Давид Самойлов - Стихи

" Привели в отделенье милиции, "

Привели в отделенье милиции,Где портрет и засохший букет,Девчоночку в платьице ситцевомВосемнадцати с чем-нибудь лет.

Девчонка, ты, девчонка,До чего ж ты себя довела?Ведь папаша твой был домуправом,А мамаша кассиршей была.

Но явился подлец-соблазнитель,Фраер видом, легавый душой.Угощал он тебя лимонадом,Говорил, что он техник зубной.

Меня выгнали мама и папа.Как случилась такая беда?Соблюсти я себя не сумелаИ гулящею стала тогда.

Я в притоне спозналась с ворами,Полюбил меня Федька-цыган.Только ночки осенние знают,Как умеет любить хулиган.

В ресторане второго разрядаМы сидели с Цыганом вдвоём.Вдруг я вижу, подлец-соблазнительУгощает девчонку вином.

Я Цыгану его показала,Он решил отомстить за обман.“Попрошу вас по личному делу”, —Говорит ему Федька-цыган.

Испугался подлец-соблазнитель,Но взметнулось “перо” на лету,И горячая кровь покатиласьПо его дорогому пальту.

Мусора засвистели мгновенно,Окружили кругом ресторан,И упал на буфетную стойкуОкровавленный Федька-цыган.

Я прошу вас, товарищи судьи,Вы судите меня заодно,Потому что без Федьки-цыганаНе желаю я жить всё равно.

" Старушка ты, старушка "

Старушка ты, старушка,Что ты всё живёшь?Что же ты, родная,Старушка, не помрёшь?

Старушка отвечает:“Я жить ещё хочу,Ведь, может быть, письмишкоОт сына получу”.

А сын ееё разбойникТомится в лагерях,И землю он копаетС лопатою в руках.

Несчастная старушкаСидела в темноте,А сын её явилсяВ разорванном пальте.

“Сыночек, мой сыночек,Одуматься пора.Пошёл бы ты, родимый,Хотя б в редактора”".

А сын ей отвечает:“Работать не хочу,Уж лучше в трибуналеЯ вышку получу”.[8]

Первый день

Хоть есть в этом мире несходствоПрожектов, свершений, задач,Но всё разрешается просто,Когда заиграет трубач.Когда тот трубач заиграет,И встрёпанный ворон заграет,Готовясь в свой страшный полёт,Забравшись в шинель новобранца,Мы старые кинем пальто,И новым предстанет пространствоИ время настанет не то.

80-е гг.

Усталость

В сон — как в воду, студёную, чистую, свежую,В сон — как в шубу — закутался — спи,В сон — как в пену сыпучую, снежную,В сон — как в запах полынной степи,В сон, безудержный, как усталость,В сон медовый, лиственный, травяной —Полной грудью, чтобы легко дышалось,В сон прозрачный, трепещущий, слюдяной.

60-е гг.

" Как-то наискось, наклонно "

Как-то наискось, наклонноНа меня летят планетыИ к моим протёртым окнамПрилипают, как монеты.Так стоокими очамиНа меня глазеет Млечный,Как мальчишка на заборе —Равнодушный и беспечный.Что ему! Плевать и только!Он же — Млечный, он же вечный!

60-е гг.

Песенка для «Будильника»[9]

Ну, предположим, я — король,Но добрый и весёлый.И неужели в этом соль,Что оказался — голый?Зачем же напоказ,Зачем же для огласки?Зачем, зачем о насРассказывают сказки?Я принц, при этом — свинопас,Смотрю на мир не мрачно.И виноват ли в том, что разВлюбился неудачно?Я не король, а просто тролль,Герой различных басен.И, право, люди, я не стольУжасен и опасен.А я солдат, был на войнеИ знал, что есть сраженья.Пускай расскажут обо мне,Достоин уваженья.Пусть даже напоказ,Пусть даже для огласки,Пускай, пускай о насРассказывают сказки.А я солдат, мне чёрт не брат,Ведь я бывал в сраженье.И, как любой другой солдат,Достоин уваженья.

80-е гг.

" Я карточку с собой таскаю, "

Я карточку с собой таскаю,На миг её не отпускаю,Её храню уже полдня,Но думаю о ней с рассвета…Неужто вы живёте где-тоЗа три квартала от меня?Я с карточкою говорю,Я сам себе её дарюИ сам от сердца отрываю.Я вас как остров открываюИ вновь судьбу благодарю.Вы остров, дальняя земля,Чуть различимая в тумане,Земля в безбрежном океане,Увиденная с корабля.

60-е гг.

" Блудный сын возвращался из странствий. "

Блудный сын возвращался из странствий.Петухи на рассвете кричали.Он стоял возле отчего дома,Полный тихой и трезвой печали.Возвращенье страшней, чем разлуки,Ибо юность стремится к разлуке,Хочет взвиться, расправив, как крылья,Свои сильные, смелые руки.Юность верит, что можно вернутьсяК тем же людям и тем же предметам,Узнавая дорогу по тем жеСтройным звёздам и вечным приметам.Старый вол отдыхал у забора.Старый пёс не дремал под порогом.Блудный сын возвратился из странствийИ стоял в облаченье убогом.Он нетвёрдой рукой постучалсяИ молчал и дрожал у двери.— Кто стучится ко мне на рассвете?— Это я, отвори, отвори!— Дом мой скуден, и места в нём мало,Что ты хочешь от нас, говори?Поискал бы другого ночлега.— Это я, отвори, отвори!

60-е гг.

" Когда прощаю — мщу, "

Когда прощаю — мщу,А если мщу — прощаю.Ладью себе сыщу,Куда-нибудь отчалю,Туда, где нету нас,Куда безгрешной теньюВплыву в рассветный часНазло выздоровленью.

3.05.86.

Осень

В деревьях некий шум таится,Орут на пляже стаи чаек.Весь день от скуки ум томится.И это осень означает.Как в плохо вымытом сосудеТусклеет солнце утром ранним,И всё вокруг — земля и люди —Охвачены недомоганьем.

1985

" Мы — самозванцы, "

Мы — самозванцы,Выдающие себяЗа собеседников.Притворщики,Которым верит простодушный,Что разумеем мы язык лугов,И речь лесов,И лепет облаков воздушный.Обманщики,Твердящие в стихах,Что знаем тайны душИ разума глубины.А всё твердим о пустяках,Превознося свои седины.И всё ж не стоит такСебя уничижать.Мы — зеркала,Где все отображеньяЧудесно множатсяИ, движась и дробясь,Напоминают каждого из вас.

80-е, вторая половина[10]

Несостоявшаяся поэма

Примечание редакции: из трех глав “Несостоявшейся поэмы” выбрана для публикации, центральная глава.

В творчестве Самойлова послевоенных лет заметно его упорное тяготение к поэме. Известно несколько зачинов, оборванных на полуслове. Но даже и три завершенные поэмы автор вряд ли счел удачными, хотя “Шаги Командорова” включил в начальный, неопубликованный, вариант своего избранного “Равноденствие”. Первой осуществленной, признанной им самим поэмой стала “Чайная” (1956), положившая, как он считал, начало его поэтической зрелости. Притом, опыт “несостоявшихся” поэм был наверняка автору полезен — некоторые их интонации и мотивы потом отозвались в его зрелых сочинениях. Ранние поэмы Самойлова, завершенные и лишь начатые, вошли в сборник “Поэмы”, выпущенный издательством “Время” (М., 2005). Однако не все: была еще одна попытка создать монументальное произведение, скорее, роман в стихах. В свой машинописный переплетенный сборник конца 40-х Самойлов включил довольно обширные поэтические отрывки под заголовком “Из поэмы”.