Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия: Собрание стихотворений
«Две плаксы нежные, которым Тайна вдруг…»
Две плаксы нежные, которым Тайна вдругВ парадном облаченьи ВельзевулаСредь тяжко дышащих и молчаливых мукГреховной ночью в первый раз мелькнула,
Плетутся вечером, испуганные всем,Как два сообщника, сплетясь руками,Неведомо куда, неведомо зачем,Меж дико-непонятными домами.
Бледны, раздавлены огромной новизной,Они весь мир безмолвно умоляют,Чтоб он был нежный к ним и чтоб он был простой,А тут моторы с грохотом летают,
Ползет поток фигур, как бред и как тоска,Терзает тротуарный гул, как пытка!И как из дома своего улитка,Луна высовывает из-за туч рога…
И так насмешница глядит из-под платка…
Март 1916 СПб«Мне снилась сегодня во сне…»
Мне снилась сегодня во снеБезвестная в мире дорога,И девушки шли при луне,Подобные белой волне,Восславить таинственность бога.
И складки их тканей просты,Как линии лилии, были,И тихи, как ночью цветы,Как эхо подзвездной мечты,Их пальцы по струнам бродили.
И ты мне приснилась во сне,Но где-то далёко, далёко…На камне, одна, в стороне,Ты плакала там при луне,Так сломанно и одиноко…
2 августа 1916 Волма«Луна желта. Шаманское кольцо…»
Луна желта. Шаманское кольцоЕй в омут брошено таинственный.Окаменение ложится на лицоВдруг восприявшего, что он единственный.
И тишина. Как прокаженная,Бела береза над прудом.И мир, как сказка, искаженнаяКаким-то дьявольским лицом.
7 августа 1916ДОН-ЖУАН
Луна – Пьеро окоченелый,И зацепляются слегкаЗа мертвый лик фатою белойРассеянные облака.
Так мимо сердца проплываетВоспоминаний мутных рой…Пора! Инеса ожидаетМеня в капелле за рекой.
Вот и ее покой нарушен…Как это странно и легко!Мне жаль, что я так равнодушен –
Какое выпадет очко…
Быть может… лучшее в объятьи –Рука, мелькнувшая на мигИз моря бархатного платья,И пены кружев… тихий крик…
Любовь? Ах, Педро верит басне!Не он ли этот силуэт?Что ж, звон рапиры не опасней,Чем треск девичьих кастаньет…
30 сентября 1916 СПбСЕРЕНАДА
Тра-ла-ла! Ты спишь, принцесса?Сад в подлунном серебре?И к концу приходит мессаВедьм на Брокенской горе.
Не проснешься? Так за дело!Будешь плакать поутру,Потому что ты хотелаПосмотреть, как я умру…
30 сентября 1916 СПбНЕДАТИРОВАННОЕ
«О, неужели все здесь ничего не знают…»
О, неужели все здесь ничего не знают,Иль это я один, один лишь я – слепой?Минуты властные мне мир переменяют,Я не могу понять, какой он мир, какой…
То он мне кажется гигантским механизмомИ перед ним смешны все мысли, все мечты…Дрожа, смотрю в него, приникнув к четким призмам,Где спектры ломятся безвестной высоты.
Миг – свято в мире всё. Миг – ничего святого.То мир есть Целое, огромное кольцо,То хаос, темнота – душа моя, другого,Узор созвездия, куриное яйцо…
Тогда, не вынеся общественных велений,Я падаю бескрыл, как некогда Икар,Хочу волнующих, бесстыдных обнажений,Хочу, чтоб был бы бунт, а бунт был как угар…
Но ночью вновь и вновь, без криков, но отчайно,Я чую не жрецом, а жертвою себя,Я чую темноту, и всюду тайна, тайна,И чей-то хитрый смех под рокот бытия…
ПЕСЕНЬКА ЕЩЕ БОЛЕЕ ДУРНОГО ТОНА
Сижу с девицей в кабачке,В трактире «Блеск отчизны»!Мы все играем в бильбокэВ печальной нашей жизни.
Кто стал эстетикой играть,А кто моралью куцей,Кто хочет правду отыскать,Кто хочет конституций…
Что ни возьми, тра-ла-ла-ла,Ты будешь в жизни спицей!Я взял местечко у столаС стихами и девицей…
Играет в шахматы Аллах,В чем смысл игры – не знаем,Но мы участвуем в ходахИ сами жить желаем!
Аллаха пешка, смело в тьмуИду, держа налево,А между прочим, я возьмуСегодня королеву.
ПРИЗНАНИЕ ТРАГИЧЕСКОГО ФАТА
Как четки Господа однообразно-вещи,И как шеренги карт какого-то пасьянса,Отсчитывает Рок в всеведении трансаСвет дней и тьму ночей, события и вещи.
О будни, о асфальт, о серый дождик милый!Я полюбил теперь, как пристань жизни, холод,Пароль «иди, иди!» в своих висках, как молот,И безразличие надменное без силы.
Чему отдаться нам? Я рад, что всё известно,Что криком «Истины!» я тины не нарушу,Что мелочь иногда судьба врезает в душуИзящно-тщательно, жестоко и прелестно.
Я рад, что я ищу манеры лгать и вдвое,Чем раньше, четок я в софизме и соблазне,И чтобы выглядеть мертвей и безобразней,Я выплюну, смеясь, святейшее больное…
И маки, маки мну, растущие на щебне…Есть в буднях женщины. Снимает взор нечистый,И вкруг кладет у ног меха, шелка, батисты…Есть пена белая на мутно-сером гребне.
А, их тела, тела! Они скользят повсюду,Все женщины, везде, таинственны, спокойны,Все для кого-нибудь порочны, голы, знойны…Дай пить, дай пить греху, усталому верблюду!
А, эти женщины! А, множество красивых!Удавы гибкие и бархатные станы!Глаза – фиалки снов… Глаза, как свет Нирваны.Глаза, как тишина лесных озер стыдливых…
А, эти голые, изысканные дамы!Есть самки Рубенса, как груды на постели,Иконописные овалы Ботичелли,Изгибы узких тел, сошедшие с рекламы…
Они скользят, скользят, желая втайне страсти,Эскизы странных душ под чарами вуали,Неся загадочность, капризы и печали,Волну духов и лжи и обаянье власти.
Я с них снимаю ткань презрительно и мерно;Так лущит скорлупу с ореха обезьяна.И женщина глядит пылающе и пьяно,Иль осторожная и грустная, как серна.
И эту скорлупу медлительно очистив,Я вдруг теряю мозг, и, только после, тениБаюкают мольбы палящих униженийИ нежность тихую, как поцелуи листьев.
ОДНА
Женщины лаской и тайнойНе отнимают мне сна.Мысль моя в выси бескрайной,Песне любви, крику страсти случайнойНе отзовется она.
Могут они улыбаться,Женщины, гордо и зло…Что мне? Чтоб их добиваться,Надо быть добрым, острить и смеяться…Смех… это так тяжело…
Ныне их рой упоенный,Рой этих взглядов и тел,Встречу я шуткой салоннойИ отойду, сам себе удивленный:Я их когда-то хотел…
Только одна лишь годамиВсюду мерещится мне.Мучит печальными снами,То на мгновенье блеснет мне глазамиГде-нибудь в шумной толпе…
ШАХМАТНАЯ КОМНАТА В КАФЭ ДОМИНИКА
Там нахлобучены на лоб широкополки;Густой, табачный дым; вольнолюбивый дух;Там песеньки смелы, слова небрежно-колкиИ десять критиков следят за схваткой двух.И если кто-нибудь начнет в углу: «Не-воль-но…»То «к э-тим бе-ре-гам» в другом углу рычат.– Что ж, батенька, ваш ход… – Эй вы, певцы, довольно!– Тор-ре-а-дор, сме-лей! – Не мат, а только патИ двадцать кукишей. – Синьор, не зарываться.И, кстати, piece touche, хочу предупредить. –– Я для начала сам вам предлагаю сдаться! –– Вам перцу передать, остроту поперчить? –– У Кар-ла есть вра-ги… – Ты, с морсом! Эй, не брызни! –– Да, королеву жаль… И черт ее побрал! –– Черт как-то у меня взял королеву в жизни,Я не просил назад… – Я сдался. – Кончен бал! –– Maestro, вот и он! – Мат-чишь хо-ро-ший та-нецИ о-чень жгу-чий… – Шах! – Но можно улизнуть…– Сапожник вы, милорд… – При-вез е-го ис-па-нец… –– Шахенция, маркиз, нас не страшит ничуть! –– Но качество-то есть. – Эх, как мо-я Ма-ла-нья… –– Брось, неприличие, Иван Иваныч, брось! –– Маланья-то? А что? По-шла на со-дер-жа-нье… –– Ах, Горемыкин, скот, запрятался небось! –– Да-с, в бонбоньерочку засели обе туры… –– Но в бонбоньерочке такое есть драже… –Широкополки, дым, развязные фигурыИ рожи Ласкера, Раблэ и Беранже.
«Есть на свете такой индивидуум…»
