Александр Перфильев - Стихи

«Опять в зеленых шапках тополя…»

Опять в зеленых шапках тополя,Приятна тень от старых лип разлапых,В июльский вечер их медвяный запахВдыхать люблю я, память окрыля.

Не о степных просторах ковыля,Не о Руси равнинной на этапах,Не о верблюжьих неустанных лапах,Измеривших Монголию, пыля.

На отблески полупогасших днейМоей большой и путаной дороги —Не женщины любимой профиль строгий —Встает иное в памяти моей!

Дворцы, ажур моста, Невы изгиб,Взнесенный в небо шпиль адмиралтейскийИ золотистый от цветущих липЗадумчивый бульвар Конногвардейский.

«Я слишком устал для того, чтобы снами…»

Я слишком устал для того, чтобы снамиДневные ошибки загладить…Я слишком был верен, чтоб новое знамяК склоненному древку приладить.

Я много измерил земель необъятных,И земли те слишком чужие,Не им обезличить в речах непонятныхСвященное слово — Россия.

Я слишком вкусил от пожарищ и дыма,Чтоб мирную жатву постигнуть.Я слишком любил — чтобы Новое ИмяНа щит почерневший воздвигнуть.

Плотовщики

Измызганные лапти на панели…Привычны спины, — согнуты в веках…Армяк в заплатах, лица загорели,В них серая, сермяжная тоска.

Они идут спокойно безучастны,Неся свои котомки и крюки,Моей Руси — не белой и не красной —Покинутой Руси плотовщики.

Брезгливо смотрит чужеземный город,Бегущий за мечтой культурных благ,На распахнувшийся посконный ворот,На косолапый, неспешащий шаг.

Да, этот город слишком накрахмален,Закован в сталь своих условных пут,Чтобы понять, как тяжкий путь их дален,Чтобы постичь нечеловечий труд.

И не понять готическим соборам,Хранящим пыл в молчании веков,Унылых песен, спетых дружным хоромОборванной Руси плотовщиков.

Илья — Пророк

Илья-Пророк коней своих вознесИ бешеным движеньем их исполнил;Из-под его стремительных колесВзметнулись вихри и извивы молний.

И небо развернуло темный зев,Дорогу уступая конским грудям…И хлынул дождь, как древний знак, что людямЕще дана надежда на посев.

Морозной ночью

На синих стеклах вновь мороз наметилПричудливый серебряный галун,А ночь тиха, и купол неба светел,Как будто в нем так много ясных лун.

И снег на камнях улиц в искрах синих,И неумолчный говор бубенцов …В ком сердце этой ночью не застынетОт холода серебряных цветов?

И если есть цветы на свете краше,То не для тех горит их яркий цвет,Кто пил хоть раз из синей неба чашиМорозной ночью странный лунный свет.

Старый Петергоф

Вы вскользь сказали: «Старый Петергоф!Я там жила … давно, еще девчонкой…»И от простого смысла этих словМоя душа забилась грустью тонкой.Взметнулись в ней осколки прежних снов…Вы вскользь сказали: «Старый Петергоф!:

Вы помните: журчащие струи,И Монплезир, и шахматную гору…Мой Петергоф! В полуночную поруКак я любил все шорохи твои.

И музыку сквозь кружево листвы,Подобную таинственному звону,А позднею порой на рандеву к «Самсону»Ужели никогда не торопились вы?

И в лепете его немолчных струйВы разве не ловили шепот дерзкий?И разве не дарил вам поцелуйЛихой поручик конно-гренадерский?

Я никогда нигде вас не встречал,Теперь вы стали дороги и близки…Быть может, вам влюбленные запискиЯ юношей краснеющим писал?

И их бросал туда, где ряд скамейПеред эстрадой струнного оркестра,В тот миг, когда маман пленял маэстроКолдующею палочкой своей.

А помните старинное селоС таким смешным названьем: «Бабьи Гоны»?Какой далекой песни перезвоныНазванье это в душу принесло!

Там собирались мы на пикникиВеселою и шумною ватагой…Юнцы пленяли барышен отвагой,И в преферанс сражались старики.…………………………………………

Вы помните? О, горечь этих слов!Забыть ли то, что больше не вернется?Ведь никаким изгнаньем не сотретсяВ душе названье: Старый Петергоф.

Рыцари Святого Духа

Г. Д. Гребенщикову

Есть рыцари со сломанным копьемИ со щитами, согнутыми в битвах…Их души — опустевший водоем,Не помнящий о песнях и молитвах.

Есть рыцари чужих нездешних мест,Жрецы давно враждебного нам храма…На их щите отверженном не Крест,А красная от крови пентаграмма…

Есть рыцари Железного Креста,Закрытые опущенным забралом,У них в сердцах закована мечтаСтремлений к недоступным идеалам.

Есть рыцари, которым имя — месть:Их сердце ко всему иному глухо…И лишь одним я жизнь готов принесть —Смиренным рыцарям Святого Духа.

Их жизнь убога, мудра и проста,Душа всегда на жертвенность готова,Не на щите они несут Христа,А в чистом роднике Живого Слова…

Ты, давший мне глоток Живой Воды,Смиривший сердце Истиной благою,С тобой готов до Утренней ЗвездыИдти оруженосцем и слугою.

Четыре сонета

1. Люцифер

Он пожалел нас, бедный Люцифер,У Божества из милости живущих,Поведав нам о таинствах зовущихИных миров, иных надзвездных сфер.

И Господу, не знающему мер,Великолепному в лазурных кущах,Непогрешимому из Всемогущих,Он показал дерзания пример.

Но, Утренней Звездою нам мерцая,Он не дал сил отверженным от раяУпасть или подняться до чреды:

Наипрезренные из всех творений —Мы только отблеск грешных озаренийНепостижимой Утренней Звезды.

2. Лунатики

Вы днем внимаете обычным фразамЗадумчивы, печальны и бледны,А в ночь, когда на землю сходят сны,Вы отдаетесь бледным лунным фазам.

Я знаю вас по песням и рассказамПо былям и преданьям старины.Но разве тайну лунной тишиныОсилит жалкий человечий разум?

И если ваш неощутимый шагПрошелестит над молчаливой бездной,Кто вам подаст неосторожный знак,

Кто голос свой возвысит бесполезный,Чтоб, разорвав магическую нить,Небесное в земное уронить?

3. Атавизм

Мой древний предок, дикий хан Тимур,Ты был для мира бесконечно страшен,Враг городов и сел, и мирных пашен,Презревший страх бойниц и амбразур.

И для меня, сквозь толщу всех культур,Сквозь стены наших вавилонских башен,Не призрак ты, ты будто бы вчерашен,На боевом коне угрюм и хмур.

И если жизнь пустую проклиная,Я не кочую без конца и края,Как ты, в давно ушедших временах,

То твой клинок, и ятаган, и стрелы,И конский храп, и каждый подвиг смелыйЯ сладко знаю в быстролетных снах.

4. Любимым и любившим