Клены в осенних горах. Японская поэзия Серебряного века - Нацумэ Сосэки
В глубине души смутная тревога –
то же странное чувство, что вдруг появилось
там, на Кэйханган, на последнем перевале.
Вот и выгон за деревянной оградой.
Дубовые створки ворот
распахиваю пошире –
они, оказывается, не были закрыты
с самого моего ухода.
Позабыл – видно, слишком торопился.
О студеное небо в солнечном сиянье!
Перед взором встает каштан,
приютивший меня прошлой ночью,
и не только это…
Над рекой плывут облака – слоистые громады.
Громкий крик
большой неведомой птицы,
что скрывается в кружеве листвы,
озаренной холодным светом…
Сосновые иглы [107]
Как красива эта сосновая ветка!
Только что я стряхнул с нее хлопья мокрого снега –
и вот ты порывисто ее схватила,
горячими щеками прижалась к зеленым иглам,
не боясь уколоться, жадно, до боли
зарываешься лицом в вечнозеленую хвою.
Удивительно и прекрасно!
Ты ведь так давно хотела в лесную чащу,
когда сгорала в жару,
когда от боли стонала, обливаясь потом…
Я и раньше, на славу поработав в солнечный полдень,
иногда в раздумье забредал под сень сосновой рощи.
(Благодать! Откровенно говоря, я прошелся
из конца в конец по всему нашему лесу.)
Словно белка, словно вольная птица,
ты томилась, о лесах тоскуя.
Ты мне так завидовала, должно быть!
Ах, сестричка! Ты в далекий край сегодня
уйдешь навеки.
Неужели и впрямь ты уйдешь одна,
без родных и близких?
Попроси же меня: «Пойдем со мною!»
О, скажи мне так, попроси меня так
сквозь слезы!
Но как прелестны сегодня твои щеки, сестричка!
Эту свежую сосновую ветвь положу я
на зеленоватую москитную сетку.
Вот сейчас начнут с нее падать капли.
Погляди!
Какая пышная ветка!
От нее чуть-чуть пахнет скипидаром…
Opus № 1004 [108]
Целый день сегодня шел снег, жизнерадостный,
светлый,
а после полудня
я увидел глубокие следы вокруг дома.
Следы были необычайно большие.
Я говорил себе: это пришел меня проведать
ты, от которого так давно не было писем.
Но затем я услышал шаги,
грузные и тяжелые,
совершенно не похожие на твои шаги,
и на наши с тобою шаги тоже.
Снег, густо облепивший кроны деревьев,
падал рыхлыми комьями на снег, устилавший
землю…
Opus № 1008
Да, я знаю, вам приходится копать землю
и приходится порой голодать подолгу.
Оттого-то, наверное, вы – это вы, а мы –
это мы, не так ли?
…Тусклое мерцание метели над горами…
Сколько раз такие слова я слышал
и вот слышу снова.
Что ж, ведь так оно и есть на самом деле,
и никак иначе быть не может.
…Лес в огненном вьюжном ореоле…
С этими простыми словами
соглашаться я не устану,
даже канув на самое дно безумия и болезни!
Opus № 1071
С этой женщиной
мы год прожили вместе.
Щеки ее покрывала матовая бледность,
а глаза смотрели так, будто постоянно
созерцали неведомые загадочные виденья.
Однажды утром в то памятное лето
на мосту в предместье мне повстречалась девчушка.
Из деревни она несла корзину цветов на продажу –
цветы были необычайно красивы.
Уплатив двадцать сэн, я купил весь букет
и домой вернулся.
Жена поместила цветы в аквариум из-под рыбок
и снесла их в лавку – авось кто-нибудь купит.
Вечером, когда я пришел с работы,
жена взглянула на меня со странной улыбкой.
На столе я увидел всевозможные фрукты
и праздничные белые фарфоровые тарелки.
На вопрос, по какому случаю праздник,
она ответила, что после полудня
те цветы купили за целых две иены.
…И была синяя ночь
со звездами и ветром,
с бамбуковой шторой,
с огнем в очаге, завораживающим душу…
В ту же зиму жена,
будто сама собою,
будто вовсе не от забот и житейских тягот,
разом сникла, увяла, точно надломилась, –
захворала вдруг и умерла в одночасье…
Дорога через огороды
Тающий иней
щедро украсил метелки травы у дороги,
дочиста отмыл тележные колеса.
«Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь», – позванивают кусты
и деревья.
Падают, падают с ветвей тяжелые холодные капли.
Застывая в крупных ледяных сгустках,
роса растекается по солнечной равнине,
будто следы от гигантского столба пара,
что, как пламя, из реки взметнулся.
В горле сильно хрипит.
От этого натужного хрипа
хочется выпить чего-нибудь покрепче,
хочется поесть пареной картошки…
Сердца стариков
еще там, в городских кварталах, –
овощи распродав,
они вернулись
к огородам своим на косогоре.
Заметки для памяти
Обогнул угол дома, за околицу вышел –
два тополя в цвету стоят одиноко.
Несколько пушистых гроздей
с ветвей безмолвно свисают,
в синеве небес покачиваясь под облачными льдами.
Увядшая трава на редкость темна, уныла.
Ручеек цвета ртути –
словно картинка на лакированном подносе.
Кустарник в излучинах затуманен дымкой.
Сейчас где-то там, за сизыми полями,
директор
