Всеволод Рождественский - Стихотворения
311. «Облака — пилигримы…»
Облака — пилигримыПоднебесных пустынь,Ваши легкие дымы,Ветром взморья гонимы,Расплываются в синь.
Петропавловской шпагиБлеск в густой синеве,Словно штрих на бумаге,Продолжает зигзагиВ просветлевшей Неве.
Седину ЛенинградаОзарила весна,Вазу Летнего садаОвевает прохладаПробужденного сна.
Город с сердцем героя,С небывалой судьбой,Поднимаясь и строя,Отдыхай после боя,Награжден тишиной.
Стой, соратник державы,Давший ей бытие.Ловит шпиль величавыйОтблеск чести и славыНа свое острие!
Март 1971312. В ЛЕТНЕМ САДУ
Вечерняя реет прохладаНад сумраком строгих аллей,Над Вазою Летнего сада,Порфирной подругой моей.
И мрамор жеманниц бароккоВ капризном притворстве стыдаЗавидует ей, одинокоЗастывшей над гладью пруда.
На позы причудливых статуйИ гордые их имена,На эти туники и латыГлядит равнодушно она.
К чему ей пустая манерностьУсловных и пышных красот,Когда она вся — соразмерностьИ линий певучий полет?
Чужда и печали, и гнева,В одежде простой наготыХранит эта стройная деваБессмертного вкуса черты.
В лучах запоздалых заката,Скользнувших по глянцу бедра,Она благородней всех статуйВ сквозном парадизе Петра.
И нету ей лучшей награды,Чем чистого камня чело,Которое пламя блокадыДыханьем своим обожгло!
Май 1971313. «Широко заря разлилась в поднебесье…»
Широко заря разлилась в поднебесье, Стемнело в бору вековом,И плещет над озером русская песня С подбитым стрелою крылом,
Она вспоминает годины лихие, Зловещие дымы степей,Жестокие битвы, набеги Батыя, Курганы своих сыновей.
И плачет она, и рыдает вдовицей, И стелет туманом печаль.Сроднилась с бессмертною песнею-птицей Веков стародавняя жаль.
Но есть в этой жали великие силы, Заветная мудрость земли,—Туманы, окутав родные могилы, Ей крыльев сломить не могли.
Она неизбывной надеждою дышит, В небесном паря серебре,Над тучами горя взмывает всё выше И грудь подставляет заре.
И время, и все лихолетья, невзгоды Пронзает победный полет.В груди эта птица особой породы Народное сердце несет.
Август 1971314. «НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ»
Есть Арка — такой не бывало:Она никуда не ведет.Над темной дремотой каналаПоставил ее Деламот.
Мрачны эти бурые своды,И камень от старости сер.Не пенят свинцовые водыТяжелые весла галер.
Наследница воли Петровой,Стоит сиротою онаИ всё же «Голландией Новой»В честь давних времен названа.
Свидетель блужданий бессонныхВ безмолвии ночи сквозной,Она — достоянье влюбленных,Сюда приходящих весной.
Стоят они здесь у решеткиПод майской листвою в тиши…В канале ни всплеска, ни лодки,И на мостовой ни души.
Ничто не мешает беседеВ забытом углу городском,Одни тополя им соседиДа старый притихнувший дом.
Заря догорает неяркоВ медлительной тяжести вод,И строго старинная АркаИх тайну в ночи бережет.
Сентябрь 1971315. КОЛЬЦО
Где ладожский ветер с разбегаБьет колкою стужей в лицо,Вразлет вырастает из снегаБетонное это кольцо.
Разорвано посерединеРывком героических рук,Оно повествует отнынеО том, что в метельной пустынеЖизнь вышла за вражеский круг.
Дорогою жизни отсюдаСквозь стужу, туманы и мракПрошло ленинградское чудоПод градом воздушных атак.
Ломалось и рушилось небо,Дробя ледяные поля,Но где б в обороне ты не был,Ты знал — эшелонами хлебаШлет помощь Большая земля.
Во тьме огибая воронки,Поспеть торопясь до утра,Вели грузовые трехтонкиРискованных дел мастера.
Осколками их осыпало,Свинцом их стегало вразлет,Свистело вокруг, грохотало,Под взрывами слева и справаПружинило ладожский лед.
Вздымались и сыпались горыТяжелой и черной воды,Но смело врезали шоферыЗигзагом крутые следы.
А сколько ревнителей чести,Героев блокадной семьи(Должно быть, не сто и не двести),Скользнуло с машиною вместеВ разверстую пасть полыньи!………………………………Цветет ленинградское лето,Овеяно мирной листвой,Пронизано иглами светаНад Ладогой, вечно живой.
Помедли в суровом молчаньеУ кромки вздыхающих вод,Прислушайся к откликам дальнимПред этим кольцом триумфальнымРаспахнутых к Жизни ворот!
Ноябрь 1971316. «На Стрелке острова, где белые колонны…»
На Стрелке острова, где белые колонныВозносит над Невой российский Парфенон,Остановись на миг, мечтатель вдохновенный,Белесым сумраком, как тайной, окружен,
Перед тобой столпов Ростральных очертанья —Наследье прошлого, пришедшее в наш век,—И у подножья их два светлых изваянья,Два строгих символа могучих русских рек.
Сидит с простым веслом старик седобородый,Склонилась женщина над якорем морским.То — Волхов и Нева, в трагические годыСдружившие судьбу под небом грозовым.
И если ты пройдешь под рощею Томона,Стараясь не будить покой гранитных плит,Ты можешь услыхать во мгле осеребренной,Как Волхов каменный с Невою говорит.
«Сестра, ты помнишь ли годину испытаний,Металла свист и вой в Приладожье родном?Ты за грядой лесов мне виделась в тумане,В кольце, в петле врага, окованная льдом.
К тебе на выручку шли доблестные людиОт снежной Ладоги, от торфяных зыбей…»— «О, да! Я слышала гром волховских орудий,Им вторил город мой с промерзших кораблей!
Но всё теперь как сон. Смотри, вдоль Биржи старойШуршат троллейбусы, широкий ветерокДоносит струнный вздох студенческой гитары,А на тюльпаны клумб горячий полдень лег,
Речные божества, мы разве только тени,Былого статуи немые — я и ты?Пусть юность новая положит на колениНам в память грозных лет весенние цветы!»
1971317. «От пестроты цветов и лугового зноя…»
От пестроты цветов и лугового знояТропа меня ведет в спокойствие лесное,В тень, недоступную туманам и ветрам,В темночешуйчатый, многоколонный храм,Где сквозь вершинный шум, плывущий неустанно,Ко мне доносится дыхание органа.
На всех путях меня всегда сопровождалПрироды сумрачной торжественный хорал.Два мира здесь со мной: внизу — покой, забвенье,А там, над головой, — тревога и движенье,Здесь — тесный полумрак, а там — простор и свет…Мой лес, душа моя, в чем тайна, дай ответ!
Июнь 1972318. «Лежала, сумраком полна…»
Лежала, сумраком полна,В лесу слепая тишина,Еще лишенные души,Молчали елок шалаши,А от земли струился зной,Смолистый, душный и хмельной.Надолго ль? Ветер налетит,Лес, пробудясь, заговорит,И побежит, шурша, смеясь,Его листвы живая вязь…В лесу без ветра жизни нет.Он и душа его и свет.
Июль 1972319. «Прислушайся к песне старинной…»
