Давид Самойлов - Избранное

Идиллия

Благодарю моих учителей

За то, что я не многим им обязан…

Не верь ученикам,

Они испортят дело…

Приходите, юные таланты!..

Холмистая местность. Утро.

Последняя грань лета.

Учитель

Видимо, тебе не впрокМоя наука.

Ученик

Пожалуй.Пусть я тебя люблю, но, видит бог,Твоя наука сильно устарела.И твой урок мне больше — не урок.Все ваши аксиомы для меня —Лишь недоказанные постулаты.И не просты они, а простоваты.И потому я новые извлек.

Учитель

А какие?

Ученик

Ты помнишь, что когда-то нас училГлядеть вперед?

Учитель

Но тогдаЯ шел не здесь… И что же?

Ученик

А мы решились поглядеть назад!..

Учитель

Я гляжу по сторонам…Гляди, как расположен синий воздухСреди холмов. И золотой подковойНад ними выгнута заря. На склонахОтдельные деревья сжали листьяВ зеленый шар, стоящий на стволе,И не дают в нутро их свету влиться,И длинно тень ложится на земле.А шерстка трав недавнего, покосаКак гривка жеребенка. А спинаХолма, хребет кабаний выгнув косо,Словно дремучий волос, зелена.Там лось над головою держит паруОкаменевших допотопных крыл,А дальше — высоко по крутояру —Однообразных елок темный клир.Большие валуны, как черепахи,Круглят щиты на бывшем поле брани.А надо всем — крутые облакаОсуществляют хлебниковский сонО подвижных стеклянных городах.Вот что я вижу…

Ученик

А тыУклончив стал.

Учитель

Нет. Я вижуНутро картин, а не поверхность мнений.Природа мысли такова, мой друг,Что доведи любую до конца —И вдруг паленым волосом запахнет…Да…

Ученик

Так растолкуй картину.

Учитель

Тридцать лет тому назад,А может, больше, здесь шел бой. И яЛежал вон там… скорей немного ближе.Теперь и не узнать. Я умирал.Я был почти убит. И вот я жив.Ты понял?

Ученик

Сказать по правде,Порой изрядно нам надоедаютВсе ваши ветхие воспоминанья.Чем хвалишься?

Учитель

Добротой.Ведь, если мне ученика не жалко,Какой же я учитель!

Ученик

О, все в жалейку дуешь ты!

Учитель

А смысл легенды, может, только в том,Что прежде, чем успел пропеть петух…Сам знаешь…

Ученик

(махнув рукой)

Ассоциации, культурный слой…А я желаю быть самим собой!

Учитель

Опыт ты добудешь сам.Но ежели, вперед спиною пятясь,Упрешься в стену, вспомни обо мне…Кто знал войну, тот знает цену кровиИ знает цену листьям в каждой кроне.А листья — мы с тобою.

Ученик

Я не ценю красивых аллегорий.Но если так, важны не листья — корни.И дело в корне, если хочешь знать.

Учитель

Скоро листья полетят,Красны, как кровь, желты, как сукровица,И оголятся скоро лес и сад,И птице негде будет приютиться,Перевернется новая страница,А корни до зимы заснут в земле…Закружатся ладони и сердца,Зубцы и профили листвы дубовой.Осенний край с улыбкой мертвецаЗатихнет в ожиданье жизни новой…Всем суждено выстрадывать судьбу.А быть счастливым — нет такого права.И все-таки осенняя дубраваЖдет счастья.

Ученик

И ты?

Учитель

И я!..Но, впрочем, осень лишь в начале.Люблю ее пришествие, когдаВсе движется, все не стоит на месте.Деревья — как восставшее предместье —Готовы ринуться на города.В такую пору зренью предстаетРазительная ясность очертаний.И ощущаешь приближенье к тайнеТого, что есть движенье и полет…Но не спешите, голову сломя,Кидаться вслед за птичьим перелетом.Останьтесь здесь.И выберите холм.И…

Ученик

Не зритель я.

Учитель

Я так и знал. В бессмысленном стремленьеВы видите величие души,А я — лишь невоспитанность ума.Послушай!

Ученик

Оставь меня!Мы слишком далеко зашли, учитель,Пора вернуться. Трапеза готова.

Учитель

Поброжу-ка я один.А ты ступай.(Уходит по дороге.)

Бессонница

Я разлюбил себя. ТоскуюОт неприязни к бытию.Кляну и плоть свою людскую,И душу бренную свою.

Когда-то погружался в сонЯ, словно в воду, бед не чая.Теперь рассветный час встречаю,Бессонницею обнесен.

Она стоит вокруг, стоглаза,И сыплет в очи горсть песка.От смутного ее рассказаНа сердце смертная тоска.

И я не сплю — не от боязни,Что утром не открою глаз.Лишь чувством острой неприязниК себе — встречаю ранний час.

«Деревья должны…»

Деревья должныДорасти до особой высоты,Чтобы стать лесом.Мысли должны дорастиДо особой высоты,Чтобы стать Словом.Больше ничего не надо.Даже ухищрений стиха.

Стансы

Начнем с подражанья. И этоНеплохо, когда образец —Судьба коренного поэта,Приявшего славный венец.

Терновый, а может, лавровый —Не в этом, пожалуй что, суть.Пойдем за старухой суровой,Открывшей торжественный путь.

И, сами почти уже старцы,За нею на путь становясь,Напишем суровые стансыСовсем безо всяких прикрас.

В тех стансах, где каждое словоДля нас замесила она,Не надо хорошего слогаИ рифма пусть будет бедна.

Зато не с налету, не сдуру,Не с маху и не на фуфу,А трижды сквозь душу и шкуруПротаскивать будем строфу.

Великая дань подражанью!Нужна путеводная нить!Но можно ли горла дрожаньеИ силу ума сочинить?

И как по чужому каркасуСвое устроенье обжать?И можно ли смертному часуИ вечной любви подражать?

Начнем с подражанья. Ведь позжеПридется узнать все равно,На что мы похожи и гожиИ что нам от бога дано.

Хлеб

Не попрекайте хлебом меня. Не до веселья,Ибо с тревогой на поле свое взираю.Сам свой хлеб я сею.Сам убираю.

Вы меня хлебом пшеничным, я вас зерном слова —Мы друг друга кормим.Есть и у слова своя полова.Но и оно растет корнем.

Без вашего хлеба я отощаю.Ну а вы-то —Разве будете сыты хлебом да щамиБез моего звонкого жита?

Из одного перегноя растут колос пшеничный и колос словесный.Знаю, что ждут хлебные печи.В русское небо с заботой гляжу я, пахарь безвестный.Жду, что прольются благие дожди в пахоту речи.

«Тебе свою судьбу вручил навек…»