Станислав Куняев - Стихи

1963

" Церковь около обкома "

Церковь около обкомаприютилась незаконно,словно каменный скелет,кладка выложена крепколадною рукою предка,простоит немало лет.

Переделали под клуб —ничего не получилось,то ли там не веселилось,то ли был завклубом глуп.

Перестроили под склад —кто-то вдруг проворовался,на процессе объяснялся:дети… трудности… оклад…

Выход вроде бы нашли —сделали спортзал, но былов зале холодно и сыро —результаты не росли.

Плюнули. И с этих поркамни выстроились в позу:атеистам не на пользу,верующим не в укор.

Только древняя старуха,глядя на гробницу духа,шепчет чьи-то имена,помнит, как сияло злато,как с причастья шла когда-токрасной девицей она.

1964

" Робкий мальчик с пушком на щеках "

Робкий мальчик с пушком на щекахдекламировал стихотворенья,жадно слушал мои наставленьяо прекрасных и чистых словах.

Что-то я говорю всё не то.Огорошить бы правдой младенца,не жалея открытого сердца,чтобы знал, что почём и за что.

Пусть молчит и краснеет в ответ,пусть грустит и взрослеет до срока.Но в глазах у младенца глубокозатаились надежда и свет.

Всё равно ничего не поймёт,не оценит жестоких пророчеств,всё, что я предскажу наперёд, —может быть, про запас заберёти пойдёт и стихи забормочет.

Снова ждёт меня замкнутый круг,где друзья собрались, словно волки.Я присяду, спрошу себе водки,улыбнусь и задумаюсь вдруг.

1964

" Запевали всегда во хмелю, "

Запевали всегда во хмелю,потому что не пелось иначе,забывали свои неудачи,попадали в свою колею.Я любил под окном постоятьда послушать, как ропщет рябина,как горит-догорает лучина,а потом начинал подпевать.Песня ширилась из&под земли,пробивалась на свет из подвала,там, где солнца всю жизнь не хватало,где мои одногодки росли.На Печору и на целинууезжали, со мною прощались,пропадали и вновь возвращались,прилетали к гнезду своему.Всех звончее из них запевалнекто Витя, приверженный к зелью, —все о том, что покинул бы землю,все о том, как бы в «небо злiтав…».

1964

" …И глядя на сырой щебень, "

…И глядя на сырой щебень,на развороченные гнезда,на размозженную сирень,я думал: никогда не позднопонять простую правду слов,что если в золотом укладераздался мощный хруст основ,то это будущего ради.Ин ’ аче   ’ иначе зачемвсе эти роковые сдвиги,крушенья взглядов и систем,о чем рассказывали книги?Но если повторится деньсреди грядущего столетьяи на землю стряхнет сиреньпятиконечные соцветьяи все поймут, куда зашлосмятенье в человечьем рое,что срок настал: добро и злообъединились в перегное, —то наша боль и наши снызабудутся, как наши лица,и в мире выше нет цены,чем время сможет откупиться.

1964

ОЧЕНЬ ДАВНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ

— Собирайтесь, да поскорей! —у крыльца застоялись кони,ни в колхозе и ни в райкомене видал я таких коней.

Это кони НКВД —не достанешь рукой до холки.Путь накатан, и сани ходки —хоть скачи до Улан-Удэ.

Как страдал я о тех конях!Кубарём открываю двери,а они храпят, словно звери,в гривах, в изморози, в ремнях.

Мать выходит на белый снег…Мать, возьми меня прокатиться!Двери хлопают, снег валится,мне запомнится этот бег.

Что за кони!В голодный годвскормлены яровой пшеницей,впереди лейтенант возницейхочет крикнуть: пади, народ!

Но молчанье стоит в селе,в тёмных избах дети да бабы,под санями звенят ухабы,тонут избы в кромешной мгле.

Лезу в сено — как будто в стог.Рядом подполковник Шафиров,следопыт, гроза дезертиров,местный царь или даже Бог.

Рвутся серые жеребцы,улыбается подполковник,разрывается колокольчик,разливаясь во все концы.

В чёрных избах нет ни огня,потому что нет керосина.Справа-слева молчит Россия,лихорадит радость меня.

Где же было всё это, где?Воет вьюга в тылу глубоком.Плачут вдовы в селе убогом…Мчатся кони НКВД!

Погрохатывает войназа далёкими за лесами,по дороге несутся сани,мутно небо, и ночь мутна!

1964

РУССКИЙ РОМАНС

Как жарко трепещут дрова,как воет метель за стеною,и кругом идет голова,и этому — песня виною…Пустые заботы забудь,оставь, ради Бога, посудуи выдохни в полную грудьслова, равноценные чуду…А я так стараюсь, тянусь,сбиваюсь и снова фальшивлю,но что б ни случилось — клянусьпоэзией, честью и жизнью,что я не забуду вовек,как вьюга в трубе завывала,как рушился на землю снег,как ты не спеша запевала.Земля забывала о нас,прислушавшись к снежному вою,и русский старинный романскружил над твоей головою.А утром проснешься — бело.Гуляет мороз по квартире…О, сколько вокруг намело!Как чисто, как холодно в мире…

1964

" Соседа история не обошла. "

Соседа история не обошла.Он ею наславу испытан.Сперва вознесла, а потом обожгла.Воспитан и перевоспитан.Он делал карьеру, преследовал зло.Он падал,страдал,оступался.Он сам удивляется: как повезло!Случайно в живых оказался.Порой в разговоре я искренне раддовериться ранним сединам…Да только нет&нет — в нем покажется раб,который не стал господином.

1963

" Слева Псков, справа станция Дно, "

Слева Псков, справа станция Дно,где-то в сторону Старая Русса, —потому-то и сладко, и грустнопоглядеть на прощанье в окно.

В тех краях продолжается путь,где когда-то, беспечно болтая,колокольчик, легенда Валдая,волновал истомленную грудь.

Опускается красный закатна дома, на подъемные краны,и летят вдоль дороги туманы,и бегут облака наугад.

Здравствуй, русско-советский пейзаж,то одна, то другая примета.Колокольчик… Приятная блажь…Здравствуй, родина… Многая лета!

В годы мира и в годы войныты всегда остаешься собою,и, как дети, надеемся мы,что играем твоею судьбою.

1964

" Надо мужество иметь, "

Надо мужество иметь,чтобы полото тревогив сутолоке и в морокене разменивать на медь.

Надо мужество иметь,не ссылаться на эпоху,чтобы божеское богувырвать, выкроить, суметь.

Надо мужество иметь,чтобы прочно раздвоиться,но при этом сохраниться,выжить, а но умереть.

1964

" Шепчу, объясняюсь, прощаюсь, — "

Шепчу, объясняюсь, прощаюсь, —что делать? — не выскажусь всласть.Опять и опять повторяюсь, —какая живучая страсть!

Глаза открывая спросонок,услышу в саду под окном:два друга — щенок и ребёнок —бормочут о чём-то своём;

увижу всё те же осины,всё тот же закат и рассвет —запавшие в память картины,которым названия нет.

Слова довоенного тангоплывут в голубой небосводиз окон, где шумная пьянкас утра, разгораясь, идёт.

А в небе последняя стая,почуяв дыханье зимы,прощально кричит, покидаямои золотые холмы.

1965