Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924
<1902>
«Прими послание, о Виктор!..»
Прими послание, о Виктор!Слагаю песнь тебе я в честь,Пусть консул я, а ты — мой ликтор,Но сходство между нами есть.
Тебе милее смех девичий,Мне — женский и бесстыдный смех.Но что до маленьких различий,Когда мы оба любим грех!
Мы оба на алтарь ЦитеринЛьем возлияния свои,И оба будем — я уверен,До гроба верными любви!
Но любим мы полней и выше,Чем даже страсти легкий стон, —Напевы стройных полустишийИ в темных лаврах Геликон!
<Март 1903>
«И вдруг все станет так понятно…»
И вдруг все станет так понятно:И жизнь земли, и голос рек,И звезд магические пятна, —И золотой настанет век.
Восстанут новые пророкиС святым сияньем вкруг волос,Твердя, что истощились сроки,Что день настал свершенья грез.
И люди все, как сестры-братья,Семья единого отца,Протянут руки и объятья,И будет радость без конца!
9 — 10 сентября 1903
«Над бредом наших разных ликов…»
М. Н. Семенову
Над бредом наших разных ликов,Над диким сномРазноязычных наших криков, —Не здесь, в ином —
Есть нас связующие нити.Есть общий зовЗа грань желаний и событий,Имен и слов!
Мы все склоняем взор во храме,Всех зыблет страсть,И красота над всеми намиПростерла власть!
16 октября 1903
Орфей
Вакханки встретили ОрфеяНа берегу немолчных вод.Он, изнывая и немея,Следил их медленный черед.
Душе, всегда глядящей в тайны,Где тихо веет Дионис,Понятен был их бег случайныйИ смена сребропенных риз.
Но, опьяненны и безумны,Почти до чресл обнажены,Менады вторглись бурей шумнойВ его безветренные сны.
Их тирсы зыблились, как травы,Когда находит с гор гроза,И, полны ярости и славы,Звенели в хоре голоса.
«Унынье прочь! Мы вечно юны,Что зимний ветр! Сияет май!Ударь, певец, в живые струныИ буйство жизни повторяй!
Ты ль, двигавший напевом скалы,Кому внимали барс и тигр,Пребудешь молча одичалыйПри вольном вое наших игр.
Твой бог — наш бог! Что возрожденье,Когда до дна прекрасен миг!Не сам ли в неге опьяненьяИ в нас бог Дионис проник.
Вошел он с вестью о победе,Что смерть давно побеждена, —Все жизни — в сладострастном бреде,Вся вечность — в таинстве вина».
Они стремятся, как пантеры,Но и пантер смирял напев,И лиру взял, исполнен веры,Орфей среди безумных дев.
Он им поет о Евридике,О страшных Орковых вратах…Но песню заглушают крики…Уж — камни в яростных руках.
И пал певец с улыбкой ясной.До брега волны докатив,Как драгоценность, труп безгласныйПринял на грудь свою прилив.
И пышнокудрые наядыБезлюдной и чужой землиУ волн, в пещере, в час прохлады,Его, рыдая, погребли.
Но, не покинув лиры вещей,Поэт, вручая свой обол,Как прежде в Арго, в челн зловещий,Дыша надеждой, перешел.
4 декабря 1903
«Дитя, скажи мне, что любовь?…»
— Дитя, скажи мне, что любовь?— Вот этот ужас мой без воли,Вот этот стыд, мгновенье боли,Вот эта стынущая кровь.
— Дитя, скажи мне, что же страсть?— Вот эти слезы, эти пени,Вот эта жажда унижений:Быть как раба, к ногам припасть.
— Дитя, ответь мне, счастье в чем?— В твоей истоме, в этом бреде,В твоем весельи о победе,Во взоре блещущем твоем!
1903
Сфинкс
Я пустынной шел дорогойМеж отвесных, тесных скал, —И внезапно голос строгийСо скалы меня позвал.
Вечерело. По вершинамГас закат. Был дол во мгле.Странный призрак с телом львинымВырос, ожил на скале.
Полузверь и полудеваТам ждала, где шла тропа.И белели справа, слеваКости, кости, черепа…
И, исполнен вещей верыВ полноту нам данных сил,К краю сумрачной пещеры,Человек, я подступил.
И сказал я: «Ты ли это,Переживши сто веков,Снова требуешь ответа?Дай загадку, — я готов?!»
Но, недвижима на камне,Тихо, зыбля львиный хвост,Дева, взор вонзив в глаза мне,Ожидала первых звезд:
«Вот загадка, о прохожий,Ты, пришедший из долин!Я тебя спрошу все то же,Что услышал Лаев сын:
Кто из нас двоих загадка?Я ли, дева-сфинкс, иль ты?Может, ночью в тени шаткой,Видишь ты свои мечты?
Если я жива, телесна,Как тебе телесным быть?Нам вдвоем на свете тесно,Я должна тебя сразить!
Но, быть может, я — поэтаВоплощенный легкий сон?В слове смелого ответаБудет призрак расточен.
И действительностью станутТолько кости и скала?Отвечай мне: кто обманут?Я была иль не была?»
И, недвижима на камне,Дева, зыбля львиный хвост,Устремила взор в глаза мне,Взор, принявший отблеск звезд.
Мрак тускнел и рос без меры,К небу высились столпы…Я стоял у врат пещеры…Мимо не было тропы.
1903
«Есть поразительная белость…»
Есть поразительная белостьСнегов в вечерний час, и естьВ их белизне — святая смелость,Земле непокоренной весть!
Пусть тьма близка, и закатилосьНагое солнце за рубеж:Его сиянье только снилось,Но небо то ж, и дали те ж!
И звезды пусть во тьме возникнут,И с изогнутой высотыЗемле свои приветы крикнут:Они растают, как мечты!
Но свет первее солнц и мира,Свет все — что есть, бессветья нет,И тьма лишь царская порфира,В которой выступает свет!
27 января 1904
«Скорпиону» и «Грифу»
Наш мир храня от силы вражьей,В чреде двенадцати имен,У врат небес стоят на стражеВ свой день Весы и Скорпион.
Но от земли, вседневно пленной,В свой юный веруя порыв, —Да посягнет за грань вселенной!—Взлетает ярый Гиппогриф.
Вам, — два врага в едином стане! —Урок видений вековых:Один гори, где мира грани,Другой — стремись нарушить их.
23 марта 1904
Максимилиану Шику
Я многим верил до исступленности.
Urbi et OrbiЭту веру я тебе вручаю,Столько раз обманутую… Что ж!Наш удел идти, скользя, по краю,Наш удел — над темной бездной дрожь.Шаг еще сужден ли мне, не знаю:Но иду, и близко ты идешь!Близким — мой привет! Нов миг паденья —Взгляд, лишь взгляд один без сожаленья.
Октябрь 1904
«Я не видал таинственных лесов…»
Я не видал таинственных лесовБезудержной природы Индостана,Причудливых китайских городовИ белых скал льдяного океана;Не вел войска на приступы твердынь,И не был венчан в бранном шуме стана;Дней не влачил в толпе своих рабынь,Не проходил, протягивая руку,В чертоги всех богатств и всех богинь;Не созерцал во всех пределах мукуНа лицах мучеников, как судья;С возлюбленной не пережив разлуку,Под ноги смерти не бросался я.Я многого не видел и не встретил,Пылинка в миллиардах — жизнь моя!Но до вопросов кто-то мне ответил —И в безднах я стою без уст и слов..И светлый мой полет сквозь них не светел.Грядущих не увижу городов,Не посещу всех тайн земного круга,С героями не встречусь всех веков.Но где в стране от севера до югаВосторг безвестный обретет душа,Безвестный трепет скорби и испуга?Мы все проходим жизнь, как он, спеша,Возможности переживаем в грезах;От тихих снов под сводом шалашаДо высшего блаженства в тайных слезах,И, список чувств запомнив наизусть,Судьбе, при одобреньях и угрозах,Мы равнодушно повторяем: пусть!
<1904>
