Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
11. ВЕЧЕР
Роскошно солнце заходило,Пылал огнем лазурный свод…Помедли, ясное светило!Помедли!.. Но оно сокрылоЛице свое в зерцале вод.
Люблю в час вечера весноюСмотреть на синеву небес,Когда всё смолкнет над рекою,Лишь слышен соловей пороюИ дышит ароматом лес.
Но грусть мне сердце вдруг стесняет,Когда исчезнет свет от глаз:Как будто дружба изменяет,Как будто радость отлетает,Как будто в мире всё на час!
<1829>12. ЖАЛОБЫ САЛЬВАТОРА РОЗЫ[9]
Что за жизнь? Ни на миг я не знаю покоюИ не ведаю, где приклонить мне главу.Знать, забыла судьба, что я в мире живуИ что плотью, как все, облечен я земною.Я родился на свет, чтоб терзаться, страдать,И трудиться весь век, и награды не ждатьЗа труды и за скорбь от людей и от неба,И по дням проводить… без насущного хлеба.
Я к небу воззову — оноМеня не слышит, к зову глухо;Взор к солнцу — солнце мне темно;К земле — земля грозит засу́хой…Я жить хочу с людьми в ладу,Смотрю — они мне ковы ставят;Трудясь, я честно жизнь веду —Они меня чернят, бесславят.
Везде наперекор мне рок,Везде меня встречает горе:Спускаю ли я свой челнокНа море — и бушует море;Спешу ли в Индию — и тамВ стране, металлами богатой,Трудясь, блуждая по горам,Я нахожу… свинец — не злато.
Являюсь ли я иногда,Сжав сердце, к гордому вельможе,И — об руку со мной беда:Я за порог лишь — и в прихожейШвейцар, молчание храняИ всех встречая по одежде,Укажет пальцем на меня,И — смерть зачавшейся надежде.
Вхожу к вельможе я тупой,С холодностью души и чувства;В кругу друзей-невежд со мнойЗаговорит он про искусства —Уйду: он судит обо мнеНе по уму, а по одежде,С своим швейцаром наравне…Ценить искусства — не невежде!..
Я и во сне и наявуВоздушные чертоги строю.Я, замечтавшися, творюВеликолепные чертоги.Мечты пройдут, и я смотрюСквозь слез на мой приют убогий.
Другим не счесть богатств своих,К ним ну́жда заглянуть не смеет,Весь век слепое счастье ихНа лоне роскоши лелеет.Другим богатств своих не счесть,А мне — отверженцу судьбины —Назначено брань с ну́ждой вестьИ… в богадельне ждать кончины…
И я… я живописец!.. Да!На всё смеющиеся краскиЯ навожу, и никогдаОт счастия не вижу ласки…Будь живописец, будь поэт, —Что пользы? В век наш развращенныйСчастлив лишь тот, в ком смысла нет,В ком огнь не теплится священный.
Что за жизнь? Ни на миг я не знаю покоюИ не ведаю, где приклонить мне главу.Знать, забыла судьба, что я в мире живуИ что плотью, как все, облечен я земною.Я родился на свет, чтоб терзаться, страдать,И трудиться весь век, и награды не ждатьЗа труды и за скорбь от людей и от неба,И по дням проводить… без насущного хлеба.
<1831>13. ЗАВИСТЬ
«Что в лесу наедине,Что, кукушка, ты кукуешь?Ты, конечно, о веснеУдалившейся тоскуешь?»
«О весне тоскую? Нет!Не люблю весны я вашей:Только летом мил мне свет,Лето знойное мне краше».
«Но весною всё цветет,Воздух сладок, небо чисто,Нежно соловей поетПод черемухой душистой».
«Он поет, но что́ поет?Негу страсти и беспечность,Солнца красного восходИ блаженства скоротечность».
«Что же петь певцу весныУ весны на новоселье?Он под кровом тишиныСчастлив и поет веселье».
«Это больно для меня:Он счастлив, а я тоскую;Он поет с рассветом дня,Я с рассветом дня — кукую!»
<1838>14. ЖАВОРОНОК
Светит солнце, воздух тонок,Разыгралася весна,Вьется в небе жаворо́нок —Грудь восторгами полна!
Житель мира — мира чуждый,Затерявшийся вдали,—Он забыл, ему нет нужды,Что творится на земли.
Он как будто и не знает,Что не век цвести весне,И беспечно распеваетВ поднебесной стороне…
Нет весны, не стало лета…Что ж? Из грустной стороныОн в другие страны светаПолетел искать весны.
И опять под твердью чистой,На свободе, без забот,Жаворонок голосистыйПесни радости поет.
Не поэта ль дух высокий,Разорвавший с миром связь,В край небес спешит далекий,В жаворонке возродясь?
Жаворонок беззаботный,Как поэт, всегда поетИ с земли, как дух бесплотный,К небу правит свой полет.
<1838>15–17. <ИЗ ПОЭМЫ «АРЕТА»>
1. «Бородино! Бородино!..»
Бородино! Бородино!На битве исполинов новойТы славою озарено,Как древле поле Куликово.
Вопрос решая роковой —Кому пред кем склониться выей,Кому над кем взнестись главой,—Там билась Азия с Россией.
И роковой вопрос решен:Россия в битве устояла,И заплескал восторгом Дон,Над ним свобода засияла.
Здесь — на полях Бородина —С Россией билася Европа,И честь России спасенаВ волнах кровавого потопа.
И здесь, как там, решен вопросСо всем величием ответа:Россия стала как колоссМежду двумя частями света.
Ей роком отдан перевес,И вознеслась она высоко;За ней, пред нею лавров лесВозрос, раскинулся широко.
<1839>2. «Природа по себе мертва…»
Природа по себе мертва.Вне сферы высшего влияньяБезжизненны ее созданья:Она — зерцало божества,Скрижаль для букв Его завета;Ни самобытного в ней света,Ни самобытной жизни нет.Она заемлет жизнь и светУ сфер, не зримых бренным оком.Воображение — дитя,Но если, крыла распустя,В своем парении высокомОно проникнет в глубь небесИ там — в святилище чудес —У самого истока жизни,За гранью мертвенной отчизны,Упившись жизнию, творитПо дивным образцам небесным,Всегда высоким и прелестным,И даст своим созданьям видПолуземной, полунебесный,И душу свыше призоветИ эту душу перельетВ свой образец полутелесный,Полудуховный, — он пройдетИз века в век, из рода в род,На мир печальный навеваяТаинственную радость рая.
3. «Село, село! о, как ты много…»
Село, село! о, как ты многоДуше тоскливой говоришь,Душе, волнуемой тревогой!О, как мила твоя мне тишь!..Я помню молодые лета,Когда душа была согретаБлаговолением святым,Когда бывал я полон им…Я помню золотые годы,Когда в объятиях природы,Свободный от мирских сует,Я издали смотрел на светИ отвергал его зазывы.Тогда поэзии порывыТеснилися в душе моей,Я весь был в ней, я жил для ней…
Я помню золотые годы,Когда с беспечностью свободы,В разливе полном бытия,Мечтой переносился яВ края Италии заветной,И дни мелькали незаметно!Тогда я счастьем был богат,—Его Вергилий и ТоркватМне напевали, навевали…Но эти годы миновали,И что от них осталось мне?Воспоминания одне!И вот теперь у них на тризне —Ненужный гражданин отчизне —С охолодевшею мечтойСижу безродным сиротой!..
Бывал внимаем я друзьями —Их нет, остался лишь один,Поэзии любимый сын;И тот за дальними горами,И тот на родине, в тиши,Порывы пламенной души —Свои прелестные созданья, —Как сладкие воспоминанья,Не для других, а для себяХранит и, может быть, скорбя,Как мумию, облаговонитУкрадкой их и — похоронит…Зачем их свету знать в наш векРасчетливый, своекорыстный,Когда сроднился человекС стихией ада ненавистнойИ пущено всё в рост и торг:Высокие порывы чувства,Безмездный неба дар — искусства,И скорби сердца и восторг?
Еще я сердцем чту поэта:Любовь к добру от юных лет —Его обет пред светом света.Забуду ли тебя, поэтИ жрец Фемиды неизменный?Высокое — твой перл бесценный,……………………………Но в сердце, как на дне морей,Его ты прячешь от людей…
И вы, родные и по кровиИ по возвышенности чувств,Не разлюбившие искусствНаперекор мирских условий,Но, как в былые временаБлагоговейные их жрицы,И вы уснули, и цевницыДремотой нежит тишина.Как много дум наводит грустныхСей сон поэтов гробовой!Полузабытые молвой,Они живут в преданьях устныхУ современников своих,Охолодевших к песням их!
И вы, владеющие кистьюНа обаяние очей,Вы, радость светлая друзей,Привязанных к вам не корыстью,Но чистой страстью ко всему,Что благородно и высоко,Что сладко сердцу и умуИ что уносит нас далёко,Далёко в области идеи,Не многим ведомые ныне,И вы живете, как в святыне,В сердечной памяти моей.
И ты, идиллия живаяНе идиллического края,Любовью дышащий святойК поэзии, — и ты мне свой.
Конец 1830-х — первая половина 1840-х годовМ. А. ДМИТРИЕВ
