Рубашка - Валерий Вячеславович Татаринцев
«Я очень их двоих жалею!» —
«Пошли отсюда, генерал!»
Катрфей и СенСильвен ушли,
Опять счастливца не нашли:
Их обманули ожиданья,
Они нашли одни страданья.
Глава шестнадцатая
Поскольку было очень жарко
Друзья пошли бродить по парку;
Здесь было очень многолюдно.
Катрфей сказал: «Не будет трудно
Здесь повстречать счастливца нам.
Смотрите! Сколько милых дам
И кавалеров, в них влюблённых —
И сединою убелённых,
И юных, и во цвете лет!» —
«Да, вы, Катрфей, смотрю, поэт!
По мне, так счастья вовсе нет, —
Промолвил генерал в ответ.—
Как вспомню я свою супругу,
Скажу, Катрфей, я вам как другу,
Мне сразу хочется напиться
Или пойти и утопиться!» —
«Друг мой, забудьте это зло!
В любви вам просто не везло.
А я, когда бывал влюблён,
Был так любовью окрылён,
Что под собой не чуял ног,
И всё, казалось, сделать мог,
Казалась жизнь мне раем вечным,
Я был влюблённым и беспечным.
Я знаю Жака Нависеля,
Вон он стоит у карусели,
Лицо лучится добротой,
Умом, весельем, красотой.
Он счастлив должен быть. Конечно,
Не может счастье длиться вечно.
Нам надо миг ловить удачи,
Лишь оскандалимся иначе.
Идём! Идём к нему скорей!» —
Закончил говорить Катрфей.
А генерал усы поправил
И вслед за ним стопы направил.
Жак Нависель – любимец женщин,
О нём вздыхали все подряд,
Амурной славой был увенчан,
Об этом всюду говорят.
Катрфей спросил: «Наверно, счастье
В любви одной заключено?» —
«Да, это так! Но и оно
Имеет дни, когда ненастье
Покроет мглою небосклон —
И тот страдает, кто влюблён,
И испытать мечтает ласку.
Я расскажу сейчас вам сказку:
«В Багдаде молодой купец,
Собою статный молодец,
Как утром только пробудился,
Почувствовал, что он влюбился.
«Хочу любить весь женский род,
Ведь я собою не урод!», —
Молился очень страстно
(На сей раз не напрасно).
Здесь рядом оказался джинн18,
И, добротою лишь движим,
Желанье страстное исполнил
И женские сердца наполнил
Безумной страстью к молодцу —
Несдобровать теперь купцу.
Он шёл по улицам Багдада,
Любовной страстию томим.
Что человеку ещё надо,
Коль всеми дамами любим?
Но на любую не бросался —
Болезней разных опасался.
Пылали улицы Багдада
Жарой, как сковородки ада.
Решил купец вина испить,
Чтоб жажду тут же утолить,
Пошёл к прохладному подвалу.
Вино старуха подавала
Любому, кто хотел напиться,
Или холодненькой водицы.
Была старуха безобразна:
Её горбатый длинный нос
Чуть к подбородку не прирос,
Спина была дугообразна,
А на лице – одни морщины.
На свете не найти мужчины,
Чтоб на неё смотрел без страха —
Едва живая куча праха.
Купца увидела она
И поняла, что влюблена.
Вином она его споила,
А после в погреб заманила
И там страдальца заперла.
Сидел, пока не умерла
Злодейка, пленник двадцать лет.
Его несчастней в свете нет!»
Да, эта сказка Нависеля
Им не прибавила веселья.
«Опять произошла промашка —
Нам ни к чему его рубашка!» —
Сказал угрюмо генерал.
«Король устроит нам скандал»,—
Печально подтвердил Катрфей.
«Хоть к чёрту в пасть, но лишь скорей! —
Рычал почти что СенСильвен. —
Я не любитель громких сцен,
Но хуже, чем страдание
Скандала ожидание».
Глава семнадцатая
Вот к королю они пришли.
«Опять рубашки не нашли?! —
Набросился на них король. —
Когда ж я вылечусь? Доколь
Не ведать избавления
От этого мучения?!
Вы так преступно нерадивы!
Глупы! Тупы! К тому ж, ленивы!
Медлительны как черепахи!
Не можете найти рубахи,
Как будто у меня в стране
Несчастья, словно на войне,
Идут длиннющей вереницей!
Нет! Не могу я положиться
На олухов, подобных вам!
Сейчас в дорогу двинусь сам!» —
«Король, куда вы? Уже ночь!»
Он прокричал: «C дороги прочь!
Не раздражайте вы меня!
Подать сейчас сюда коня!»
Вскочив в седло, коня пришпорил,
Помчался словно ураган;
Никто с величеством не спорил,
Поскольку шкура дорога.
«Нам оставлять его нельзя, —
И следом двинулись друзья. —
Нам с королём ведь по пути,
Куда бы ни пришлось идти».
Король поехал по дороге;
На небе звёздынедотроги
Сияли дивной чистотой;
У леса парень молодой
Стоял, смотрел на небосклон,
Лицо светло как на молитве,
Ещё неведомое бритве;
Он сделал королю поклон.
«Прошу у вас за то прощенья,
Что помешал уединенью.
Ответьте, счастливы ли вы?» —
«Вы, как всегда, король, правы!
Я счастлив! Счастлив! Счастлив очень!
Блаженствую от дивной ночи,
В душе покой и нет волненья,
Дошёл я до самозабвенья.
А раньше я, как все, страдал
И на судьбу свою роптал.
Теперь же счастья я достиг!
В судьбе моей сей краткий миг,
Что наступает, очень важен.
Я буду, как герой, отважен,
Не остановит меня боль!
Прощайте навсегда, король!» —
Он только вымолвить успел,
Ужасный выстрел прогремел…
И вот счастливый человек
Упал, заснул, погиб навек.
Кровь молодого человека
Попала королю на веко,
Король решил, что он пропал
И сразу в обморок упал.
Друзья монарха подобрали
И возвратили во дворец.
Король вручил им по медали
И приласкал их как отец: «Да, видимо, заданье сложно
И трудно выполнить его.
Я информирован был ложно…
Теперь от гнева моего
Одно раскаянье осталось.
Я резок был. Какая жалость!
Теперь пора вам отдохнуть,
А завтра собирайтесь в путь».
Глава восемнадцатая
Наутро СенСильвен с Катрфеем
В картинной были галерее.
Среди портретов был один,
Где нарисован господин
Заслуженный маэстро
И дирижёр оркестра
Придворный композитор Дук.
Его мелодий дивных звук
Был на слуху всегда у всех,
Его известность и успех
Так грандиозны были…
«Ну, как же мы забыли.
Что подлинный счастливец Дук?!
Он никогда не ведал мук,
Всегда жил весело, богемно,
И денежно и беспроблемно», —
Катрфей восторженно сказал,
С ним согласился генерал.
Концерт органный Дук давал,
Был полон весь концертный зал,
Звучала музыка мажорно.
«Он гений!» – «Гений он бесспорно!»,
Такой короткий диалог
Катрфей в толпе услышать смог.
У дамы на глазу сверкала
От умиления слеза,
Как публика рукоплескала,
«Ура!» – раздались голоса,
Лишь только смолк орган волшебный,
Раздался голос задушевный:
«Друзья! Спасибо за вниманье!
Любовь, взаимопониманье
Меж нами здесь царят всегда!
Благодарю, вас, господа!»
Дуку букеты подносили,
Затем автографы просили;
Он раздавал автографы,
А рядом с ним фотографы
Счастливчиков снимали
И снимки продавали.
Дук, словно медный самовар,
Сверкал, сиял, лучился.
Вдруг казус приключился –
Повергло Дука сразу в жар :
Неслись шарманки звуки,
Фальшивя и скрипя,
Не знал он большей муки
(Сей шум едва терпя),
Чем хрип и визг шарманки.
Дошло до перебранки:
Дук обозвал шарманщика
Злодеем и обманщиком,
Сверкал его безумный взор,
А он кричал: «Позор! Позор!»
«Такие речи слушать —
Поистине скандал.
Пошли, пора нам кушать,
Любезный генерал!»
Картфей и СенСильвен ушли.
«И здесь рубашки не нашли», —
Печально молвил генерал,
Катрфей сказал: «Какой скандал!»
Глава девятнадцатая
Решили СенСильвен с Катрфеем
По сельской местности пройти.
«Быть может, здесь найти сумеем
Того, кто может принести
Свою счастливую рубаху», —
C надеждой СенСильвен сказал.
«Иначе головы на плаху
Мы с вами сложим, генерал», —
Катрфей печально заключил,
Платок слезами омочил
И, страстно помолившись богу,
Пустился в дальнюю дорогу.
В одной из горных деревушек
Среди молящихся старушек
Им повстречался дурачок:
Головка с детский кулачёк,
Одежда из цветных лоскутьев,
А шляпа из вишнёвых прутьев;
Лицо от радости смеялось.
«Нам взять рубашку лишь осталось!» —
Воскликнул радостно Катрфей. —
Эй! СенСильвен, идём скорей!» —
«Неловко, служба ведь идёт.
Дождёмся окончания…»
Вдруг раздались рыдания —
Вот дурачок уже ревёт;
Он горько плакал неспроста:
Узнал о гибели Христа.
«Нас одурачил дурачок!
Теперь заглянем в кабачок!
Эх! Неспроста, сдаётся мне,
Что гдето истина в вине», —
Катрфей мечтательно сказал,
С ним согласился генерал.
Глава двадцатая
Кабатчик пьяный был, но в меру,
Друзей радушно угощал,
По совместительству был мэром19,
Две службы лихо совмещал.
Катрфей его спросил: «Скажите,
Здесь есть счастливцы или нет?» —
«Сейчас на ваш вопрос ответ
Получите, но подождите, —
Кабатчик в погреб удалился,
Через минуту вновь явился,
На стол метнул с вином поднос. —
Так, я отвечу на вопрос:
Счастливец есть недалеко,
Его найти совсем легко:
Вот на пригорке его дом.
Но дело, видите, не в том,
Что счастлив несомненно он,
Его зовут кюре20 Митон…
Ах! Что же я хотел сказать?» —
«Пора бокалы наливать!» —
Катрфей любезно подсказал,
Ему поддакнул генерал.
Друзья смеялись, песни пели,
Но вскоре сильно захмелели,
Визит к счастливцу отложили:
Их спать на койки уложили.
А утром все
