Редьярд Киплинг - Избранные стихи из всех книг
Итак, «выпили за Королеву» — уважительно, не правда ли? Но с другой стороны, не обращая внимания на традиционное, на такое очень английское уважение к коронованным особам, Киплинг часто пишет стихи, по остроте сатиры напоминающие разве что Свифта, которого викторианцы проклинали не менее старательно, чем Киплинга:
Просторно Вдове из Виндзора:Полмира числят за ней.И весь мир целиком добывая штыком,Мы мостим ей ковер из костей(Сброд мой милый! Из наших костей!).Не зарься на Вдовьи лабазы,И перечить Вдове не берись.По углам, по щелям впору лезть королям,Если только Вдова скажет: «Брысь!»(Сброд мой милый! Нас шлют с этим «брысь!»)
(Пер. А. Щербакова)
И «Вдова из Виндзора», и стихи о героическом «солдаматросе» («Морская пехота») с бесспорной их сатиричностью содержат жесткое требование: власть имущие не должны забывать, чьими руками и заботами, чьей отвагой и трудами строилась и держится самая великая из империй, какую знало когда-либо человечество. А в наиболее острой из баллад на эту тему, в «Празднике у Вдовы», Киплинг по фольклорной общеевропейской традиции изображает сражения, как пиры. Этот фольклорный образ, кстати, существует у всех европейских народов: достаточно вспомнить хотя бы «Слово о полку Игореве». Киплинг заостряет свою сатиру до крайности романтического гротеска:
«А чем там поили-кормили в гостях,Джонни, Джонни?»«Тиной, настоянной на костях».«Джонни, ну, ты и даешь!»«Баранинкой жестче кнута с ремешком,Говядинкой с добрым трехлетним душкомДа, коли стащишь сам, — петушкомНа празднике нашей Вдовы».
(Пер. А. Щербакова)
Не случайна здесь в интонации явная пародийная «отсылка» читателя к одной широко известной старинной английской балладе:
Отчего, скажи мне, так красен твой меч,Эдвард, Эдвард…
(Пер. А. К. Толстого)
Можно представить себе изумление ее величества королевы Виктории, прочитавшей о том, что она кормит своих солдат «Баранинкой жестче кнута с ремешком, /Говядинкой с добрым трехлетним душком…» Или «Весь мир целиком добывая штыком / Мы мостим ей ковер из костей…» По словам современников, старая королева была этими стихами весьма шокирована… Только шокирована!!! Что ж, викторианская Англия — не СССР. Итак, с одной стороны, ортодоксальным патриотом Киплинг никогда не был, а с другой все-таки иногда был, и не случайны для него такие стихи, как уже цитировавшийся тут «Английский флаг», вполне параллельный самой рассоветской декларативной «поэзии»… Только киплинговской мощи, проявившейся даже и в этом стихотворении, у советской поэзии не было…
Пожалуй, до шестидесятых годов Киплинга воспринимали почти исключительно, как поэта, воспевающего прежде всего «имперские ценности». Однако он все-таки куда сложней. Иногда Киплинг предстает и космополитом.
Вот последняя, итоговая строфа одного из главных, программных, стихотворений Киплинга, «Песни Банджо»:
Лира древних прародительница мне!(О, рыбачий берег, солнечный залив!)Сам Гермес, украв, держал ее в огне,Мой железный гриф и струны закалив,И во мне запела мудрость всех веков.Я — пеан бездумной жизни, древний грек,Песня истины, свободной от оков,Песня чуда, песня юности навек!Я звеню, звеню, звеню, звеню…(Тот ли тон, о господин мой, тот ли тон?)Цепью Делос-Лимерик, звено к звену,Цепью песен будет мир объединен!
(Пер. В. Бетаки)
В эту «цепь песен», в непрерывность пути всемирного искусства от античности до наших дней Киплинг верит глубже, чем в силу оружия…
Киплинг не однозначен. В начале Первой Мировой войны он яростно выступал против всего немецкого, на него даже стали появляться карикатуры по этому поводу. В СССР его обзывали «поджигателем войны» и через сорок лет после того. Но вот отрывок из стихотворения «Благодетели», написанного еще во время Первой мировой:
…Всех, кто в доспехах или без,Дым пушек уравнял.Когда ж за психов-королей,Людей погибли тьмы,Тогда устали от вещей.И устрашились мы.Диктату времени пораЗов древний подчинить:Лук-панцирь как нибудь с утраИ пушку отменить!Не то любой тиран готов,(Толпа любая — тож!)Враз все плоды людских трудовУгробить ни за грош!
И опять некая параллель обнаруживается между Киплингом и Хейзингой, который начинает один свой трактат с апокалиптического предчувствия: «Ни для кого не было бы неожиданностью, если бы однажды безумие вдруг прорвалось в слепое неистовство, которое оставило бы после себя эту бедную европейскую цивилизацию отупелой и умоисступленной, ибо моторы продолжали бы вращаться, а знамена — реять, но человеческий дух исчез бы навсегда» (1935 г.).
Тогда же ужас перед первыми газовыми атаками дал Киплингу толчок для стихотворения «Гефсиманский сад», отразившего реакцию военных, не понимавших еще, что применение средств массового уничтожения, начавшееся в годы Первой Мировой войны с хлорных, а потом ипритных атак, знаменует новую сверхварварскую войну XX века.
Военный журналист и поэт, для которого мужество и стойкость были самыми важными человеческими чертами, пишет о войне, но далеко не всегда ее героизирует. Увы, героизации войн отдала дань вся мировая литература, начиная с античных времен и как минимум до 60-х годов XX века.
Наверно, имеет смысл тут вспомнить Константина Симонова. Его военные стихи по мироощущению сродни киплинговским, не сатирическим, а тем серьезным романтическим стихам, где на первый план выходят традиционные мужские добродетели. Кстати, Симонов гораздо лучше подражал Киплингу в собственных стихах, чем переводил его. Он почему-то очень странно перевел стихотворение «Молитва влюбленных», эти стихи узнать в симоновском переводе невозможно. Почему-то он вольно перекладывает только нечетные строфы, а четные почему-то просто не переводит! В результате киплинговские 48 строк у него превращаются в 20, да и те не очень похожи на подлинник… Только «Гиены» у Симонова сделаны хорошо.
Было немало разговоров о расизме Киплинга. По сути все они базируются на одном стихотворении — «Бремя белого человека», весьма поверхностно прочитанном, а точнее — на одном его названии:
Неси это гордое бремя,Родных сыновей пошлиНа службу тебе подвластнымНародам на край земли.
.............................
Неси это гордое бремя,Не как надменный король:К тяжелой черной работеКак раб себя приневоль.При жизни тебе не видетьПорты, шоссе, мосты,Так строй же их оставляяМогилы таких как ты…
(Пер. А. Сергеева)
Так можно ли это назвать расизмом? Не более, чем титанический организаторский труд Сесиля Родса, не только завоевавшего, но и во многом цивилизовавшего Родезию. А еще он начал цивилизовать как зулусское, так и бушмено-готтентотское население Южной Африки и прекратил кровопролитие между этими народами.
На самом деле, противопоставляет Киплинг не белых и цветных, а людей долга и пустозвонов. Наверно, отношение к долгу пришло к Киплингу из кальвинизма.
«Я так и не смог понять, — писал в начале 20-го века в своей автобиографии Леонард Вулф, служивший на Цейлоне в колониальной администрации, — то ли Киплинг лепил характеры своих героев по точному образу и подобию англо-индийцев, то ли мы сами лепили свои характеры по образцу киплинговских героев» (из уже упоминавшейся тут книги Н. А. Вишневской и Е. П. Зыковой «Запад есть Запад»).
Стихотворение «За уроженцев колоний» говорит само за себя:
Тут качали нас в колыбели,В эту землю вложен наш труд,Наша честь, и судьба, и надеждаПо праву рожденья — тут!
..................................
За наших черных кормилиц,Чей напев колыбельный дик,И — пока мы английский не знали —За наш первый родной язык!
Еще одно очень важное для понимания мировоззрения Киплинга стихотворение — знаменитая «Баллада о Востоке и Западе». Вот как звучит это стихотворение в переводе Е. Полонской:
