Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920
1 июля 1916
«Ты солнце в выси мне застишь…»
Ты солнце в выси мне застишь,Все звезды в твоей горсти!Ах, если бы — двери настежь! —Как ветер к тебе войти!
И залепетать, и вспыхнуть,И круто потупить взгляд,И, всхлипывая, затихнуть,Как в детстве, когда простят.
2 июля 1916
«Руки даны мне — протягивать каждому обе…»
Руки даны мне — протягивать каждому обе,Не удержать ни одной, губы — давать имена,Очи — не видеть, высокие брови над ними —Нежно дивиться любви и — нежней — нелюбви.
А этот колокол там, что кремлевских тяжеле,Безостановочно ходит и ходит в груди, —Это — кто знает? — не знаю, — быть может, — должно быть —Мне загоститься не дать на российской земле!
2 июля 1916
«А что если кудри в плат…»
А что если кудри в платУпрячу — что вьются валом,И в синий вечерний хладПобреду себе……..
— Куда это держишь путь,Красавица — аль в обитель?— Нет, милый, хочу взглянутьНа царицу, на царевича, на Питер.
— Ну, дай тебе Бог! — Тебе! —Стоим опустив ресницы.— Поклон от меня Неве,Коль запомнишь, да царевичу с царицей.
…И вот меж крылец — крыльцоГорит заревою пылью,И вот — промеж лиц — лицоГорбоносое и волосы как крылья.
На лестницу нам нельзя, —Следы по ступенькам лягут.И снизу — глаза в глаза:— Не потребуется ли, барынька, ягод?
28 июня 1916
«Белое солнце и низкие, низкие тучи…»
Белое солнце и низкие, низкие тучи,Вдоль огородов — за белой стеною — погост.И на песке вереница соломенных чучелПод перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд…Старая баба — посыпанный крупною сольюЧерный ломóть у калитки жует и жует.
Чем прогневили тебя эти серые хаты,Господи! — и для чего стольким простреливать грудь?Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,И запылил, запылил отступающий путь…
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,Чем этот жалобный, жалостный, каторжный войО чернобровых красавицах. — Ох, и поют жеНынче солдаты! О, Господи Боже ты мой!
3 июля 1916
«Вдруг вошла…»
Вдруг вошлаЧерной и стройной теньюВ дверь дилижанса.НочьРинулась вслед.
Черный плащИ черный цилиндр с вуалью.Через рукуВ крупную клетку — плед.Если не хочешь мукуПринять, — спи, сосед.
Шаг лунатик. ЛикУзок и ярок.ГорячиГлаз черные дыры.
Скользнул на колениПлаток нашейный,И вонзилисьОстрия локтей — в острия колен.
В фонареЧахлый чадит огарок.Дилижанс — корабль,Дилижанс — корабль.ЛесЛомится в окна.Скоро рассвет.
Если не хочешь мукуПринять — спи, сосед!
23 июля 1916
«Искательница приключений…»
Искательница приключений,Искатель подвигов — опятьНам волей роковых стеченийДруг друга суждено узнать.
Но между нами — океан,И весь твой лондонский туман,И розы свадебного пира,И доблестный британский лев,И пятой заповеди гнев, —И эта ветреная лира!
Мне и тогда на землеНе было места!Мне и тогда на землеВсюду был дом.А Вас ждала прелестная невестаВ поместье родовом.
По ночам, в дилижансе, —И за бокалом Асти,Я слагала Вам стансыО прекрасной страсти.
Гнал веттурино,Пиньи клонились: Salve![27]Звали меня — Коринной,Вас — Освальдом.
24 июля 1916
Даниил
«Села я на подоконник, ноги свесив…»
Села я на подоконник, ноги свесив.Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?— Это я пришла. — Зачем? — Сама не знаю.— Время позднее, дитя, а ты не спишь.
Я луну увидела на небе,Я луну увидела и луч.Упирался он в твое окошко, —Оттого, должно быть, я пришла…
О, зачем тебя назвали Даниилом?Все мне снится, что тебя терзают львы!
26 июля 1916
«Наездницы, развалины, псалмы…»
Наездницы, развалины, псалмы,И вереском поросшие холмы,И наши кони смирные бок о бок,И подбородка львиная черта,И пасторской одежды чернота,И синий взгляд, пронзителен и робок.
Ты к умирающему едешь в дом,Сопровождаю я тебя верхом.(Я девочка, — с тебя никто не спросит!)Поет рожок меж сосенных стволов…— Что означает, толкователь снов,Твоих кудрей довременная проседь?
Озерная блеснула синева,И мельница взметнула рукава,И, отвернув куда-то взгляд горячий,Он говорит про бедную вдову…Что надобно любить Иегову…И что не надо плакать мне — как плачу…
Запахло яблонями и дымком,— Мы к умирающему едем в дом,Он говорит, что в мире все нам снится…Что волосы мои сейчас как шлем…Что все пройдет… Молчу — и надо всемУлыбка Даниила-тайновидца.
26 июля 1916
«В полнолунье кони фыркали…»
В полнолунье кони фыркали,К девушкам ходил цыган.В полнолунье в красной киркеСам собою заиграл орган.
По лугу металась пастваС воплями: Конец земли!Утром молодого пастораУ органа — мертвого нашли.
На его лице серебряномБыли слезы. Целый деньПритекали данью щедройРозы из окрестных деревень.
А когда покойник прибылВ мирный дом своих отцов —Рыжая девчонка БиблиюЗапалила с четырех концов.
28 июля 1916
«Не моя печаль, не моя забота…»
Не моя печаль, не моя забота,Как взойдет посев,То не я хочу, то огромный кто-то:И ангел и лев.
Стерегу в глазах молодых — истому,Черноту и жар.Так от сердца к сердцу, от дома к домуВздымаю пожар.
Разметались кудри, разорван ворот…Пустота! Полет!Облака плывут, и горящий городПодо мной плывет.
2 августа 1916
«И взглянул, как в первые раза…»
И взглянул, как в первые разаНе глядят.Черные глаза глотнули взгляд.
Вскинула ресницы и стою.— Что, — светла? —Не скажу, что выпита до тла.
Все до капли поглотил зрачок.И стою.И течет твоя душа в мою.
7 августа 1916
«Бог согнулся от заботы…»
Бог согнулся от заботыИ затих.Вот и улыбнулся, вот иМного ангелов святыхС лучезарными теламиСотворил.Есть с огромными крылами,А бывают и без крыл.
Оттого и плачу много,Оттого —Что взлюбила больше БогаМилых ангелов его.
15 августа 1916
«Чтоб дойти до уст и ложа…»
Чтоб дойти до уст и ложа —Мимо страшной церкви БожьейМне идти.
Мимо свадебных карет,Похоронных дрог.Ангельский запрет положенНа его порог.
Так, в ночи ночей безлунных,Мимо сторожей чугунных:Зорких врат —
К двери светлой и певучейЧерез ладанную тучуТороплюсь,
Как торопится от векаМимо Бога — к человекуЧеловек.
15 августа 1916
