Георгий Шенгели - Собрание стихотворений
7. X.1945
«Все крепости разрушая…»
Все крепости разрушая,Фаланга прошла до Ганга…Так жизнь протекла большаяОт «Гонга» до «Гамеланга».Хотелось поэм огромных,Стройнее дворцов Кваренги, –Не этих набросков томныхИ хрупких, точно меренги.Хотелось мечты крылатойИ розовой, как фламинго,Но робкой, мечта, была тыНа роликах скейтинг-ринга.Хотелось золото РейнаОтнять у вас, Нибелунги, –Но даже глотка рейнвейнаМои не выпили юнги.Хотелось львиною шкуройОдеться в истоках Конго, –Но вымараны цензуройДве львиных строки из «Гонга».Итог безнадежно-краткий:Какая уж там фаланга!И правлю стихи в тетрадкеДомашнего гамеланга!
7. X.1945
«Как прорезающийся зуб…»
Как прорезающийся зуб,Как расправляющийся вывих,Встают стихи. Привычно грубИ всё ж мучителен прорыв их…Коню стоялому под стать,Гремя, мундштук янтарный гложешь,Когда не знаешь, что писать,А не писать никак не можешь.Я не терплю таких минут,Таких бесцельных вожделений,Когда лемурами встаютТуманы, сумраки и тени.О, если б взвиться на дыбыПод этим небом, вечно хмурым,И ускакать, — с копыт лемурамКидая черные бобы!
7. XI.1945
«Семь струн у лиры. Семь цветов…»
Семь струн у лиры. Семь цветовУ радуги. И семь греховУ дьявола. И семь небесОбъемлют мир. И семь чудесУ мира. Я же — всех бедней:Обойма браунинга, — в нейСемь чудных пуль, — но мне одна,Ах, лишь одна из них нужна!
26. XI.1945
«Нет больше дела, нет затей…»
Нет больше дела, нет затей;И в черных мыслях, в мерной смене,Проходят предо мной безропотные тени.Моих зарезанных детей.Им так хотелось жить! Так повторить хотелосьМеня и женщину мою,Чтоб в них, как в зеркало, душа отцов гляделась,Вновь призванная к бытию.Они доверчиво, зародышем горячим,Вбирали жизнь, растили плоть, –И я — их убивал, отец! Холодным, зрячим,Слепых, беспомощных, я их велел — колоть.И раз мои глаза, как известь, были сухи, –Вам было не к кому о помощи взывать,И под ланцет проворной повитухиПокорная ложилась мать…И всё ж прощенья не прошу я!Вы жизни ждали, — ждал вас ад,Где, беспощадной злобою бушуя,Грохочет ложь и правда канонад.Я вас убил — но я! Вас по кровавым гумнамНе истолок железный цеп войны,И в жертву упырям безумным,Что правят миром, вы не отданы…
26. XI.1945
«Мне других наркотиков не надо…»
Мне других наркотиков не надо:Для меня достаточны вполнеБешеное солнце Ашхабада,Демонские ветры при луне, –Сине-золотой предбанник ада,Видимо, обещанного мне.И брожу по уличным теснинам;Всё теперь неважно и не в счет;Я за зовом следую змеиным,Мне сулящим некий тайный плод,А покуда — сладким безмеиномВоспаленный заливаю рот.Время — только знаки циферблата;Миг висит, как белый шар луны,Сам собой. И нет уже возврата:Все пути кругом отсечены, –И легко мне, смело и крылатоПод веселым свистом сатаны!
30. XII.1945
АФГАНЕЦ
Дышит пустыня, и сходят с умаЗвезды, собаки, деревья и люди:Всех распластала на огненном блюдеЗноем барханов рожденная тьма;С визгом сует Саломея самаВ рот Иоанну колючие груди.Душно покойнику; жгучий сосокВ губы вдвигается кляпом каленым.Похоть и смерть. И бесплодно влюбленнымСлушать стрекочущий в уши песок:Поздно! Всё поздно!.. И ломит висок,И содрогается полночь со стоном.
30. XII.1945
ПУСТЫНЯ
Час ходьбы — и за барханомВсё — иное, мир — иной,И полуднем бездыханнымДревний-древний льется зной.Вихрь движением пружиннымЗавивает пыль в спираль;Видно, любо здешним джиннамПоманить скитальца в даль.И просыпаться мгновенно –Мертвым просом в решето…Всё тут вечно, всё тут бренно,То же всё, и всё не то…Нет, назад! Чертовски жарко,Губы сохнут, боль в виске,И рычит моя овчаркаНа змеиный след в песке.
31. XII.1945
«Вы приснились мне, Игорь, — и каким-то печальным…»
Вы приснились мне, Игорь, — и каким-то печальным,Пожилым и печальным, в пене редких кудрей;Четверть века умчалось; было юности жаль нам, –И стихов попросил я поновей, поострей.И бестембровый голос, как холодная пена,Из которой Киприда отлетела в мираж,Мне сказал: «…королева… и совсем не Шопена…»И скучливо добавил: «…не любил ее паж…»Всё зачеркнуто сразу! Кислородный мой Игорь!Чьим стихом перед смертью надышаться б я мог!Значит, в вас тоже пепел, та же выцветь и выгарь!Те же гири на лире и на сердце замок!
8. I.1946
«Как много должен делать…»
Как много должен делатьТого, что не хочу, –И даже рифмы к «делать»Никак не залучу.Сгодился бы рифмоид, –Кому проверить лад? –Брезгливо руки моетВ своем дворце Пилат.И, время обгоняя,Скользит, шепча: «Держись!»Моя — всегда двойная,Всегда косая жизнь.
16. I.1946
«Тут можно бы нагородить метафор…»
Тут можно бы нагородить метафор:Я выдумками всё еще богат(Хотя уже приятен ватный шлафор,И действовать страшнее наугад).Но хочется, без всяких выкрутасов,Чеканить — как для бронзовых таблиц, –Веревкой власяницу опоясав,Сказать свое сквозь щебет мелких птиц.Я ведь к моим привык робинзонадам,Привык брести, обрызганный росой…Но обмер Робинзон, увидев рядомС собой на пляже — след ноги босой!..
17. I.1946
«Дождь провел крылом прохладным…»
Дождь провел крылом прохладнымПо горбатым переулкам,В белых кадках олеандрыОсвежая на лету,И уже за Южной бухтой,Над слободкой Корабельной,Точно орденская лента,В небе радуга легла.И уже бегут к бульварамМичмана и лейтенантыВ белоснежных недотрогах –В непорочных кителях;Мы же, люди пожилые, –Я и адмирал Унковский, –Мудро курим на балконе,Подливая в кофе ром.
20. I.1946
ГОРОД
Он лежит в кукурузных долах,У тревожных синих зыбей –Город мужественных, веселыхИ доверчивых людей.Он гордится бронзовым Дюком,Что на римлянина похож,И песком по морским излукам,И атласной обивкой нож.Он гордится Морской ПалатойИ Турецким Карантином,И что Пушкин в нем жил когда-то,И что Ризнич любила в нем;Что в порту стоят броненосцы;Что в тавернах его до утраСицилийцы или родоссцыС громом резались в баккара;Что в слободках звуки рояляМожно слышать со всех сторон;Что лавчонкам Пале-РояляОткликается Ланжерон.Он воскресшей дышал Элладой,С Гарибальди мечтать умел,Он потемкинской канонадой,Точно Вагнером, опьянел.Он с неведением блаженнымЧудно портит любой язык:Керосин зовет «фотоженом»И «шаландой» шхуну и бриг…И теперь, из бани кровавойВыйдя вновь на ветер и свет,Изъязвленный черной протравой,Осиянный славой побед,Пусть он будет, как прежде, свежимКраснобаем и удальцом,Чтобы шла по всем побережьям,Как улыбка, молва о нем!
1946
