Сергей Орлов - Стихотворения
1946
После боя
На закате окончился танковый бой.Грохотали моторы,Вдали догорали «пантеры»…ПрокатиласьПо синему небуНад черной землейИ упалаНа столбик сосновыйЗвезда из фанеры…
1947
«У огня своя архитектура…»
У огня своя архитектура:Пламени готические башни,Дыма голубые купола…Где я видел странные фигуры?Вспоминал их у костра на пашне,Но и память вспомнить не могла.Может, за Варшавою костелы?..Может, церкви белые в Софии?..Или, может, это наши селаДогорали в трудный год в России?..
1947
«Человека осаждают сны…»
Человека осаждают сны —Смутные видения войны.Он хрипит, ругается и плачетВ мире абсолютной тишины.
Очень тихо тикают часы.Стрелок фосфорических усы.Он лежит — седой и одинокий —Посреди нейтральной полосы.
Светом алюминиевым ракетыДогорают, и грохочет гром.Время меж закатом и рассветомЧеловек проводит под огнем.
1947
Станция «Валя»
Л. П.
Легким именем девичьим «Валя»Почему-то станцию назвали.
Желтый домик, огород с капустой,Поезд не стоит и двух минут,На путях туманно, тихо, пусто…Где ты, Валя, проживаешь тут?
Подступают к паровозу сосны,Охраняя станции покой.Валя, Валя, выйди, как березка,К семафору, помаши рукой.
Видно, был влюбленным тот путеец,Инженер, чудак немолодой:Полустанок в честь тебя затеялС краткою стоянкой путевой.
На минуту. Постоять, влюбиться!Стукнут рельсы, тронется вагон.Я хотел бы здесь остановитьсяНавсегда у сердца твоего.
У тебя по самый пояс косы,Отсвет зорь в сияющих глазах…Валя, Валя, где-то за откосомГолос твой мне слышится в лесах.
1948
«А мне, пожалуй, ничего не надо…»
А мне, пожалуй, ничего не надо,Лишь строй берез серебряных в снегуДа леса сине-белую громаду.Клянусь, что так. И я, друзья, не лгу.
А что еще? Да жить на белом свете,Быть может, до шестидесяти лет.А что еще? Могу друзьям ответить —Весь до былинки этот белый свет.
1948
«Ты любовь не зови…»
Л. П.
Ты любовь не зови,Коль ушла она прочь от порога.От несчастной любвиЕсть отличное средство — дорога.
Километрами меряйЛетящее время разлуки.Позабудешь потерю,Коль занято сердце и руки.
Поброди по тайге, задубейОт наждачных ветров на заимках,От железных дождей,От мороза и льда, от зазимка.
Топором поработайИ горы порви аммоналом,Все забудь и, припомнив кого-то,Вернись и влюбляйся сначала —
В синеглазую девушку,Вовсе не схожую с тóю,Не подумавши (где уж там!),Стоит любить иль не стоит.
И нагрянет любовь,От которой некуда деться,А коль влюбишься вновь —Помогло, значит, верное средство!
1948
Жеребенок
В день ярмарочный на площадиОтстал стригунок от лошади.Его напугала сутолокаЛюдей, машин и телег.Он в страхе на все натыкается,Копытца врозь разъезжаются…Наверное, кажется глупому:Останется здесь навек.
Среди помидор раскаленных,Лука клинков зеленых,Среди поросячьего визга,Летящего из корзин,Среди пиджаков, да жакеток,Да разных сокровищ летаЕму не найти дорогу, —Куда побежишь один?
Но тут, раздвигая в стороныВсю ярмарку разом, поровнуБензином и полем пахнущий,Пофыркивая, напрямик,Обрызганный, пропыленный,На шинах с травой зеленой,Через базарную площадьДвинулся грузовик.
И, видно, уж так случается:Стоит народ, улыбается,Идет грузовик, покачиваясь,А за грузовикомБежит жеребенок площадью,Бежит, как будто за лошадью,Копытца легко подбрасывая,Помахивая хвостом.
1950
Песня
Л. П.
Начинается песня этаНа делянке, там, где костер,В дым кудлатый сверху одетый,Лапы жаркие распростер.
Он ломает сухие сучья,Плещет пламенем у виска,И для песни, пожалуй, лучшеВ полночь места не отыскать.
Высоко, высоко и тонкоТенор песню вывел, — онаВсе о том, как жила девчонка…А за тенором, как со дна, —
Бас, упрямый, тяжелый, низкий,Поднимается на снегу.И летят светляками искры,Пропадая, шипя в кругу.
Бородатые, в полной силе(Седина легла у виска),О девчонке вдруг загрустилиИ запели два мужика.
И не то чтобы счастье мимоПронеслось у них, стороной,И не то чтобы нелюдимы,Одиноки в стране лесной.
Просто хожено было много,Этак лет, наверно, с полета,По тяжелым земным дорогам,И давалась жизнь неспроста.
Просто были, видать, невзгоды,Просто трудно было не раз,Просто вспомнили вдруг про годы, —Так вот песня и родилась.
Высоко, высоко и тонкоК синим звездам летит она,Как жила за рекой девчонка,За рекой, за Шексной, одна.
1950
Экзамен
Побывал я в клубе армейском.Не бывал я там целый век.Принимало меня семейство,Может, в тысячу человек.
«Встать!» — и ветер прошел по залу,Мне ж хотелось сказать: «Садись».Повстречали меня сначала,Будто гость я, а не танкист,
Будто я не того же братства,Жженый, стреляный, фронтовой,И неловко мне было в штатскомПроходить сквозь солдатский строй.
На широкой тесовой сценеБархат прошелестел и смолк.И в какое-то вдруг мгновеньеЯ припомнил гвардейский полк.
Будто в прошлое настежь двери,И друзей голоса в ответ:«Что ж, послушаем и проверим —Стихотворец ты или нет.
Почитай, мы примем экзамен…».И читал я им у костраПод открытыми небесамиВозле Мги стихи до утра.
Снова мне танкисты не верятИ глядят, прищурясь, вослед:«Что ж, послушаем и проверим —Ты на деле танкист или нет…».
Нужно им доказать стихами,Что я брал в сорок третьем Мгу,Что прицелом и рычагами,Словно рифмой, владеть могу…
Зал откашлялся, смолкнул, замер…Понял я: лишь спустя семь лет,Вот сейчас я держу экзамен —Стихотворец я или нет.
1951
Ночью в казарме
От полов непросохших, до блеска надраенных,Холодок поднимается, как от реки.Ходит с саблей дежурный над снами хозяином.В пирамиде луна побелила штыки.Спят, вернувшись с наряда, стрелки, пулеметчики.Сладок сон им, как дома родимого дым,Спят, подсунув ладони озябшие под щеки,На подушках, набитых сенцом молодым.Подобревшие лица и губы упрямыеБлизким отблеском юности озарены.Есть в нем домик с березкой и старою мамою,Снятся ночью солдатам гражданские сны.В этой комнате, если б могли, мы увиделиРеки, горы, долины, дороги в пыли,Слесарей, трактористов, веселых строителей,Мирных жителей — добрых хозяев земли.
1952
