Иннокентий Анненский - Трилистники
ТРИЛИСТНИК ОГНЕННЫЙ
БАБОЧКА ГАЗА
Скажите, что сталось со мной?Что сердце так жарко забилось?Какое безумье волнойСквозь камень привычки пробилось?
В нем сила иль мука моя,В волненьи не чувствую сразу:С мерцающих строк бытияЛовлю я забытую фразу…
Фонарь свой не водит ли татьПо скопищу литер унылых?Мне фразы нельзя не читать,Но к ней я вернуться не в силах…
Не вспыхнуть ей было невмочь,Но мрак она только тревожит:Так бабочка газа всю ночьДрожит, а сорваться не может…
СИЗИЙ ЗАКАТ
Близился сизый закат.Воздух был нежен и хмелен,И отуманенный садКак-то особенно зелен.
И, о Незримой твердя,В тучах таимой печали,В воздухе, полном дождя,Трубы так мягко звучали.
Вдруг — точно яркий призыв,Даль чем-то резко разъялась:Мягкие тучи пробив,Медное солнце смеялось.
ЯНВАРСКАЯ СКАЗКА
Светилась колдуньина маска,Постукивал мерно костыль…Моя новогодняя сказка,Последняя сказка, не ты ль?
О счастье уста не молили,Тенями был полон покой,И чаши открывшихся лилийДышали нездешней тоской.
И взоры померкшие нежа,С тоской говорили цветы:«Мы те же, что были, все те же,Мы будем, мы вечны… а ты?»
Молчите… Иль грезить не лучше,Когда чуть дымятся угли?..Январское солнце не жгуче,Так пылки его хрустали…
ТРИЛИСТНИК ОСЕННИЙ
СИРЕНЬ НА КАМНЕ
Клубятся тучи сизоцветно.Мой путь далек, мой путь уныл.А даль так мутно — безответнаИз края серого могил.
Вот кем-то врезан крест замшенныйВ плите надгробной и, как тень,Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,Пробилась чахлая сирень.
Листы пожелкли, обгорели…То гнет ли неба, камня ль гнетНо говорят, что и в апрелеСирень могилы не цветет.
Да и зачем? Цветы так зыбки,Так нежны в холоде плиты,И лег бы тенью свет улыбкиНа изможденные черты.
А в стражах бледного ЭребаОкаменело столько мук…Роса, и та для них недуг,И смерть их — голубое небо.
Уж вечер близко. И путиПередо мной еще так много,Но просто силы нет сойтиС завороженного порога.
И жизни ль дерзостный побег,Плита ль пробитая жалка мне,Дрожат листы кустов-калек,Темнее крест на старом камне.
АВГУСТ
Еще горят лучи под сводами дорог,Но там, между ветвей, все глуше и немее:Так улыбается бледнеющий игрок,Ударов жребия считать уже не смея.
Уж день за шторами. С туманом по землеВлекутся медленно унылые призывы…А с ним все душный пир, дробится в хрусталеЕще вчерашний блеск, и только астры живы…
Иль это-шествие белеет сквозь листы?И там огни дрожат под матовой короной,Дрожат и говорят: «А ты? Когда же ты?»На медном языке истомы похоронной…
Игру ли кончили, гробница ль уплыла,Но проясняются на сердце впечатленья;О, как я понял вас: и вкрадчивость тепла,И роскошь цветников, где проступает тленье…
ТЫ ОПЯТЬ СО МНОЙ
Ты опять со мной, подруга осень,Но сквозь сеть нагих твоих ветвейНикогда бледней не стыла просинь,И снегов не помню я мертвей.
Я твоих печальнее отребий.И черней твоих не видел вод,На твоем линяло — ветхом небеЖелтых туч томит меня развод.
До конца все видеть, цепенея…О, как этот воздух странно нов…Знаешь что… я думал, что больнееУвидать пустыми тайны слов…
ТРИЛИСТНИК ПОДВЯВШИЙ
ДЫМНЫЕ ТУЧИ
Солнца в высях нету.Дымно там и бледно,А уж близко где-тоЛуч горит победный.
Но без упованьяТонет взор мой сонныйВ трепете сверканьяКапли осужденной.
Этой неге бледной,Этим робким чарамСтрашен луч победныйКровью и пожаром.
ЕЛЬ МОЯ, ЕЛИНКА
Вот она — долинка,Глуше нет угла,Ель моя, елинка!Долго ж ты жила…Долго ж ты тянуласьК своему оконцу,Чтоб поближе к солнцу.Если б ты видала,Ель моя, елинка,Старая, старинка,Если б ты видалаВ ясные зеркала,Чем ты только стала!На твою унылостьГлядя, мне взгрустнулось…Как ты вся согнулась,Как ты обносилась.И куда ж ты тянешьСломанные ветки:Краше ведь не станешьМолодой соседки.Старость не пушинка,Ель моя, елинка…Бедная… Подруга!Пусть им солнце с юга,Молодым побегам…Нам с тобой, елинка,Забытье под снегом.Лучше забытья мыНе найдем удела,Буры стали ямы,Белы стали ямы,Нам-то что за дело?Жить-то, жить-то будемНа завидки людям,И не надо свадьбы.Только — не желать бы,Да еще — не помнить,Да еще — не думать.
30 марта 1906
Вологодский поезд
СТАРАЯ ШАРМАНКА
Небо нас совсем свело с ума:То огнем, то снегом нас слепило,И, ощерясъ, зверем отступилаЗа апрель упрямая зима.
Чуть на миг сомлеет в забытьиУж опять на брови шлем надвинут,И под наст ушедшие ручьи,Не допев, умолкнут и застынут.
Но забыто прошлое давно,Шумен сад, а камень бел и гулок,И глядит раскрытое окно,Как трава одела закоулок.
Лишь шарманку старую знобит,И она в закатном мленьи маяВсе никак не смелет злых обид,Цепкий вал кружа и нажимая.
И никак, цепляясь, не пойметЭтот вал, что ни к чему работа.Что обида старости растетНа шипах от муки поворота.
Но когда б и понял старый вал,Что такая им с шарманкой участь,Разве б петь, кружась, он переслалОттого, что петь нельзя, не мучась?..
ТРИЛИСТНИК ПРИЗРАЧНЫЙ
NOX VITAE
Отрадна тень, пока крушинВливает кровь в хлороз жасмина…Но… ветер… клены… шум вершинС упреком давнего помина…
Но… в блекло-призрачной лунеВоздушно-черный стан растений,И вы, на мрачной белизнеВетвей тоскующие тени!
Как странно слиты сад и твердьСвоим безмолвием суровым,Как ночь напоминает смертьВсем, даже выцветшим Покровом.
А все ведь только что сейчасЛазурно было здесь, что нужды?О тени, я не знаю вас,Вы так глубоко сердцу чужды.
Неужто ж точно, боже мой,Я здесь любил, я здесь был молод,И дальше некуда?.. ДомойПришел я в этот лунный холод?
КВАДРАТНЫЕ ОКОШКИ
О, дали лунно-талые,О, темно-снежный путь,Болит душа усталаяИ не дает заснуть.
За чахлыми горошками,За мертвой резедойКвадратными окошкамиБеседую с луной.
Смиренно дума-странницаСложила два крыла,Но не мольбой туманитсяПокой ее чела.
«Ты помнишь тиховейныеТе вешние утра,И как ее кисейнаяТонка была чадра.
Ты помнишь сребролистуюИз мальвовых полос,Как ты чадру душистуюНе смел ей снять с волос?
И как тоской измученный,Так и не знал потомУзлом ли были скрученыОни или жгутом?»
«Молчи, воспоминание,О грудь моя, не ной!Она была желаннееМне тайной и луной.
За чару ж сребролистоюТюльпанов на фатеЯ сто обеден выстою,Я изнурюсь в посте!»
«А знаешь ли, что тут она?»«Возможно ль, столько лет?»«Гляди — фатой окутана…Узнал ты узкий след?
Так страстно не разгадана,В чадре живой, как дым,Она на волнах ладанаНад куколем твоим».
«Она… да только с рожками,С трясучей бородойЗа чахлыми горошками,За мертвой, резедой…»
МУЧИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ
