Николай Некрасов - Том 2. Стихотворения 1855-1866

1858

«Стихи мои! свидетели живые…»*

Стихи мои!  Свидетели живыеЗа мир пролитых слез!Родитесь вы в минуты роковыеДушевных грозИ бьетесь о сердце людские,Как волны об утес.

Н.Ф. Крузе*

В печальной стороне, где родились мы с вами,Где всё разумное придавлено тисками,Где всё безмозглое отмечено звездами,Где силен лишь обман, —В стране бесправия, невежества и дичи —Не часто говорить приходится нам спичиВ честь доблестных граждан.

Прими простой привет, боец неустрашимый!Луч света трепетный, сомнительный, чуть зримый,Внезапно вспыхнувший над родиной любимой,Ты не дал погасить, — ты объявил войнуСлугам не родины, а царского семейства,Науку мудрую придворного лакействаИзведавшим одну.

Впервые чрез тебя до бедного народаДошли великие слова:Наука, истина, отечество, свобода,Гражданские права.Вступила родина на новую дорогу.Господь! ее храни и укрепляй.Отдай нам труд, борьбу, тревогу,Ей счастие отдай.

«В столицах шум, гремят витии…»*

В столицах шум, гремят витии,Кипит словесная война,А там, во глубине России —Там вековая тишина.Лишь ветер не дает покоюВершинам придорожных ив,И выгибаются дугою,Целуясь с матерью-землею,Колосья бесконечных нив…

Размышления у парадного подъезда*

Вот парадный подъезд. По торжественным дням,Одержимый холопским недугом,Целый город с каким-то испугомПодъезжает к заветным дверям;Записав свое имя и званье,Разъезжаются гости домой,Так глубоко довольны собой,Что подумаешь — в том их призванье!А в обычные дни этот пышный подъездОсаждают убогие лица:Прожектеры, искатели мест,И преклонный старик, и вдовица.От него и к нему то и знай по утрамВсё курьеры с бумагами скачут.Возвращаясь, иной напевает «трам-трам»,А иные просители плачут.Раз я видел, сюда мужики подошли,Деревенские русские люди,Помолились на церковь и стали вдали,Свесив русые головы к груди;Показался швейцар. «Допусти», — говорятС выраженьем надежды и муки.Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!Загорелые лица и руки,Армячишка худой на плечах.По котомке на спинах согнутых,Крест на шее и кровь на ногах,В самодельные лапти обутых(Знать, брели-то долгонько ониИз каких-нибудь дальних губерний).Кто-то крикнул швейцару: «Гони!Наш не любит оборванной черни!»И захлопнулась дверь. Постояв,Развязали кошли пилигримы,Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,И пошли они, солнцем палимы,Повторяя: «Суди его бог!»,Разводя безнадежно руками,И, покуда я видеть их мог,С непокрытыми шли головами…

А владелец роскошных палатЕще сном был глубоким объят…Ты, считающий жизнью завидноюУпоение лестью бесстыдною,Волокитство, обжорство, игру,Пробудись! Есть еще наслаждение:Вороти их! в тебе их спасение!Но счастливые глухи к добру…

Не страшат тебя громы небесные,А земные ты держишь в руках,И несут эти люди безвестныеНеисходное горе в сердцах.

Что тебе эта скорбь вопиющая,Что тебе этот бедный народ?Вечным праздником быстро бегущаяЖизнь очнуться тебе не дает.И к чему? Щелкоперов забавоюТы народное благо зовешь;Без него проживешь ты со славоюИ со славой умрешь!Безмятежней аркадской идиллииЗакатятся преклонные дни.Под пленительным небом Сицилии,В благовонной древесной тени,Созерцая, как солнце пурпурноеПогружается в море лазурное,Полосами его золотя, —Убаюканный ласковым пениемСредиземной волны, — как дитяТы уснешь, окружен попечениемДорогой и любимой семьи(Ждущей смерти твоей с нетерпением);Привезут к нам останки твои,Чтоб почтить похоронною тризною,И сойдешь ты в могилу… герой,Втихомолку проклятый отчизною,Возвеличенный громкой хвалой!..

Впрочем, что ж мы такую особуБеспокоим для мелких людей?Не на них ли нам выместить злобу? —Безопасней… Еще веселейВ чем-нибудь приискать утешенье…Не беда, что потерпит мужик:Так ведущее нас провиденьеУказало… да он же привык!За заставой, в харчевне убогойВсё пропьют бедняки до рубляИ пойдут, побираясь дорогой,И застонут… Родная земля!Назови мне такую обитель,Я такого угла не видал,Где бы сеятель твой и хранитель,Где бы русский мужик не стонал?Стонет он по полям, по дорогам,Стонет он по тюрьмам, по острогам,В рудниках, на железной цепи;Стонет он под овином, под стогом,Под телегой, ночуя в степи;Стонет в собственном бедном домишке,Свету божьего солнца не рад;Стонет в каждом глухом городишке,У подъезда судов и палат.Выдь на Волгу: чей стон раздаетсяНад великою русской рекой?Этот стон у нас песней зовется —То бурлаки идут бечевой!..Волга! Волга!.. Весной многоводнойТы не так заливаешь поля,Как великою скорбью народнойПереполнилась наша земля, —Где народ, там и стон… Эх, сердечный!Что же значит твой стон бесконечный?Ты проснешься ль, исполненный сил,Иль, судеб повинуясь закону,Всё, что мог, ты уже совершил, —Создал песню, подобную стону,И духовно навеки почил?..

«Ночь. Успели мы всем насладиться…»*

Ночь. Успели мы всем насладиться.Что ж нам делать? Не хочется спать.Мы теперь бы готовы молиться,Но не знаем, чего пожелать.

Пожелаем тому доброй ночи,Кто всё терпит, во имя Христа,Чьи не плачут суровые очи,Чьи не ропщут немые уста,Чьи работают грубые руки,Предоставив почтительно намПогружаться в искусства, в науки,Предаваться мечтам и страстям;Кто бредет по житейской дорогеВ безрассветной, глубокой ночи,Без понятья о праве, о боге,Как в подземной тюрьме без свечи…

1859

<А.Е. Мартынову>*

Со славою прошел ты полдороги,Полпоприща ты доблестно свершил,Мы молим одного: чтоб даровали богиТебе надолго крепость сил!..Чтоб в старости, былое вспоминая,Могли мы повторять смеясь:«А помнишь ли, гурьба какаяНа этот праздник собралась?Тут не было ни почестей народных,Ни громких хвал, — одним он дорог был:Свободную семью людей свободныхМартынов вкруг себя в тот день соединил!И чем же, чем? Ни подкупа, ни лестиТут и следа никто не мог бы отыскать!»Мы знаем все: ты стоишь большей чести,Но мы даем, что можем дать.

Дружеская переписка Москвы с Петербургом*

На дальнем севере, в гиперборейском крае,Где солнце тусклое, показываясь в мае,Скрывается опять до лета в сентябре,Столица новая возникла при Петре.Возникнув с помощью чухонского народаИз топей и болот в каких-нибудь два года,Она до наших дней с Россией не срослась:В употреблении там гнусный рижский квас,С немецким языком там перемешан русский,И над обоими господствует французский,А речи истинно народный оборотТам редок столько же, как честный патриот!

Да, патриота там наищешься со свечкой:Подбиться к сильному, прикинуться овечкой,Местечка теплого добиться, и потомБезбожно торговать и честью и умом —Таков там человек! Но впрочем, без сомненья,Спешу оговорить, найдутся исключенья.Забота промысла о людях такова,Что если где растет негодная трава,Там есть и добрая: вот, например, Жуковский, —Хоть в Петербурге жил, но был с душой московской.

Театры и дворцы, Нева и корабли,Несущие туда со всех сторон землиЗатеи роскоши;  музеи просвещенья,Музеи древностей — «все признаки ученья»В том городе найдешь; нет одного: души!Там высох человек, погрязнув в барыши,Улыбка на устах, а на уме коварность:Святого ничего — одна утилитарность!

Итак, друзья мои! кляну тщеславный град!Рыдаю и кляну… Прогрессу он не рад.В то время как Москва надеждами пылает,Он погружается по-прежнему в развратИ против гласности стишонки сочиняет!..

Ты знаешь град, заслуженный и древний,Который совместил в свои концыХоромы, хижины, посады и деревни,И храмы божии, и царские дворцы?Тот мудрый град, где, смелый провозвестникМосковских дум и английских начал,Как водопад бушует «Русский вестник»,Где «Атеней» как ручеек журчал.

Ты знаешь град? — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Ученый говорит: «Тот град славнее Рима»,Прозаик «сердцем родины» зовет,Поэт гласит «России дочь любима»,И «матушкою» чествует народ.Недаром, нет! Невольно брызжут слезыПри имени заслуг, какие он свершил:В 12-м году такие там морозыСтояли, что француз досель их не забыл.

Ты знаешь град? — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Достойный град! Там Минин и ПожарскийТоржественно стоят на площади.Там уцелел остаток древнебарскийУ каждого патриция в груди.В купечестве, в сословии дворянскомТам бескорыстие, готовность выше мер:В последней ли войне, в вопросе ли крестьянскомМы не один найдем тому пример…

Ты знаешь град? — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Волшебный град! Там люди в деле тихи,Но говорят, волнуются за двух,Там от Кремля, с Арбата и с ПлющихиОтвсюду веет чисто русский дух;Всё взоры веселит, всё сердце умиляет,На выспренний настраивает лад —Царь-колокол лежит, царь-пушка не стреляет,И сорок сороков без умолку гудят.

Волшебный град! — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Правдивый град! Там процветает гласность,Там принялись науки семена,Там в головах у всех такая ясность,Что комара не примут за слона.Там, не в пример столице нашей невской,Подметят всё — оценят, разберут:Анафеме там предан ЧернышевскийИ Кокорева ум нашел себе приют!

Правдивый град! — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Мудреный град! По приговору сеймаТам судятся и люди и статьи;Ученый Бабст стихами РозенгеймаТам подкрепляет мнения свои,Там сомневается почтеннейший Киттары,Уж точно ли не нужно сечь детей?Там в Хомякове чехи и мадьярыНашли певца народности своей.

Мудреный град! — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Разумный град! Там Павлов Соллогуба,Байборода Крылова обличил,Там (Шевырев) был поражен сугубо,Там сам себя Чичерин поразил.Там что ни муж — то жаркий друг прогресса,И лишь не вдруг могли уразуметь:Что на пути к нему вернее — прессаИли умно направленная плеть?

Разумный град! — Туда, туда с тобойХотел бы я укрыться, милый мой!

Серьезный град!.. Науку без обмана,Без гаерства искусство любят там,Там область празднословного романаМужчина передал в распоряженье дам.И что роман? Там поражают пьянство,Устами Чаннинга о трезвости поют.Там люди презирают балаганствоИ наш «Свисток» проклятью предают!

Серьезный град! — Туда, туда с тобойНам страшно показаться, милый мой!

Песня Еремушке*