Чёрный снег: война и дети - Коллектив авторов
Лёша подошел к столу. Полковник смотрел на него строго, и седые медвежьи брови его всё ближе и ближе сдвигались к переносице.
– Так, значит, это ты построил снежную крепость, или блиндаж, или что там… которую давеча разбомбили «мессеры»?
– Да… я, – прохрипел Лёша и почувствовал, что ещё минута – и слезы помешают ему говорить. – Только ведь мы не нарочно, товарищ полковник, – прибавил он, стараясь глядеть полковнику прямо в глаза. – Мы ведь играли…
– Ах вот как? Играли?
– Ага, – прошептал Лёша.
– Кто это «мы»?
– Ну, кто? Ребята, одним словом.
– А кто зачинщик? Кто выдумал всё это? Под чьим руководством строили?
– Я выдумал. Под моим, – ответил Лёша, опуская голову.
И тут он не выдержал – слёзы прорвались оттуда, где они до сих пор прятались, и заклокотали у него в горле.
– Товарищ полковник… пожалуйста… простите меня, – пролепетал он. – Я больше не буду…
– Это что – не будешь?
– Играть не буду.
– Вот тебе и на! – усмехнулся полковник. – Как же это можно – не играть?
– Ну… вообще… блиндажей не буду строить.
– Не будешь? Самым серьезным образом не будешь?
– Самым серьёзным. Вот ей-богу! Хоть провалиться, – сказал Лёша.
– Н-да, – сказал полковник. – Ну а если мы тебя попросим?
– Что попросите?
– Да вот что-нибудь ещё построить – в этом же роде. Крепость, или блиндаж, или дзот какой-нибудь.
Лёша поднял глаза. Полковник смотрел на него по-прежнему серьёзно, не улыбаясь, только брови его разошлись от переносицы, и под ними открылись ясные, немного усталые и воспалённые от долгой бессонницы глаза.
– Видишь ли, дорогой товарищ, какая история, – сказал он. – Оказывается, что в военное время даже играть надо осторожно. Вот построили вы, например, батарею. Отлично, вероятно, построили, если немец её за настоящую принял. Но построили вы её где? Рядом с настоящей боевой действующей зенитной батареей. Это тебе известно?
– Известно, да, – чуть слышно проговорил Лёша.
– А ведь рядом не только батарея. Тут и невоенные объекты – жилые дома, живые люди.
– Товарищ полковник! – чуть не плача, перебил его Лёша. – Да разве ж я не понимаю?!
– Понимаешь, да поздно, – строго сказал полковник. – Задним умом живёшь.
– Правильно. Задним, – вздохнув, согласился Лёша.
– А между тем, – продолжал полковник, – такие фальшивые, что ли, сооружения, как ваша крепость, нам, военным людям, очень и очень нужны. Они называются у нас ложными объектами. Чтобы замаскировать настоящий объект, отвести противнику глаза и натянуть ему нос, где-нибудь в стороне строятся поддельные, декоративные, похожие на настоящие и всё-таки не настоящие укрепления и сооружения: блиндажи, окопы, ангары, огневые точки, батареи и – всё, чего, одним словом, душа пожелает.
Лёша давно уже проглотил слёзы и слушал полковника с таким вниманием, что даже рот открыл.
– Понятно тебе? – сказал полковник.
– Ага. Понятно, – кивнул Лёша.
– Так вот, товарищ Михайлов, не согласитесь ли вы построить нам штучек пять-шесть таких ложных объектов?
– Это кто? Это я? – чуть не закричал Лёша.
– Да. В общем, ты и товарищи твои.
Лёша смотрел на полковника и не понимал, шутит он или нет.
– А из чего строить? Из снега? – сказал он.
– А это уж как вам хочется. Лучше всего из снега, конечно. Во-первых, материал дешёвый. А во-вторых, кто же лучше ребят со снегом умеет работать?
– Точно! – согласился Лёша.
– Ну так как же? – сказал полковник.
– Ну что ж, – ответил Лёша для важности, почесав в затылке. – Можно, конечно. Только вот боюсь, что, пожалуй…
– Что ещё за «пожалуй»?
– Оглобель, боюсь, не хватит.
– Каких оглобель?
– Ну, которые вместо пушек. У нас ведь понарошку было: зенитки у нас не было – так мы оглоблю вместо неё…
– Понятно, – сказал полковник. – Ну что ж, товарищ Михайлов, оглобель уж мы вам как-нибудь раздобудем. За оглоблями дело не станет.
– Тогда всё в порядке, – сказал Лёша. – Приказано строить.
Они ещё немножко поговорили, и через десять минут красный штабной мотоцикл уже мчал Лёшу Михайлова обратно домой.
* * *
А что было дальше – я вам в подробностях рассказать не могу. Где и как строились ложные объекты – это, как вы сами понимаете, очень большая военная тайна. Могу только сказать, что строили их, вместе с Лёшей Михайловым, и Коська Мухин, по прозвищу Муха, и Валька Вдовин, и другие новодеревенские ребята. Но Лёша Михайлов был у них главным инженером. И в штабе, куда он теперь частенько заглядывал за указаниями и за инструкциями, его так и называли: «Инженер 1-го ранга Алексей Михайлов».
Работали ребята, в общем, на славу – иногда, если нужно было, и по ночам работали, забывали пить и есть, не жалели ни сна, ни времени своего, но в школу всё-таки бегали, не пропускали, и Лёша Михайлов даже умудрился в эти дни получить «отлично» по русскому письменному.
А «Хеншель-126» теперь уже не летал в Новую Деревню, а летал туда, где возникали одна за другой новые зенитные точки. Следом за ним прилетали тяжёлые «мессеры» и «фокке-вульфы» и, не жалея боеприпасов, бомбили снежные блиндажи и деревянные орудия. А ребята сидели в это время дома или в убежище, прислушивались к далёким разрывам фугасок, переглядывались и посмеивались. И взрослые не понимали, чего они смеются, и сердились. Ведь никто не знал, что немцы бомбят снег. А ребята хранили военную тайну свято, как полагается.
Иногда, если немцы не замечали батарею и долго её не бомбили, ребятам приходилось достраивать или даже перестраивать её. Но таких было немного – две или три, а на остальные немцы «клевали», как рыба клюёт на хорошую приманку.
В тот день, когда фашистские самолёты разбомбили двенадцатую по счёту снежную батарею, Лёшу Михайлова с товарищами вызвали в Ленинград, в штаб фронта. Их принял командующий фронтом. Из его рук Лёша Михайлов получил медаль, а товарищи его – почётные грамоты, в которых было сказано, что они отличились на обороне города Ленина, «выполняя специальное задание командования».
В этот же день лейтенант Фридрих Буш, командир разведывательного самолёта «Хеншель-126», получил железный крест. Об этом писали немецкие фашистские газеты. Видели мы там и фотографию этого «отважного» лётчика. До чего же, вы знаете, глупое, самодовольное и счастливое лицо у этого прославленного героя…
Где-то он теперь, этот Фридрих Буш?
А Лёша Михайлов жив, здоров, по-прежнему живет в Новой Деревне и учится уже в девятом классе.
1942
На ялике
Рассказ
Большая широкобокая лодка подходила к нашему берегу. Набитая до отказа, сидела
