Николай Велимирович - Молитвы у озера
Длинны притчи, слишком длинны: коротка мораль — одно слово. Слово это — Ты, Бог-Слово. Ты — мораль всех притчей.
Что пишут звезды на небе, то трава шепчет на земле. Что струит вода на море, то бурчит огонь под морем. Что ангел говорит очами, то имам кричит с башни. Что прошлое изрекло и утекло, то Ныне говорит и ускользает.
Одна суть у всех созданий; одна мораль у всех притчей. Создания — сказки о небе. Ты еси смысл всех сказок. Притчи — долгота Твоя, ширь Твоя. Краткость всех притчей — Ты. Самородок золота еси в утёсе каменном.
Когда имя Твоё изрекаю, — все я изрёк, и более, чем все:
Любовь моя, помилуй мя!
Сила и Истина моя, помилуй мя!
Гл. 14.
Чего сто́ит одежда моя, если нет тела, которое одевают? Чего стоит тело, если в него не завёрнута душа? Чего стоит душа, если Ты не бдишь в ней, Огонь в пепле?
Одежда моя — пепел и дым, если тело моё не придаёт ей цену.
Озеро моё прелепое — лишь слепое болото, если выпустить из него воду зрячую.
Душа моя — пепел и дым, если Ты утечёшь из неё, Роса утренняя.
На пепле всех созданий пишешь Ты имя Твоё, и дымом всех созданий оттеняешь пламень сияния Твоего.
Твой пламень — роса для жаждущих, спешащих в объятия к Тебе. Но Твой пламень — огонь попаляющий для тех, кто бежит от Твоих объятий.
Воистину, Ты еси рай для чистых и ад для нечистых.
Когда придёт День Последний — когда Первый и Последний День откроются людям как Один День, — тогда чистые возвеселятся, а нечистые восскорбят. И возопиют нечистые: увы нам, мы ели пепел на земле, а сейчас принуждены есть огонь на небе!
Пророки Твои, Мати небесная, были открывателями огня под пеплом, погружавшимися в жерла вулканов. По бескрайней милости Своей каждому дала Ты открыть искру, за которой погружался он, пока все искры не слились в пламенный пожар Сына Твоего, Мати небесная.
Господи, Ты воздвигал пастырей каждому стаду, пастыри же разводили огонь для стад своих, чтобы но замёрзнуть им на крутой стезе истории. Пока Всечеловек, Сын Единородный, не разжёг огонь великий и не позвал все стада обогреться.
Смотри, как глубоко скрываются все благородные металлы, очи глубины земной! Как же тогда Ты сокрыт под пеплом земли, наиблагороднейший камень!
Бедняк пашет ниву свою и отмахивается, когда говорю ему: богатей, глубоко под бесплодной нивой твоей почивает озеро растопленного золота.
Не машите головой, осиротелые царевичи, когда говорю вам, что тело драгоценнее, чем одежда, и душа — чем тело, и Пламенный Царь — чем душа.
Гл. 15.
Белые чайки летают над голубым озером моим, словно белые ангелы над голубым небом. Ни чайки не были бы белыми, ни озеро голубым, если бы огромное солнце не отворило око своё над ними.
Мати моя небесная, отвори око Твоё в душе моей, да вижу, что есть что. Да вижу, кто обитает в душе моей и какие плоды произрастают в ней.
Без ока Твоего безнадёжно блуждаю в душе своей, будто путник в полунощи, в полнощной тьме. И падает, и подымается полнощный путник, и что́ встретит на пути своём, то называет событиями.
Ты — единственное событие жизни моей, о, светило души моей. Когда ребёнок спешит в объятия матери своей, для него не существует событий. Когда невеста бежит навстречу жениху своему, она не видит цветов на лугу, и шума грозы не слышит, не ощущает аромата кипарисов и движения зверей, — она видит только лицо жениха; слышит только музыку, струящуюся с уст его; вдыхает только аромат души его. Когда любовь спешит навстречу любви, с ней ничего не случается. Время и пространство исчезают с пути любви.
У путников бесцельных и безлюбовных существуют события, существует и история. У любви же нет истории, и у истории нет любви.
Когда кто-то катится с горы или ползёт в гору, не зная, куда идёт, события облепляют его, будто они — цель путешествия его. Воистину, события — цель для бесцельного и история для беспутного.
Потому бесцельные и беспутные останавливаются у событий и препираются с событиями. А я молчаливо спешу Тебе навстречу, и в гору, и с горы, и презренные события сердито прячутся пред стопами моими. Будь я камнем и катись под гору, я не думал бы о камнях, с которыми сталкиваюсь, но о бездне на дне ущелья.
Будь я ручьём горным, я не думал бы о неровном пути своём, но об озере, ожидающем меня.
Поистине, страшна бездна тех, кто влюблены в события, влекущие их вниз.
Мати небесная, любовь моя единственная, освободи мя от рабского служения событиям и соделай мя Твоим рабом.
Пресветлый день, рассвети в душе моей, да узрю цель запутанного пути моего.
Солнце из солнц, единственное событие во вселенной, притягивающее сердце моё, освети внутренняя моя, да вижу, кто решился обитать во мне, кроме Тебя. Да искоренятся из меня все плоды, услаждающие внешностью своей, тогда как чрево их пахнет гнилью.
Гл. 16.
Вставайте, сыны Сына Божия! Вставайте, встало и милостивое солнце и принялось щедро изливать свет свой на тёмные поля земли. Встало, чтобы освободить вас от тьмы и страхов сна.
Нет на солнце записей вчерашних грехов ваших;
солнце не помнит, не памятозлобствует ни о чем. Нет на лице его морщин со лба вашего, нет ни горя, ни зависти, ни тоски. Его радость — в отдании себя; юность его, молодящая его, — в служении. Блаженны служащие, ибо они не состарятся.
Что если бы солнце брало пример с вас, соседи мои? Как мало света посылало бы оно земле, о вы, скупые. Каким кровавым был бы свет его, о вы, кровожадные. Как позеленело бы оно, видя солнца крупнее себя, о вы, завистливые. Как покраснело бы, слушая хулы снизу, о вы, гневливцы. Как пожелтело бы от страсти по красоте звёзд, о вы, похотливые. Как побледнело бы от страха, что ему кто-нибудь преградит дорогу, о вы, трусливые. Как потемнело бы от забот, о вы, заботливые многозаботники. Как сморщилось бы и постарело, питаясь вчерашней злобою, о вы, памятозлобивые. Как охладело бы и умерло, и всю вселенную погрузило бы в смерть свою, о вы, проповедники смерти.
О, какое счастье для мiра, что солнце никогда не уподобится вам, сыновья и дочери земли.
Смотрите-ка, солнце не знает многих вещей, которые вам известны, но навек знает две вещи: что оно слуга, и что оно — знак. Что оно слуга Того, Кто возжёг его, и что оно знак Того, Кто поставил его на службу Себе.
Будьте и вы слугами Того, Кто вас освещает солнцем снаружи и Собою изнутри, и вкусите сладость вечной юности.
Будьте и вы знаком Того, Кто поставил вас над зверями земными, и превзойдёте собою свет солнечный. Воистину, все звери вокруг вас будут купаться в счастье под лучами доброты вашей — как луны плавают вокруг солнц.
Но что суть солнце и все звезды, как не горсть пепла, сквозь который сияешь Ты, Сыне Божий? Горсть пепла, умягчающая сияние Твоё и просеивающая его сквозь себя, словно сквозь сито мелкое? Ибо в полном сиянии Твоём ничего не было бы видно, кроме Тебя, как в полном мраке не видно ничего, кроме мрака.
Господи, Господи, не опали нас сиянием Твоим, невыносимым для глаз наших, и не остави нас в полумраке, где все гниёт и дряхлеет.
Ты один знаешь меру нужд наших, Господи, слава Тебе!
Гл. 17.
Постылы мне советы старейшин и мудрецов людских — о, как постылы они мне — с тех пор как Твоя мудрость встряхнула сердце моё и ум, Святый Боже.
Не верят в свет Твой те, кто мрачные желания сердец направляют в пропасть. Камню, что катится с горы, нет преграды. Чем круче и чем глубже пропасть, тем и бег его скорей и беспрепятственней.
Одно мрачное желание успехом своим выманивает второе, второе — третье, пока все доброе, что есть в человеке, не пересохнет, а все злое, что есть в нем, — не хлынет потоком бешеным. Пока целиком уже не рухнет здание Духа Святаго и снаружи и внутри.
Пока презиратели святыни не начнут презирать сами себя и учителей своих.
Пока самые сладкие сласти не начнут душить их своим смрадом.
Пока все богатства, за которые убивали они соседей своих и разрушали города, не начнут издеваться над уродством их.
Тогда они воровато поднимают глаза свои к небу и сквозь гной существа своего, обеспамятовавшего и смердящего, вопиют; Святый Боже!
Как оскорбляет меня, будто стрела раскалённая, похвальба людей силой своей, с тех пор как познал я Твою всесильную руку, Святый Крепкий!
Созидают башни из камня и говорят: мы строим лучше, чем твой Бог. А я их вопрошаю: вы ли, или отцы ваши создали звезды?
Находят свет в земле и хвалятся: мы знаем больше, чем твой Бог. А я их спрашиваю: кто зарыл свет в землю, чтобы вы нашли его?
Летают по воздуху и надменно изрекают: мы сами себе создали крылья, где же твой Бог? А я их вопрошаю: кто внушил вам мысль о крыльях и полете, если не птицы, которых не вы создали?
