Вера Камша - Герои на все времена

Тогда мне было предложено разработать методику создания электромагнитного пузыря, делающего военную технику невидимой для неприятеля. Непосвященным сообщалось о невинной невидимости на экранах радаров. Истинный замысел был иным — флот и авиация мгновенно материализуются в заданной точке. Иными словами, пространственная телепортация. Уже шла война с фашистской Германией. Я понимаю, что этот бесчеловечный режим не должен одержать победу, поэтому согласился начать работу. Не скрою, мне льстило, что правительство нуждается в моих знаниях. Льстило настолько, что я был готов по их просьбе разыгрывать сумасшедшего, чтобы отвлечь внимание недругов от своей реальной работы. Кто станет вникать в прожекты полоумного старика? Параллельно я трудился над «лучом смерти». Я верил, что победа в этой войне стоит того, чтобы рискнуть.

Меня снова обуяла одержимость изобретателя. Я не желал знать ничего, кроме работы. Но однажды мои птицы поведали, что эксперимент с телепортируемым в пространстве кораблем «Элдридж» будет иметь побочный эффект — телепортацию во времени. В ходе эксперимента погибнут люди. Я попытался убедить руководство, что для устранения опасности необходимо внести в проект множество поправок. На это требовалось время, а значит, проведение эксперимента откладывалось. Хотите знать, что мне ответили? Смерть пары десятков человек — ничто в сравнении с потерями, которые мы несем на фронтах. Но я-то знал, что, если дам им в руки «топор»-время, двумя десятками погибших дело не ограничится. От участия в исследованиях пришлось отказаться. Меня объявили саботажником, а руководителем проекта назначили талантливого и более сговорчивого математика фон Неймана. Я не осуждаю его. Мои предостережения он не услышал, поскольку сам был одержим сугубо исследовательской стороной вопроса. Не захотел услышать. Слишком интересная задача стояла перед ним. А вероятно, не очень-то верил в то, что я говорил. Моя репутация как здравомыслящего ученого была изрядно подмочена. Не забывайте, я ведь довольно успешно изображал помутнение рассудка. Не знаю, что стало решающим фактором. Одним словом, работа пошла и без моего участия. Эксперимент будет проведен, я знаю это. Люди погибнут. Трагедия произойдет очень скоро. Проект называется «Радуга», а люди на «Элдридже» пострадают в ходе «Филадельфийского эксперимента». Но, боюсь, еще одно мое предупреждение ничего не изменит. В этом случае я проиграл. Утешает то, что еще долго человечеству не дастся в руки «топор» под названием время. Я непременно помогу отыскать этот «топор» позже, когда люди научатся рубить им дрова, а не убивать друг друга. Как я сделаю это? Сделаю, ведь когда-нибудь люди начнут слышать не только себя. Во всяком случае, я в это верю.

К тому моменту «луч смерти» был уже создан. Действующая модель хранилась в сейфе отеля «Губернатор Клинтон» в качестве залога. Спросите, почему я сразу не передал результат своего труда тем, кто был в нем заинтересован? Отвечу: «Филадельфийский эксперимент» многое мне объяснил — последствия и жертвы не волнуют правительства. Электрический стул все так же является приоритетом. Я изначально задумывал «луч» вовсе не как оружие, а как средство передачи огромной энергии на большие дистанции. Эта энергия могла зажечь лампы в самых труднодоступных районах, но правительство гораздо больше увлекала идея уничтожения тяжелой техники неприятеля. Десятки и сотни самолетов, танков или кораблей на расстоянии 250 миль одним выстрелом — вот что подкупило заказчика. Я догадывался, во что выльется создание такой сверхпушки. Но я желал также, чтобы те, кто сжигал в крематориях живых людей, на себе испытали подобное. Какое-то время второй пункт был основным. Я создал «луч». И все же сомнения заставили набраться смелости и спросить у моих птиц — каковы последствия. Они ответили… Я не желаю повторять то, что услышал. Скажу только, что «луч смерти» стал бы началом конца.

Теперь вы понимаете, почему в сейфе оказался всего лишь магазин сопротивлений и это письмо. Я уничтожил модель, как уничтожил многое из того, что создал. Человечество еще не выросло, чтобы удержать такой ужасающий «топор» в руках. «Луч» будет изобретен, но гораздо позже и для других целей. В будущем я видел множество устройств из тех, что уже создавал в своих лабораториях и даже демонстрировал публике, однако не был понят. Какие-то придут очень скоро, другие будут ждать своего часа еще сотни лет, Их не назовут моим именем, но я заложил фундамент для их разработки. Даже те мои изобретения, которые уже служат людям, зачастую носят чужие фамилии. Ну и что? Какая разница, Тесла или Маркони? Беспроводной телеграф существует — это главное. А кого назовут изобретателем телевидения, сотовой связи, Интернета или киберразума? Впрочем, я увлекся, эти термины Вам пока ничего не говорят.

Итак, мое основное открытие не принадлежит ни физике, ни электромеханике, никакой другой науке. Оно всеобъемлюще и сделано тысячи лет назад. Суть его проста до банальности — все на Земле живо и тесно переплетено между собой. Взмах крыльев бабочки на одном конце планеты способен вызвать бурю на другом. Если прислушаться и попытаться понять то, что люди привыкли считать неодушевленным, немым, неразумным, нам откроются Истины, которые мы тщетно ищем в своей суете. В суете мы глуше, чем камни, немее элементарных частиц, неразумнее блохи. Чтобы услышать мир и снова обрести связь с ним, надо вырваться из человеческого кружения и амбиций. Стать временно листом дерева, молекулой воды… Голубем, наконец! Или хотя бы прислушаться к ним. Поверьте, это возможно.

И второе — порой мы делаем миру большее одолжение, не воплотив в жизнь задуманное. До времени. Пока «младенец» не подрастет. В этом вопросе я оказал человечеству массу неоценимых услуг.

Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.

Искренне Ваш

Никола Тесла

6.01.1943 г.

P.S. Ax да! Наверное, я бы мог спрятать в сейфе что-то более ценное, чем старый магазин сопротивлений, но делать этого не стал. Просто вспомнил, как по распоряжению хозяина отеля были испорчены клетки, из которых при переезде разлетелись мои голуби. Напоминаю, в этом мире все так взаимосвязано!

Теперь все. Прощайте».

Джон Трамп сидел за столом, уставившись в одну точку. Его душило необъяснимое ощущение, что он по счастливой случайности избежал чего-то ужасного. Чудовищного настолько, что человеческий разум цепенеет и становится куда менее значительным, чем голубиное курлыканье за окном.

К нью-йоркской Публичной библиотеке приближался импозантный господин в дорогом пальто и шляпе. Он шел размеренной, неторопливой походкой, опираясь на солидную трость. Его обгоняли прохожие. Некоторые недовольно оглядывались, важный господин не вписывался в заданный городом ритм и мешал их бегу. Неожиданно мужчина отделился от несущегося потока.

Несколько минут спустя его силуэт с протянутой, словно за подаянием, рукой четко прорисовывался на светлом фоне стен. Теперь господин стоял в стороне от людской стремнины, поэтому никто его не замечал. Только слетающиеся к нему голуби. Они появлялись из ниоткуда, точно сгущались из воздуха. Выныривали из неведомых временных колодцев. Хлопали крыльями, устраивая кому-то нескончаемую овацию. Иногда одна из птиц пикировала вниз, чуть касалась руки и снова взмывала над головами погруженных в свою суету людей. Со стороны казалось, голубь бросает что-то в раскрытую ему навстречу ладонь.

Алекс Neuromantix Козловцев

СОСНЫ НА МОРСКОМ БЕРЕГУ

И пускай фонари светят ярче

Далеких звезд,

Фонари все погаснут, а звезды

Будут светить.

Кто не верил в дурные пророчества,

В снег не лег ни на миг отдохнуть,

Тем наградою за одиночество

Должен встретиться кто-нибудь!

…Эта зима выдалась тяжелой, пожалуй, самой тяжелой и жуткой за долгие десятилетия. Ветер был особенно зол и валил даже огромные бетонные плиты, с таким трудом установленные и закрепленные среди оплавленных безумством огня камней. Мороз сковал море до самого горизонта, и по ночам доносился грохот ломающихся и встающих на дыбы льдин, как эхо давно забытого ужаса. Он не помнил подобного, не помнил такого колючего снега и жестокого ветра. От мороза снег превратился в мириады стеклянных игл, рассекающих до крови кожу и беспрестанно царапающих стены его укрытия, как будто кто-то с острыми когтями пришел за ним. И иногда, по вечерам, забившись в угол и дрожа от холода, он вспоминал, что почти то же самое пришлось пережить сорок лет назад. Только тогда ему повезло. А теперь… А теперь он должен спасти их, спасти во что бы то ни стало.