Михаил Армалинский - Чтоб знали! Избранное (сборник)
– Как она страдала, – ужасалась мама, – а я сидела у её кровати и думала: «Мамочка, тебе же умирать пора».
И мама терзалась кощунством и в то же время закономерностью такой мысли в себе, и всхлипывала, и я ей что-то говорил и гладил её руку.
Тётя Бася суетилась вокруг нас и нелепыми словами пыталась утешить маму, забегая то с одной стороны, то с другой. Когда мы переходили по мосткам, перекинутым через канаву с грязной водой, что отделяет могилы от дорожки, тётя Бася споткнулась и свалилась в канаву. Грязь облепила ей платье и ошарашенное лицо. Сдержаться оказалось невозможно – все вокруг и мы с мамой рассмеялись. Но вообще-то мне было не до смеха. Мне ещё предстояло уговорить Бету сделать аборт.
Живые воспоминания о золотом веке
Мне позвонила бывшая любовница Барби, с которой я не виделся лет девять. Я знал, что она вышла замуж и родила четверых детей – то есть свершила свою мечту, к которой я тогда не пожелал иметь никакого отношения. Стоял золотой век секса, до эры СПИДа.
Барби обожала такое количество мужчин, чтобы все её полости переливались спермой через края. Она делала минет, как ни одна другая женщина, самозабвенно, зная самые чувствительные точки и точно угадывая силу, с которой нужно сжимать губами член и прижимать к нему язык. Отправляясь на оргию, она брала с собой крем и смазывала им губы, которые, не будь этого крема, натирались бы от её усердной работы.
– Барби прекрасно сосёт, – делились со мной только что извергнувшиеся в её рот мужчины, и Барби, слыша этот комплимент, радостно ускоряла движения головы на очередном счастливце.
Сама она кончала только от клитора, который надо было долго лизать, либо она нетерпеливо тормошила его пальцем. Вибратором она не пользовалась – презирала его за бездушность. Барби меня любила потому, что я был достаточно настойчив, чтобы долизать ей клитор до оргазма, и за это она благодарила меня готовностью ко всему, что я ни предложу.
Других женщин Барби холодно терпела, воспринимая их как неизбежных конкуренток, но жаждала вобрать все члены в себя. Это вам не мужчина, что говорит: «Люблю групповой секс, сачкануть можно, и никто не заметит». Нет, Барби любила без устали. Уставали мужчины.
И вот она звонит и рассказывает, как часто вспоминала обо мне, как наконец её муж созрел и хочет посмотреть, как её будет ебать другой мужчина. Кроме того, Барби уже доросла до желания женщин и хочет сама посмотреть, как её муж будет обхаживать другую у неё на глазах. Несколько лет у них заняло, чтобы прийти к такому знаменательному состоянию, и начать решили с меня, поскольку я – человек проверенный. Есть ли у меня женщина, которая хотела бы присоединиться? Я сказал, что есть, но что она невинная в этом вопросе, и прежде, чем брать её с собой, я бы хотел встретиться с ними один и посмотреть на Барбиного мужа в деле. Да и на саму Барби – что с ней стало. Но последнее я не сказал. Она начала переговариваться с мужем, плохо прикрыв трубку, и я слышал его вялое согласие. Мы договорились встретиться в мотеле в субботу днём.
Вечером я должен был общаться с Дженни, своей постоянной возлюбленной. В наших трепетных разговорах о возможной встрече с другой парой её не тревожило совокупление с другим мужчиной – их у неё было достаточно, чтобы принять ещё одного без всякого страха или колебаний. Больше всего Дженни опасалась, что я буду полностью увлечён другой женщиной и не смогу в процессе уделять ей хотя бы часть себя. То есть, переводя это на язык традиционной нравственности, женщина, казалось бы, должна была больше всего быть смущена другим мужчиной, проникающим в неё, – ан нет, ебите сколько хотите, только пусть мой любовник будет тоже весь моим и не лишит меня своего внимания. Это типичное безнравственное и эгоистическое поведение данного сорта женщин. Нравственное же поведение должно состоять в радости, что твой возлюбленный получает удовольствие, и пусть не с тобой, но ведь тебе выпало счастье наблюдать за его наслаждением и даже содействовать ему. А о твоём наслаждении он ведь тоже не забыл – предоставил тебе мужчину и сам время от времени отрывается от чужой женщины и помогает наслаждаться тебе. Так, во всяком случае, рассуждаю я – образец нравственного сексуального поведения.
Накануне нашей встречи Барби позвонила мне днём и сказала, что муж на работе, она заперлась в спальне от ломящихся в дверь детей и мастурбирует пальцем, вставя искусственный член во влагалище. Она стала выть в трубку и стонать, а я чувствовал себя обязанным рассказывать ей про то, как бы я её ёб, будь я рядом с ней. Ситуация была обратная той, в которой обыкновенно находится мужчина, дрочащий, и женщина, слов о блудящая за деньги. Барби долго не могла кончить, а мне уже надоело, поскольку разговоры на расстоянии меня не возбуждают, а раздражают. Наконец она взвыла ещё громче, что ознаменовало её оргазм.
Придя в себя, она стала рассказывать, что за девять лет замужества у неё не было ни одного любовника, что муж у неё хороший, но я, мол, лучше, что после второго ребёнка она совершенно было потеряла интерес к сексу и не подпускала к себе мужа, но потом свершилось второе пришествие, приостановленное рождением третьего ребёнка, который вышел умственно отсталым. Четвёртый ребёнок опять получился нормальным, и на этом она перевязала себе трубы. Процесс размножения был застопорен навсегда, и половая жизнь теперь представляла из себя сплошное наслаждение.
Слушая её болтовню про деторождения, я вспомнил, как на одной из давних оргий я увидел, что незнакомка, в вечернем платье и туфлях на высоких каблуках, сидела на диване посреди тел, расположившихся на полу, и наблюдала за ними, отгоняя от себя голых мужчин. Она была красива, нежна и иронична. Я подсел к ней, голый, на диван и уговаривал. Быть может, она боится забеременеть, поинтересовался я. Она ответила, что у неё перевязаны трубы, но она не может участвовать в оргии с незнакомыми людьми, а в этой компании она впервые. Поодаль слонялись мужчины и ждали, когда я от неё отойду, чтобы подойти к ней и попытать счастья. Муж её, холёный и тоже вполне одетый, разговаривал на просторной кухне с женщинами, которые приходили туда перекусить после очередного совокупления. Вполне одетые муж и жена ушли. Мы с ней встретились через несколько дней и поехали в гостиницу. В одной не оказалось свободных номеров, и она предложила перенести свидание на другой день, но я знал, как опасно откладывать любовные свидания, и уговорил её поехать в другую гостиницу. Там свободные номера были, она позвонила мужу из холла, сказала, что задержится, и в голосе её звучала искренняя нежность и забота о нём. Она была без приторности ласкова и всхлипывала, подходя к оргазму. Мне хотелось как-то отметить её нежность, и я не нашёл ничего лучше, чем сказать: «Ты была бы очень нежной матерью». И тут же мы оба смутились, будто я сказал что-то неприличное и бестактное.
А с Барби наши встречи всегда начинались с того, что я заезжал за ней на машине, и, пока мы ехали ко мне домой или на вечеринку, она без моих просьб или напоминаний приветствовала меня и одновременно разогревалась сама, расстёгивая мне ширинку и приникая пламенным ртом к уже привычно стоящему члену. Её курчавая голова напоминала круглый лобок, под которым открывалась пизда рта.
Есть основное правило безопасности управления машиной, когда тебе делают минет. Никогда не закрывай глаза, даже во время оргазма. И не смотри на свою даму – не своди глаз с дороги! А вот если чихаешь, то уж тут, как ни стараешься, обязательно глаза на мгновенье закроются. Чих – это оргазм в лице, и глаза выходят из повиновения.
Как-то во время минета мне пришлось резко затормозить, но Барби, будучи уверенной в моём бодрствующем внимании при наслаждении, не прервалась, не подняла голову посмотреть, что произошло, а продолжала сосать, как ни в чём не бывало. Я же тем временем пальцем залезал ей в анус, потому что до влагалища было не дотянуться – она была высокой, да и в этом была своя прелесть.
Барби и её муж, Джим, должны были поджидать меня у мотеля в своей машине. Проезжая мимо, я узнал расширившееся лицо Барби. Она тоже узнала меня, помахала рукой, и я проехал на стоянку мотеля, где зарезервировал комнату. Они поехали за мной и остановились рядом. Я вышел из машины, и они вышли из своей. Тут только я увидел, как Барби растолстела. Муж её тоже был не тонок, лет тридцати пяти, с редкими усиками и вялым безэмоциональным выражением лица.
Я хотел пожать ему руку, но он руки не подал, так как вчера якобы повредил кисть – её ему чуть не отхватил станок, на котором он трудился. «Что ж, – подумал я, – если в нём вдруг взыграет яростная ревность, что бывает с мужьями после того, как их желание удовлетворено, то драться с ним будет легко».
Со мной уже был подобный случай. Я познакомился с супругом, у которого был десятилетний семейный стаж. Этот супруг, по имени Фред, повадился общаться со мной. Ходили в бар, разговаривали, он смотрел, как я женщин цеплял. Книжки давал я ему читать про секс, научные и художественные. Он всё скучал, что жене был верен, и вспоминал свою разухабистую жизнь до женитьбы. Теперь вот ребёнок, обязательства, ответственность. Но хочется попробовать. Я рассказывал ему про оргии, что мы посещали с Барби, и глаза его наливались не кровью, а спермой. А я дразнил, поясняя, что оргия даёт то, что принципиально невозможно в моногамной жизни, а именно: постоянную новизну партнёров, наблюдение за живой еблей, к которой в любой момент можно самому присоединиться, и одновременную, а не последовательную стимуляцию нескольких эрогенных зон.
