Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
Тойла
24 февраля 1932
Серенький домик
Твой серенький домик мерещился мнеНередко в далекой балканской стране.Я в Боснии думал, взирая на Дрину:«Ее не забуду, ее не отрину…»
В Далмации яркой, смотря на Ядран,Я думал о лучшей из северных стран,Которую ты украшаешь собою,Подруга с прохладной душой голубою.
В Румынии, девушек нежа чужих,Я думал о родственных ласках твоихИ ночью, читая какой-нибудь томик,Заглядывал сердцем в твой серенький домик.
В Словении, в замке, при чуждой луне,Твой серенький домик мерещился мне,И я променял бы дворец без оглядкиНа право с тобою жить в серенькой хатке!
Тойла
28 июня 1934
В редком случае
В тебе так много обаяния,И так ты хороша собой,Что у меня одно желание —Быть исключительно с тобой.
Мне очень многие наскучили,Спустя полгода, много — год.И лишь с тобою — в редком случае! —Страсть пресыщенья не дает.
Прикосновенья так изысканы,И так нежны, и так остры.Живою радостью обрызганыГлаза изласканной сестры…
Твои слова льнут в душу вкрадчивоИ дремлют в ней, но не уснут.Удел твой — жизни укорачиватьОбжогом пламенных минут.
Связь наша странно-неразрывнаяСедьмой насчитывает год.В чужих краях, подруга дивная,Всегда тебя недостает.
Тойла
15 июля 1934
Из облака чудесного
Телеграмма:
Белград. Университет. Северянину.
«ГЕНИЮ СЕВЕРА ЕДАН ПОЗДРАВЬ СА ЮГА».
Остров Коргула на Адриатике (Ядран).
Имя. Фамилия.В громадном зале университета,Наполненном балканскою толпой,Пришедшей слушать русского поэта,Я вел концерт, душе воскликнув: «Пой!»
Петь рождена, душа моя запелаИ целый зал заполнила душа.И стало всем крылато, стало бело,И музыка была у всех в ушах.
И думал я: «О, если я утешуИ восхищу кого-нибудь, я — прав!»В антракте сторож подал мне депешу —От неизвестной женщины «поздравь».
И сидя в лекторской, в истоме терпкой,И говоря то с этим, то с другим, —Я полон был восторженною сербкойС таким коротким именем тугим.
…Два года миновало. Север. Ельник.Иное все — природа, люди, свет.И вот опять, в Рождественский сочельник,Я получаю от нее привет.
Уж я не тот. Все глубже в сердце рана.Уж чаще все впадаю я в хандру.О, женщина с далекого Ядрана —Неповстречавшийся мне в жизни друг!
Тойла
Ночь под Рождество 1932
Виорель
Прохладная весна
Весен всех былых весна весеннейПредназначена мне в этот год:Девушка из детских сновиденийПостучалась у моих ворот.
И такою свежею прохладойВдруг повеяло от милых уст,Что шепчу молитвенно: «Обрадуй. —Докажи, что мир не вовсе пуст…»
А она и плачет, и смеется,И, заглядывая мне в глаза,Неземная по-земному бьетсяВешняя — предсмертная! — гроза.
Кишинев
5 апреля 1933
Грусть радости
О, девушка, отверженная всемиЗа что-то там, свершенное семьей,Мы встретимся в условленное времяПред нашею излюбленной скамьей!
Походкой чуть наклонной и скользящейТы пойдешь, проста как виорель.И скажешь мне: «Единый! Настоящий!Возможно ли? Послушай… Неужель?»
И болью затуманенные взоры, —По существу веселые ключи, —Блеснут так радостно, как из-под шторыПробившиеся в комнату лучи.
Ты — точно серна в золотистой дрожи:Доверчивость. Восторженность. Испуг.Что может быть нежней и вместе строжеТвоих — не искушенных в страсти — рук?
Что может быть больней и осияннейЕще не вовсе выплаканных глаз?Что может быть печальней и желаннейУст, бредовых не говоривших фраз?
Газель моя, подстреленная злыми!Подснежник бессарабский — виорель!Виктория! И грустно это имя,Как вешняя плакучая свирель.
Кишинев
12 апреля 1933
Высокий лад
Благодарю за незабвенное,Тобой дарованное мне.Проникновенно-сокровенное,Что выявлено при луне.
За обнаженность интонации,За обостренность чувств и слов,За красоту предельной грацииОстановившихся часов.
Там, у тюрьмы, у стен кладбищенских,Изведать было мне дано,Что в ощущеньях века нищенскихНе все еще умерщвлено,
Что есть, что есть еще крылатоеВ земном бескрылии и мгле,Что не совсем уж все проклятоеНа опустившейся Земле,
Что есть такие озарения,Какие впору тем векам,Когда нас посешали генииИ радости дарили нам!
Кишинев
14 апреля 1933
Мне любо
Мне любо, обнявши тебя, приподнятьИ, стоя, почувствовать вес твой.Такой невесомый, что трудно понять,Как сделался воздух невестой…
Мне любо в налуненном, там, где из мглыСквозит лучевая пролаза,Увидеть, что цвет золотой марсалыСтал цветом девичьего глаза…
Мне любо, тебя отделив от земли,Разнежась полетною позой,Подумать, ну как эти губы моглиВдруг стать упояющей розой…
Аккерман
23 апреля 1933
Все ясно заране
Не надо раздумий, не надо сомнений,Доверься порыву — и двинемся в путь!Да разве я мог бы, о день мой весенний,Когда-нибудь нежность твою обмануть?
Да разве тебе, мотылек златотканный,Тенеты паучьи любовью совью?В тебе, искупительно Богом мне данной,Найду предрешенную гибель свою.
«Ах, нет упоительней творчества в свете.Стихи твои пьются, как струи Аи!» —Сказала ты вкрадчиво нежно, и этиЛюблю ненаслышные речи твои.
Упорны в стремленьях своих северяне,У моря взращенные в крепком лесу:Ты будешь моею. Все ясно заране.Погибнуть — погибну, но раньше спасу!
Аккерман
25 апреля 1933
Мы были вместе…
Мы были вместе до рожденья,До появленья на земле.Не оттого ль в таком волненьиТебя встречаю, обомлев?
Мне все, мне все в тебе знакомо.В тебе есть то, чего ни в ком.Что значит дом? Лишь там я дома,Где дышишь ты, где мы вдвоем.
Я север брошу, юг приемлю,Немыслимое восприму,Твою любить готовый землюПокорный зову твоему.
Бухарест
8 мая 1933
Что ни верста…
Что ни верста — все отдаленнейВиктория, любовь моя!Что ни верста — я все влюбленнейИ все неотвратимей я!
Что ни верста — мне все больнее,И дышется уже с трудом.Что ни верста — все больше с нею,Все больше с нею я вдвоем.
Невыносимо, невозможно,Немыслимо быть без нее.Как бережно, как осторожноХранил бы счастье я свое!
Всю жизнь искать, — найти под старостьИ вынужденно отложить…Я чувствую слепую ярость:Что значит жизнь без права жить?!.
Бухарест — Белград
Симплом-Рапид
10 мая 1933
Имя твое…
Имя твое означает победуИ знаменует мое бытие.Я передам невозбранному бредуПобедоносное имя твое.
Имя твое отдает земляникой —Спелой, просолнечной, земляной.Ягодой алой подругу окликай —Свежей викторией, светом хмельной.
Имя твое обессмертил Кнут Гамсун.Северность в южных таится чертах.Имени этому сладко предамся,Боль оставляющему на устах!
Белград
