Перец Маркиш - Стихотворения и поэмы
Вон из кожи лезут дети,
Утешая матерей.
Полон город женским воем,
Грудь царапает иная,
Черная пришла суббота —
Не смолкают плач и стон.
«Цыц! Мы лавки вновь построим!» —
Причитанья прерывая,
Вдруг выкрикивает кто-то,
Выкрикнул — и сам смущен.
Вот неделя, вот другая,
И Бердичев, франт чванливый,
Заявляется с кредитом:
«Слово честное — залог!»
Он, товар хваля, твердит им:
«Нужно брать, не рассуждая,
Соглашайтесь — и счастливой
Ярмарки пусть даст вам бог!»
Только минул день субботний,
Смотришь, ввозят доски, бревна;
Начинают строить рьяно;
Спор заводят меж собой,
Лая друг на друга, словно
Шавки из-за подворотни:
Место посреди майдана
Хочет захватить любой.
У проселка посвободней.
По примеру городскому,
Скоро весь завален тесом
Он, как грудой мертвых тел.
«Дал бы место хоть колесам, —
Говорит сосед другому. —
Дом возводишь, а сегодня
Погреб строить захотел!»
Ссорятся, приходят к миру:
Вновь продажа, купля снова;
Крышу хочется повыше, —
Ставь на долгие года!
Выстроены по ранжиру,
Свежей краской блещут крыши:
Глянь, к пожару вновь готова
Стройных лавок череда.
17
Не пришла однажды с луга
Лошадь с доброю уздечкой;
Как-то две коровы к сроку
Не вернулись в хлев. И вот
Высыпало всё местечко,
Взволновалась вся округа,—
Поутру идут к «пророку»:
Он лишь, дескать, их найдет.
Годы средь поселков местных
Он кружил, как бесноватый, —
То ль возница, то ль в погоне
За наживою делец.
С юности он завсегдатай
Пестрых ярмарок окрестных;
Все ему знакомы кони
В крае из конца в конец.
Он в хибарке одноногой
Проживает на погосте...
Дни проводит за Гемарой[20]
И дела вершит старик.
Худ он — кожа лишь да кости,
Заикается немного,
Но любую — жулик старый —
Разрешит загадку вмиг.
Люд он встретит на пороге
С видом грустным, но достойным:
«Что-нибудь стряслось, сыночки?
Подозренье на меня?
Все обследую дороги!»
Можно быть вполне спокойным:
Словеса его до точки
Сбудутся — того же дня.
Но когда малы утраты —
Самовар, часы стенные, —
То к нему ходить бесплодно,
Крест на них поставь тотчас.
«Что тебе еще угодно?» —
Спросит он, к стене прижатый.
«Ты замашки брось дурные», —
Скажет он, прищуря глаз.
Если ж не велит он, нужно
Слушаться его... Из дома
Исчезая беспричинно,
Он к вечерне — тут как тут.
«Дока этот старичина
В лошадях», — толкуют дружно.
«Как букварь, ему знакомо
Это дело», — бает люд.
Пасха — в белом он наряде;
Молится усердно богу;
Бодрствуя, всю ночь Агаду[21]
Он читает... Верой сыт,
Лишь мацу неделю сряду
Он вкушает понемногу...
Льнут к его окошку, глядя,
Как молитву он творит.
18
Вот средь улицы, на тачке,
Ящик: две на нем бутыли
Ярко-красного сиропа;
День-деньской сидит вдова
На припеке, в вихрях пыли.
Улица — в полдневной спячке,
Нет ни голоса, ни топа,
И хмелеет голова.
Напоказ — в коробке чайной
Жареный миндаль, ириски...
Там всегда найдешь их, глянув,
Цвель на них давно легла.
Грязная водица в миске
Для промытая стаканов,
Кружится клиент случайный —
Захудалая пчела.
Разложив, как на базаре,
Скудный свой товар, почина
Ждет старуха, ковыряя
Пальцами в ушах... Полна
Круглая ее корзина
Всяких семечек до края;
Продает, сама поджаря,
Их стаканами она.
Но с водонапорной будки,
Сверху куполообразной,
Издали доходит спорый,
Бодрый, неуемный гуд.
Днями и ночами (шутки!)
Не стоит ни мига праздно.
Слышно, золотые горы
Там без устали гребут!
Кто же в силах с ней сравниться.
«И в субботу — вот проклятье! —
Отпускает людям воду», —
Слышен вдовий шепот злой.
«Чтоб добра вовек не знать ей,
Боже, чтоб ей развалиться!
Но — несчастьям нет к ней ходу,
Хоть о стенку головой!»
19
Дни за днями, словно миги,
Пролетают бесполезно.
От поездки ошалелый,
Вновь еврей в своем дому.
Вот приходит «китель белый»[22],
Предлагает он любезно
Расписаться в толстой книге
И дает листок ему.
Он в карман листка не прячет,
Он — к соседу: «Вам понятно?»
Трепеща, супруга вскоре
В дом во всю вбегает прыть,
На щеках алеют пятна...
То — повестка! Должен, значит,
Быть свидетелем он. Горе!
Что он станет говорить?
Но — зовут — идет на зов он,
Ведь шутить нельзя с властями!
Руки за спину, рысцою
В суд спешит он, страх тая.
Возвращается, взволнован
Садом, разными цветами
И ограды высотою —
Здорово живет судья!
«Я б, признаться откровенно,
Продал этот двор обширный,
Поживился б золотыми, —
Только бы господь помог.
Любо торг вести с такими —
Глядь, урвешь кусочек жирный, -
Здесь же скачешь ежедневно,
А в итоге — лишь плевок!»
20
Ждет весна, когда сменить ей
Зиму, полную упорства.
Медленно отходит лето
У проулков на руках.
Осень, в желтое одета,
Лист дерет рукою черствой,
Но светло ее прибытье,
Рады гостье в городках.
Время так проходит тихо,
Как для пчел в степной долине.
Встав с зарей, ушел из дому —
И пропал средь пустырей.
Кровь согрелась — разве лиха
Не хватает молодому!
Что? Со скарбом воз? — С Волыни
Собирается еврей.
И, во все концы открыты,
Ежатся во мгле проселки,
Лежа с тропами в обнимку
Под сырым ее холстом...
И стучат, стучат копыта,
И леса склоняют челки,
Глядя, как бежит сквозь дымку
В мир бескрайний путь с путем.
1918
Перевод Д. Бродского
ЧАТЫРДАГ
ЧАТЫРДАГ
1
Дороги всех широт меня к тебе вели,
И вижу я — твой плащ весь в облачных заплатах.
Отшельник каменный в щетине чащ косматых,
Каких ты ждешь вестей из дальних стран земли?
Тебя благословил, как сына, свод небесный,
Ты бурями крещен и солнечной тоской.
Зачем бугристый лоб ты устремляешь в бездны?
Считаешь ли светил неисчислимый рой?
Скажи, что ты узрел в огромной звездной дали?
Скажи мне, что прочел на голубой скрижали?
Ты солнцем опьянен, о звездочет и маг!
Спешу к тебе, забыв порывы и желанья,
