Сергей Орлов - Стихотворения

Сергей Орлов

Стихотворения

О себе

Я родился в 1921 году в селе Мегра Белозерского района, Вологодской области, в семье сельских учителей. Отца своего не помню, он умер в 1924 году. Люди, знавшие его, рассказывают, что он был строгий учитель, добрый и веселый человек, уважаемый сельчанами.

Я рано начал ходить в школу, точнее сказать, на уроки в класс, так как мы жили в здании школы, где учительствовала мать.

Мне не нужно напрягать память, чтобы вспомнить детство: его можно увидеть и сейчас. Оно белеет березами и пламенеет рябинами, лежит огромным слюдяным простором Белого озера, в тихие вечера синеет бескрайними лесами, плещет зарницами, звенит дождями. Все это осталось таким же и по сию пору. Исчезли только подробности, но они очень похожи на подробности жизни многих мальчишек, родившихся в деревне. Нет на свете и моего села Мегры — воды Волго-Балта залили то место, на котором оно стояло.

В 1930 году семья наша уехала в Сибирь: отчим был послан партией на строительство колхозов. За красный галстук в те годы влетало от кулацких сынков, но я носил его с гордостью, как мои друзья пионеры.

В 1933 году мать с братишкой и сестренкой вернулись на родину, а я остался с отчимом в Новосибирске: он был направлен партией на учебу в институт. Широкая Обь, первые многоэтажные дома пятилетки. Потом я вернулся на родину и много рассказывал приятелям о Сибири, степях и железной дороге. Учитель физики, молодой ленинградец, рассказами о книгах и звездах зажег любовь к литературе и изобретательству. Попробовал сочинять стихи и строить модели самолетов и ракеты. Потом стихи перестал сочинять на время, потому что увлекся рисованием.

Среднюю школу я окончил в 1940 году в Белозерске, старинном городке с крепостным валом и множеством церквей. Тихие дома, деревянные мостки, скрипучие калитки, буйные черемухи и зовущие гудки пароходов, На пароходе я и уехал учиться в Петрозаводский университет с твердым желанием писать стихи, печататься. Мое стихотворение «Тыква», написанное в шестнадцать лет, похвалил в статье, напечатанной в газете ЦО «Правда», Корней Иванович Чуковский.

Когда началась война, мы, студенты университета, вступили в истребительный батальон, из него я был призван в армию. Военком, выслушав мой рассказ о положении на том участке фронта на котором мы были, по «знакомству» предложил на выбор два рода войск — танки и авиацию. Я стал танкистом. В армии был рядовым, сержантом, курсантом, лейтенантом, гвардии старшим лейтенантом. Воевал на Волховском и Ленинградском фронтах в танке; воевать приходилось не только с немцами, но и с болотом. Танкисты не любили громких слов и верили в будничные высокие ценности: дружбу, товарищество, долг. В 1944 году меня, обожженного, принесли на носилках товарищи в медсанбат. Из госпиталя я был демобилизован по инвалидности.

Я люблю рыбную ловлю. День победы встретил на Белом озере, в устье реки Ковжи. Ни одна травинка не колыхалась, река и озеро сливались с чистым небом — так было тихо. Вместе с встающим солнцем из озера пришла лодка; по воде далеко слышно, и до нас долетел крик с лодки: «Эй, что вы сидите? Кончилась война!». Мы глянули на огромное солнце за лодкой, не смежая век, и заплакали, не потому что на солнце нельзя смотреть без слез.

После войны учился в Ленинградском университете, но ушел с третьего курса. В 1954 году я окончил Литературный институт имени Горького.

Мои книги: «Третья скорость» (1946), «Поход продолжается» (1948), «Светлана» (1950), «Городок» (1953), «Стихотворения» (1956), «Голос первой любви» (1958), «Стихотворения» (1959), «Одна любовь» (1961), «Колесо» (1964), «Лирика» (1966), «Дни» (1966). Вместе с Михаилом Дудиным написал сценарий фильма «Жаворонок» о танкистах на войне.

С. Орлов

Стихотворения

Тыква

В жару растенья никнут,Бегут от солнца в тень.Одна лишь чушка-тыкваНа солнце целый день.

Лежит рядочком с брюквой,И кажется, вот-вотОт счастья громко хрюкнетИ хвостиком махнет.

1938

«Всплошную голубым узором…»

Всплошную голубым узоромМороз разрисовал окно.Темно становится, и скороЗажгут огни. Пора б давно…

Сверчок скрипит в углу за печкой,А я глаза закрою вдруг,И мне покажется — кузнечикТрубит на весь цветистый луг.

Качнутся легкие березы,Как луг, запахнет старый дом.Но это мать вошла с мороза,Внесла подойник с молоком.

1939

Осень

Широким журавлиным клиномПоследний выбит летний день.Погреться у костров рябиныСошлись избушки деревень.

Тоска, дожди, туман и слякоть,Глубокой осени пора…Как будто мир сошлись оплакатьКричащие в полях ветра.

Над красноватым эшелономДымки — прощальные платки —Мелькают в глубине вагоновШинели серые, штыки…

Под ветром шелестит березник,Ему последний лист ронять…И женщина у переезда —Солдатская, должно быть, мать —

На поезд смотрит без движенья,Подняв ко рту конец платка.В глазах ее — благословеньеИ древняя, как мир, тоска…

Ой вы, дороги верстовыеИ деревеньки по холмам!Не ты ли это, мать Россия,Глядишь вослед своим сынам?

1942

«В танке холодно и тесно…»

В танке холодно и тесно.Сыплет в щели снег пурга.Ходит в танке тесном песняВозле самого врага.

Крутит мерзлыми рукамиРучки круглые радист.Из Москвы, должно быть, самойЗвуки песни донеслись —

Через свист и вой снарядов,Через верст несчетных тьму.В песне той живет отрадаВо высоком терему…

Хороша та сказка-песня,Но взгрустнул водитель наш:«К милой я ходил на Невский,На шестой, друзья, этаж…

И пока гремят снаряды,Горизонт за Мгой в дыму,В Ленинград к моей отрадеНету ходу никому…

Вот пойдем, прорвем блокаду,Путь откроем в город наш, —Закачусь к своей отрадеНа шестой, друзья, этаж!».

А певец поет, выводит,Так и хлещет по сердцам…К ней никто не загородитПуть-дорогу молодца!

1943

Карбусель

Памяти товарищей,

погибших под Карбуселью

Мы ребят хоронили и вечерний час.В небе мартовском звезды зажглись…Мы подняли лопатами белый наст,Вскрыли черную грудь земли.

Из таежной Сибири, из дальних земельИх послал в этот край народ,Чтобы взять у врага в боях КарбусельСредь глухих ленинградских болот.

А была эта самая Карбусель —Клок снарядами взбитой земли.После бомб на ней ни сосна, ни ель,Ни болотный мох не росли…

А в Сибири в селах кричат петухи,Кедрачи за селом шумят…В золотой тайге на зимовьях глухихКрасно-бурые зори спят.

Не увидеть ребятам высоких пихт,За сохатым вслед не бродить.В ленинградскую землю зарыли их,Ну, а им еще б жить да жить…

Прогремели орудия слово свое,Иней белый на башни сел.Триста метров они не дошли до нее…Завтра мы возьмем Карбусель!

1943

«Погадай мне в этот вечер…»

Матери,

Екатерине Яковлевне

Погадай мне в этот вечер,Нагадай червонный дом,С незнакомой дамой встречу,В брюках, в ватнике, с ремнем.Может, с картами согласно,В чаще рыжей, в тьме ночнойОгонек забрезжит ясный,Словно в сказке, предо мной.

И скажу я: «Стань, избушка,Передом… НаединеНе тебя ли мать-старушкаНагадала в карты мне?».Хорошо в лесной землянкеСапоги у печки снять,Стукнуть, так сказать, по банке,Завалиться на ночь спать.

Но вокруг лишь тьма ночная,Дождь стекает по броне,Да «Калугу» вызываетМой стрелок-радист во сне…«Ни огня, ни темной хаты»В карты старенькие, знать,Нам, неверящим солдатам,Мать не сможет нагадать…

1943