемся.я без тебя уже не выживу. это факт.но гонщики бьются за десять кругов до финиша.хочешь ребенка? бэйбика? джаст фор фан.хочешь? заказывай... я добровольно выношу,отдам тебе все. и всех, кто был до тебя,сложу гербарием в кляссер тисненой шкуры.причем тут любовь? по бедрам твоим – табакя много курю, легкие штукатурю.при чем тут любовь? ты не сможешь спать не со мной.другое плечо не примет правильной формытвоей головы, но только подушку сомнет,оставит запах еденький, канифольный...при чем тут любовь? мы только срослись в плавникахи боремся сами с собой в изумительном танце.ты плачешь? любимая? весомое небо никакне может отвыкнуть от вечных дождливых нотаций.2001/05/14
гу гы
остываю, оставаясь для тебя нелепым спазмом,как предродовым, но это уничтожит анальгетик.мы с тобой насочиняли десять тысяч теплых сказок,десять тысяч дивных сказок, детских сказок для бездетных.мы с тобой нарисовали восемь глобусов испаний,двадцать глобусов шотландий на пергаментной странице.мы с тобой топтали небо босиком и засыпали,нагулявшись до мозолей розоватых круглолицых.не связав друг друга кровью, не убив друг друга кухней,остываем, оставаясь фотоснимками в блокнотах.так проходит третье лето. в рыжий выгорели кудриузколобого мальчишки. гугенота.2001/05/16
истоматологическое
тебе изменяя в сегодняшнем сне,не в меру осеннем для мая,мне трудно вытаптывать слабенький снег,забившийся между домами.от либидо, густо замешанного на боли и страхеот желания познать твое прошлое собственной плотьюот дрожи в коленях (как отзвук ее набоек, звенящих старательнокогда она идет по подъезду дома напротив)
твой голос незыблемо манит меня.как крыса на дудкины просьбы,бреду. очень больно тебе изменятьот голода или мороза (?)
не дай мне исчезнуть. сцепи нам краябольшой хирургической скобой.я очень чужая и очень твоя.прости, этот случай особый –нам нужно суметь доползти по росепусть рваной, порывисто-сиплой.насилие духа больнее из всехмной нежно любимых насилий.2001/05/18
лас.
