Всеволод Рождественский - Стихотворения
326. «Бывает так, — слабеет тело…»
Бывает так, — слабеет телоИ тают годы, словно дым,А сердце… нет, не постарело,Осталось тем же, молодым.
Непостижимая загадка!Ну что ж! Охотно признаюВсе нарушения порядкаВ извечно слаженном строю.
Июль 1973327. «То ли пчелы гудели невнятно…»
То ли пчелы гудели невнятно,То ль вздыхал вечереющий сад…Вновь я вижу, как легкие пятнаПо раскрытой странице скользят,
Нет того догоревшего лета,Нет и сердца со мной твоего,Но старинная молодость ФетаПродолжает свое колдовство.
Значит, можно мне в юность вернутьсяИ, закону времен вопреки,Замирая от счастья коснутьсяЗагорелой и милой руки.
Не пойму — то ли это мне снится,То ли было и впрямь наяву?..А во всем виновата страница,Где с тобой до сих пор я живу.
Непонятна поэзии сила:Мимолетностью, словом однимВоскрешать то, что жизнь погасила,Чтобы сердце осталось живым.
Июль 1973328. «Всё глубже в Поэзию я ухожу…»
Всё глубже в Поэзию я ухожу.Не в ту, что понятна снаружи,А в ту, где, пройдя роковую межу,Стихов нет ни «лучше», ни «хуже».
Где смело встает ослепляющий свет,Пронзивший глухие преграды,Где даже намека единого нетНа призрак хулы иль награды.
Нужны там, должно быть, иные слова,Без их начертаний и звука,И каждая мысль, зарождаясь едва,Стрелою срывается с лука.
Виденья и тайны хранит глубинаВысокого стройного лада.Обманчивость слова ему не нужна,И хитрых покровов не надо…
Ноябрь 1973329. «Я знаю — все пройдены дни и пути…»
Я знаю — все пройдены дни и пути, Не так далеко до предела,И тенью, едва уронив мне: прости! — Душа отделилась от тела.
А тело еще неразумно живет, Бредет, опираясь на посох,Страдает одышкой. Она же в полет В небесных уносится росах.
Глядит равнодушно с пустой высоты, Пресыщена жизнью до края,Твои же надежды, волненья, мечты, Как листья, вокруг осыпая.
Всё ценное жадно она собрала, Уходит свободно и смело…А тело? Что тело! Пустая зола, Где всё без остатка сгорело.
Плыви же, ищи незакатного дня В своем горделивом полете!Но чем бы ты стала, душа, без меня, Тобою оставленной плоти?
Всё, чем ты богата теперь и горда, Свои распуская ветрила,Сквозь радость и горе земного труда Лишь ею накоплено было…
Ноябрь 1973330. ГОРОД ПУШКИНА
Нет, не мог он остаться в былом!Неподвластный обычным законам,Бывший некогда Царским Селом,Стал он царственных муз пантеоном.
Видел город сквозь грохот и тьмуНад собой раскаленное небо,Вражьей злобой прошло по немуБеспощадное пламя Эреба.
Но над пеплом есть праведный суд,И ничто не уходит в забвенье.Музы, в свой возвращаясь приют,За собою ведут поколенья.
Сколько струн, незабвенных именСлышно осенью в воздухе мглистом,Где склоняются липы сквозь сонНад бессмертным своим лицеистом!
К белым статуям, в сумрак аллей,Как в Элизиум древних видений,Вновь на берег эпохи своейВозвращаются легкие тени.
На любимой скамье у прудаСмотрит Анненский в сад опушенный,Где дрожит одиноко звездаНад дворцом и Кагульской колонной.
А старинных элегий печальЛечит статуй осенние раны,И бросает Ахматова шальНа продрогшие плечи Дианы.
Юность Пушкина, юность твояПовторяют свирели напевы,И кастальская льется струяИз кувшина у бронзовой Девы.
Декабрь 1973331. «Я отвыкаю от вещей…»
Я отвыкаю от вещей,С которыми всю жизнь был связан,Всечасной власти мелочейПовиноваться не обязан.
И прохожу сквозь тесный стройОбыкновений и привычек,Всё то, что радует порой,Обозначая без кавычек.
Владеет мною простота,Живая правда без пристрастья…Прости, старинная мечта,Именовавшаяся «счастье»!
Декабрь 1973332. СТРОКА
И у бессмертия есть приметы,Верь же им — разуму вопреки.Могут томиться мечтой поэтыВсю свою жизнь для одной строки.
Пусть остается лишь горстка праха,Не говори, ее вороша:«Кончила дело старуха Пряха,Срезана нить, и ушла душа».
Нет, лишь душа недоступна тленью,Плачет, смеется, тревогой жжет,Неуловима, как дуновенье,И тяжела, как созревший плод.
Жизнь не течет, как вода сквозь сито,Может, и вправду твой миг настал:Всё пережитое перелитоВ сгусток единый, в живой металл.
Непобедимо заклятье словом!Переживает года, векаИ воскресает в обличье новомЭта единственная строка!
Декабрь 1973333. «Дождался я этого мига…»
Дождался я этого мига…Один я здесь, в лодке ночной.Раскрытая звездная книгаВверху и внизу подо мной.
К щеке прикоснулась ленивоПолночной прохлады струя,И лунная скатерть заливаКак рыбья блестит чешуя.
Зачем и напрасно, и поздноМне этот привиделся сон,Когда и широко и звездноВесь мир подо мной отражен?
Неслышно колышется лодка,А ночь бесконечно светла,И падают мерно и четкоПоследние капли с весла.
1973334. ЦЫГАНКА
(Под гитару)
«Если б нас с тобойДа судьба свела,Ох, веселые пошли быНа земле дела!» [35]
Только мне о томГоворить не след —Ведь не сбросишь с плечСтолько трудных лет.
Но одно хочуЯ сказать тебе:(Догорай костер,Вперекор судьбе!)
Мне от губ твоихБыть в огне дотла.Что уж спорить тут,Раз твоя взяла!
Не цыганка ты —Русской крови хмель,Светлый праздник мойСредь страстных недель.
Может, ты права,Может, я не прав.Рви мои слова,Жизнью жизнь поправ.
Сердцем сердцу яПосылаю весть,Пред тобой стою,Весь стою, как есть.
Коль строптива ты,Не ответишь мне,Всё равно к тебеЯ приду во сне!
1973335. «У нас под снегом сфинксы, и закат…»
У нас под снегом сфинксы, и закатКак знамя рваное, и шпиль огнистый,И полукругом врезанный Сенат,Где у костров стояли декабристы.Прожектором взрезая чернотуПодъемных кранов, якорей и тросов,У нас под ветром взморья на мостуКатил Октябрь бушлатный вал матросов.О, сколько плещущих, взметенных рук,И солнца майского, и на парадеВойска, и в Академии наукНетленные лицейские тетради!Не говори: в кольце балтийской хмуриКонь на скале затянут в удила.Мы посылали заревые буриПо всей стране звонить в колокола.Прекрасный день! Россия как река,Кипучий снег, шагнувший за плотины.И есть у нас отныне на векаОтстой глубин, и голос лебединый,Да верфь, оставленная кораблем,Гранитный сад, незыблемый отныне.Мы были первыми, и мы поем.А город наш — как зарево на льдине!
Сентябрь 1923, <1974>336. ШОПЕН
