Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»
В АПРЕЛЕ
По колее плывя с весною.Душа, теперь не унывай —Картинкою переводноюНавстречу движется трамвай.
Такой беспечный, краснобокий —Из детской комнаты игра, —Под колесом бегут потокиРаздвоенного серебра.
И столько набухает веток,Почуяв розовый уют.Что звери с меховых горжетокОпять по-старому живут.
И хоть впиваются укусыЗастежкой в пышные хвосты, —Глядят сверкающие бусыНа подворотни и кусты.
А каблуки, ступая в лужи,От золотистого теплаГотовы расцвести не хужеАаронова жезла…
1929 «Воля России». 1931. № 1ПЛЕННЫЕ ДУШИ
1День встает холодный и обычный.В комнате на стенах журавли.Линолеум — сад, где симметричноРозы и гвоздики расцвели.
2Пусть летят серебряные клиньяИ томятся алые цветы —За дверями маленькой гостинойДали необъятны и чисты.
3На пути — тяжелые гардины.Далеки зеленые леса,Где рыдает голос журавлиныйИ на розах вечером роса…
4Верьте, верьте комнатному лету.Не летите по ночам впотьмах, —Все равно разбит по трафаретуВаш полет на четырех углах.
5Разве я не слышу на рассвете,Как рыдают голоса тоски,Как о душном настоящем летеМолодым вещают вожаки?
6Разве я не вижу и не слышу,Как гвоздики, отыскав пути,Поднимают лепестками крышуИ хотят наружу прорасти?..
7Как дрожит холодный линолеумОт живых закутанных корней —Ведь цветы мышиного посеваНа заре становятся бледней…
8Для того ль мы оживаем ночью,Чтобы днем, когда глаза слепы,Только в песнях находить наощупьПерья и душистые шипы.
1931«От пыльного, от душного тепла…»
От пыльного, от душного тепла —Как летом в городе моя мечта поблекла!Я птицею лечу на зеркалаИ ударяюсь бабочкой о стекла…Бегут к дверям везде половики,И отупев под вечер от бессилья,У этой жесткой голубой рекиНа доски пола опускаю крылья.И воздух темный за плечами глухНад мертвыми, над ждущими, над всеми.Пусть из подушки лебединый пухЛетит, как одуванчивоко семя…И только сон, полуночью ведом,Несет в ладонях радостные вести, —На каменный многоэтажный домПодкову вешает, как Поликратов перстень.
1929 «Руль». 7.VII.1931В ЯРМАРОЧНОМ ТИРЕ
Мне выстрела дозволено четыреИ я, смеясь и в торжество не веря,Прицеливаюсь в ярмарочном тиреВ какого-то невиданного зверя.
В толпе — лучи на лицах незнакомых И на деревьях золотые метки. — Не все ль равно, что ныне будет промах? Свинцовый шарик задевает ветки…
Я завтра снова приложу усилья,Над потолком раздвину черепицыИ поломаю голубые крыльяЛетящей к небу деревянной птицы.
Тогда страшись со мною поединка, Я сразу стану для тебя иною, Ведь городская птица Метерлинка Уже вверху повисла надо мною.
В двадцатый раз идя навстречу маю.Как гиацинт, согревшийся в рогоже,Я счастье балаганное поймаюИ научусь прицеливаться строже.
1929 «Неделя Týden». 17.V.1930. № 59ЛЕБЕДИНАЯ КАРУСЕЛЬ
Ветер, понапрасну холодей! —Кружится, о снеге забывая.Тридцать деревянных лебедейЗа последней станцией трамвая.Через снег и голубой туннель.Над мишенями тряпичных куколЛебединым летом карусельПроплывает вылинявший купол.Ангелы беспомощно трубятНад дверями белого органа,Чтоб вернулись лебеди назад,Чтобы побоялись урагана…Дети тянут белую узду,Ударяют перья стременами.Доставая лучшую звездуИзо всех, лежащих перед нами.Но железный падает удар,Обороты медленней и реже.И пятнадцать лебединых парСнова опускаются на стержни…Пусть над полем звезды без числа —Ведь рука на лебединой шееНавсегда сегодня унеслаТу, что показалась золотее…
1930ГОЛУБИНЫЕ ГОРОДА
В полдень небо, золотом растая —Словно злое облако песка,С крыш летит сверкающая стая —Наша голубиная тоска.
И в Москве, Венеции и Берне,На старинных душных площадяхПлещет все белей и равномернейК вечеру беспомощность и страх.
И туристу в розовую руку,Осеняя крыльями кодак,Посылает неземную мукуКаждый шест, и крыша, и чердак.
Чтоб в гостиной в небывалом стиле,В голубом альбоме на столе.Он среди вибрирующих крыльевУлыбался брошенной земле.
Чтобы из пылающего сквераОн всегда был отлететь готовПо стопам тучнеющего мэраВ царстве голубиных городов.
На открытке солнечная маркаСнова подтверждает без концаЭти взлеты от Святого МаркаК ступеням небесного дворца.
Жардиньерок тонкою решеткойСкованы разливы площадей…Мы летим за райскою трещоткой.Как ручная стая голубей.
И вдыхая вековые тайны,Мы мечтаем в складках покрывал,Чтобы новый Рафаэль случайноНас в гостях у Бога увидал.
1932БРЮГГЕ
Ночью руки до плеча растают —Мы крылаты снова на досуге.Ночью души наши улетаютНа каналы в позабытый Брюгге.Чинно звезды сторонятся в небе,И туманы, подколов вуали,Нас ведут туда, где черный лебедьПод мостом вздыхает на канале.Спят кружевницы в своих подвалахИ во сне привычными рукамиВорошат в узорах небывалых.Что цветут вверху под чердаками.Город спит в неотзвеневших звонах,В медных звуках — горестных и чистых, —Темный город брошенных влюбленныхИ с маршрута сбившихся туристов.А когда колокола застонутИ кружевниц ослепят рыданья.Нас лучи готические тронутИ мы птицам скажем: до свиданья…Мы уже опаздываем, птицы,И давно, в Париже или Праге,Колют тело стынущее шприцемИ на полках ворошат бумаги.
1931 «Современные записки». 1932. Т. 48СОН
Я во сне увидала сегодня,Как покинута злая земля,Как взошла я по розовым сходнямОтплывающего корабля.Как трепались по ветру косы,Как навстречу плыли моря,Как смеялись и пели матросы,Перерезывая якоря.И колесами лотереиПоявились дельфины вдруг,Задрожали, окрепли реи.Поворачивая на юг.Пережить бы последний вечер.Ну, а завтра уже с утраСолнце выдаст для нашей встречиКотильонные номера…Душный вечер принес неволю.Разбросавши седую зыбь.Что кротами бежит по полюИ стадами скользящих рыб.Но мечтой рождены матросыИ уходят из власти сна,Словно хмель одной папиросы,Одного стакана вина.И когда налетела буряБелым мехом скребущих лап,Только юнга, глаза сощурив,Бросил в небо зеленый трап…
1928«В городские сады возвращаются птицы…»
