Уильям Шекспир - Буря

(Вслух.)

Послушайте, синьор!Зачем позорите себя неправдой?

Ах, почему отец мой так суров?Передо мною третий человек,Которого я знаю. Но он первый,Кто вызвал в сердце странное томленье.Как я хочу, чтобы отец смягчился!

О, если никому своей любвиЕще не отдала ты, королевойНеаполя я сделаю тебя.

Держитесь поскромней, синьор!

(В сторону.)

ОниДруг другом очарованы. Но должноПрепятствия создать для их любви,Чтоб легкостью ее не обесценить.

(Вслух.)

Я разгадал тебя: ты самозванец.Тайком пробрался ты на этот остров,Чтоб у меня отнять мои владенья.

О нет, клянусь!

В таком прекрасном храмеЗлой дух не может обитать. ИначеГде ж обитало бы добро?

Идем!

(Миранде.)

А ты не заступайся – он обманщик.

(Фердинанду.)

Идем! Тебя я в цепи закую,Ты будешь пить одну морскую воду,Ты будешь есть ракушки, да коренья,Да скорлупу от желудей. Ступай!

Нет, я не подчинюсь, пока мой врагМеня не одолеет в поединке.

(Выхватывает меч, но чары Просперо не позволяют ему пошевелиться.)

Отец, к чему такое испытанье?Вы видите: он добр, учтив и смел.

Что? Яйца учат курицу?

(Фердинанду.)

Предатель!Вложи свой меч в ножны! Ты мне грозишь,Но, отягченный совестью нечистой,Ударить не посмеешь. Брось свой меч,Не то его я выбью этой палкой.

Отец, я умоляю!

Прочь! Отстань!

Ах, сжальтесь! Я ручаюсь за него!

Не возражай – во мне пробудишь ярость,Не только гнев! Как! Под свою защитуТы смеешь брать обманщика!.. Молчать!Ты видела его да КалибанаИ думаешь, что он красивей всех?Ах, глупая! С мужчинами другимиЕго сравнить – он сущий Калибан,А те пред ним – как ангелы господни.

Непритязательна моя любовь:Он для меня достаточно красив.

Ступай за мною! Слышишь? Повинуйся!Ведь ты теперь бессилен, как дитя!

Да, это так. Я скован, как во сне.Но все – и это странное бессилье,И смерть отца, и гибель всех друзей,И плен, которым враг мне угрожает, –Легко я снес бы, если б только знал,Что из моей тюрьмы хотя бы мелькомУвидеть эту девушку смогу.Пусть на земле везде царит свобода,А мне привольно и в такой тюрьме!

Любовь овладевает им.

(Фердинанду.)

Идем!

(Ариэлю.)

Ты сделал все как должно, Ариэль!

(Фердинанду и Миранде.)

За мною оба следуйте!

(Ариэлю.)

Послушай,Что надлежит еще тебе исполнить…

(Шепчет Ариэлю на ухо.)

Не бойтесь: мой отец добрей и лучше,Чем можно по речам его судить.Не понимаю, что случилось с ним.

Свободен будешь ты, как горный ветер,Когда все сделаешь, что я сказал.

Исполню все. Ты будешь мной доволен.

Ступайте!

(Миранде.)

За него не смей просить!

Уходят.

Акт II

Сцена 1

Другая часть острова.

Входят Алонзо, Себастьян. Антонио, Гонзало, Адриан, Франсиско и другие.

Я вас молю – утешьтесь, государь!Спасенью радоваться надо больше,Чем горевать о тягостных утратах.Несчастия такие повседневны:Они знакомы женам моряков,Судовладельцам и негоциантам;Но мало кто – один на сотню тысяч –Поведать мог бы о спасенье чудном.И если на весы благоразумьяПечаль и утешенье положить –Вторая чаша, верно, перетянет.

Прошу тебя, оставь меня в покое.

Эти утешения ему так же по нутру, как остывшая похлебка.

От утешителя отделаться не так-то просто.

Смотрите, он заводит часы своего остроумия; сейчас они начнут бить.

Но, государь…

Раз!.. Считай.

Когда мы горю делаем уступки,Ему послушно отдавая…

Пенни.

Вот именно пени – мы пеняем и жалуемся; вы сказали умнее, чем вам кажется.

А вы поняли меня мудрее, чем я сам.

Итак, мой государь…

Тьфу, пропасть! Язык его мелет без устали.

Молчи, пожалуйста!

Молчу. Однако…

Однако он будет болтать.

Предлагаю побиться об заклад – кто, он или Адриан, первый начнет кукарекать.

Старый петух.

Молодой кочет.

А какой заклад?

Смех.

Идет.

Хотя этот остров, по-видимому, необитаем…

Ха-ха-ха!

Ну вот ты со мной и в расчете.

…и почти недосягаем с моря…

Однако.

…однако…

Без этого словца он не может обойтись.

…это местечко в известной мере не лишено приятности.

В известной Мэри? А, как же! Эта Мэри – известная потаскушка.

И, как он справедливо заметил, не лишенная приятности.

Здесь ветерок так нежно вздыхает…

Словно у него есть легкие, да к тому же изъеденные чахоткой.

Или будто он надушен ароматами гнилого болота.