Николай Некрасов - Кому на Руси жить хорошо
ЭПИЛОГ
Гриша Добросклонов
IБеднее захудалогоПоследнего крестьянинаЖил Трифон. Две каморочки:Одна с дымящей печкою,Другая в сажень – летняя,И вся тут недолга;Коровы нет, лошадки нет,Была собака Зудушка,Был кот – и те ушли.
Спать уложив родителя,Взялся за книгу Саввушка,А Грише не сиделося,Ушел в поля, в луга.
У Гриши – кость широкая,Но сильно исхудалоеЛицо – их недокармливалХапуга-эконом.Григорий в семинарииВ час ночи просыпаетсяИ уж потом до солнышкаНе спит – ждет жадно ситника,Который выдавался имСо сбитнем по утрам.Как ни бедна вахлачина,Они в ней отъедалися.Спасибо Власу-крестномуИ прочим мужикам!Платили им молодчики,По мере сил, работою,По их делишкам хлопотыСправляли в городу.Дьячок хвалился детками,А чем они питаются —И думать позабыл.Он сам был вечно голоден,Весь тратился на поиски,Где выпить, где поесть.И был он нрава легкого,А будь иного, вряд ли быИ дожил до седин.Его хозяйка ДомнушкаБыла куда заботлива,Зато и долговечностиБог не дал ей. ПокойницаВсю жизнь о соли думала:Нет хлеба – у кого-нибудьПопросит, а за сольДать надо деньги чистые,А их по всей вахлачине,Сгоняемой на барщину,По году гроша не было!Вахлак тянул «Голодную»И без соли – приправленныйКорою – хлеб жевал.И то уж благо: с ДомноюДелился им; младенцамиДавно в земле истлели быЕе родные деточки,Не будь рука вахлацкаяЩедра, чем Бог послал.
Батрачка безответнаяНа каждого, кто чем-нибудьПомог ей в черный день,Всю жизнь о соли думала,О соли пела Домнушка —Стирала ли, косила ли,Баюкала ли Гришеньку,Любимого сынка.Как сжалось сердце мальчика,Когда крестьянки вспомнилиИ спели песню Домнину(Прозвал ее «Соленою»Находчивый вахлак).
СоленаяНикто как Бог!Не ест, не пьетМеньшой сынок,Гляди – умрет!
Дала кусок,Дала другой —Не ест, кричит:«Посыпь сольцой!»
А соли нет,Хоть бы щепоть!«Посыпь мукой», —Шепнул Господь.
Раз-два куснул,Скривил роток.«Соли еще!» —Кричит сынок.
Опять мукой…А на кусокСлеза рекой!Поел сынок!
Хвалилась мать —Сынка спасла…Знать, солонаСлеза была!..
Запомнил Гриша песенкуИ голосом молитвеннымТихонько в семинарии,Где было темно, холодно,Угрюмо, строго, голодно,Певал – тужил о матушкеИ обо всей вахлачине,Кормилице своей.И скоро в сердце мальчикаС любовью к бедной материЛюбовь ко всей вахлачинеСлилась, – и лет пятнадцатиГригорий твердо знал уже,Кому отдаст всю жизнь своюИ за кого умрет.
Довольно демон яростиЛетал с мечом карающимНад русскою землей.Довольно рабство тяжкоеОдни пути лукавыеОткрытыми, влекущимиДержало на Руси!Над Русью оживающейСвятая песня слышится,То ангел милосердия,Незримо пролетающийНад нею, души сильныеЗовет на честный путь.
Средь мира дольного [110]Для сердца вольногоЕсть два пути.
Взвесь силу гордую,Взвесь волю твердую:Каким идти?
Одна просторная —Дорога торная,Страстей раба,
По ней громадная,К соблазну жадная,Идет толпа.
О жизни искренней,О цели выспреннейТам мысль смешна.
Кипит там вечнаяБесчеловечнаяВражда-война
За блага бренные…Там души пленныеПолны греха.
На вид блестящая,Там жизнь мертвящаяК добру глуха.
Другая – теснаяДорога, честная,По ней идут
Лишь души сильные,Любвеобильные,На бой, на труд
За обойденного,За угнетенного —Умножь их круг,
Иди к униженным,Иди к обиженным —И будь им друг!
И ангел милосердияНедаром песнь призывнуюПоет – ей внемлют чистые, —Немало Русь уж выслалаСынов своих, отмеченныхПечатью дара Божьего,На честные пути,Немало их оплакала(Увы! Звездой падучеюПроносятся они!).Как ни темна вахлачина,Как ни забита барщинойИ рабством – и она,Благословясь, поставилаВ Григорье ДобросклоновеТакого посланца…
IIГригорий шел задумчивоСперва большой дорогою(Старинная: с высокимиКурчавыми березами,Прямая, как стрела).Ему то было весело,То грустно. ВозбужденнаяВахлацкою пирушкою,В нем сильно мысль работалаИ в песне излилась:
В минуты унынья, о Родина-мать!Я мыслью вперед улетаю,Еще суждено тебе много страдать,Но ты не погибнешь, я знаю.
Был гуще невежества мрак над тобой,Удушливей сон непробудный,Была ты глубоко несчастной страной,Подавленной, рабски бессудной.
Давно ли народ твой игрушкой служилПозорным страстям господина?Потомок татар, как коня, выводилНа рынок раба-славянина,
И русскую деву влекли на позор,Свирепствовал бич без боязни,И ужас народа при слове «набор»Подобен был ужасу казни?
Довольно! Окончен с прошедшим расчет,Окончен расчет с господином!Сбирается с силами русский народИ учится быть гражданином.
И ношу твою облегчила судьба,Сопутница дней славянина!Еще ты в семействе раба,Но мать уже вольного сына!..
Сманила Гришу узкая,Извилистая тропочка,Через хлеба бегущая,В широкий луг подкошенныйСпустился он по ней.В лугу траву сушившиеКрестьянки Гришу встретилиЕго любимой песнею.Взгрустнулось крепко юношеПо матери-страдалице,А пуще злость брала,Он в лес ушел. Аукаясь,В лесу, как перепелочкиВо ржи, бродили малыеРебята (а постарше-тоВорочали сенцо).Он с ними кузов рыжиковНабрал. Уж жжется солнышко;Ушел к реке. Купается, —Обугленного городаКартина перед ним:Ни дома уцелевшего,Одна тюрьма спасенная,Недавно побеленная,Как белая коровушкаНа выгоне, стоит.Начальство там попряталось,А жители под берегом,Как войско, стали лагерем.Всё спит еще, не многиеПроснулись: два подьячие [111],Придерживая полочкиХалатов, пробираютсяМежду шкафами, стульями,Узлами, экипажамиК палатке-кабаку.Туда ж портняга скорченныйАршин, утюг и ножницыНесет – как лист дрожит.Восстав от сна с молитвою,Причесывает головуИ держит наотлет,Как девка, косу длиннуюВысокий и осанистыйПротоиерей Стефан.По сонной Волге медленноПлоты с дровами тянутся,Стоят под правым берегомТри барки [112] нагруженные:Вчера бурлаки [113] с песнямиСюда их привели.А вот и он – измученныйБурлак! походкой праздничнойИдет, рубаха чистая,В кармане медь звенит.Григорий шел, поглядывалНа бурлака довольного,А с губ слова срывалисяТо шепотом, то громкие.Григорий думал вслух:
БурлакПлечами, грудью и спинойТянул он барку бечевой,Полдневный зной его палил,И пот с него ручьями лил.И падал он, и вновь вставал,Хрипя, «Дубинушку» [114] стонал.До места барку дотянулИ богатырским сном уснул,И, в бане смыв поутру пот,Беспечно пристанью идет.Зашиты в пояс три рубля.Остатком – медью – шевеля,Подумал миг, зашел в кабакИ молча кинул на верстакТрудом добытые грошиИ, выпив, крякнул от души,Перекрестил на церковь грудь.Пора и в путь! пора и в путь!Он бодро шел, жевал калач,В подарок нес жене кумач [115].Сестре платок, а для детейВ сусальном золоте коней [116].Он шел домой – неблизкий путь,Дай Бог дойти и отдохнуть!
С бурлака мысли ГришиныКо всей Руси загадочной,К народу перешли.(В те времена хорошиеВ России дома не было,Ни школы, где б не спорилиО русском мужике.)Ему всё разом вспомнилось,Что видывал, что слыхивал.Живя с народом, сам,Что думывал, что читывал,Всё – даже и учителя,Отца Аполлинария,Недавние слова:«Издревле Русь спасаласяНародными порывами».(Народ с Ильею МуромцемСравнил ученый поп.)И долго Гриша берегомБродил, волнуясь, думая,Покуда песней новоюНе утолил натруженной,Горящей головы.
РусьТы и убогая,Ты и обильная,Ты и могучая,Ты и бессильная,Матушка-Русь!
В рабстве спасенноеСердце свободное —Золото, золотоСердце народное!
Сила народная,Сила могучая —Совесть спокойная,Правда живучая!
Сила с неправдоюНе уживается,Жертва неправдоюНе вызывается, —Русь не шелохнется,Русь – как убитая!А загорелась в нейИскра сокрытая, —
Встали – небужены,Вышли – непрошены,Жита по зернушкуГоры наношены!
Рать подымается —Неисчислимая!Сила в ней скажетсяНесокрушимая!
Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и забитая,Ты и всесильная,Матушка-Русь!..
III«Удалась мне песенка! – молвил Гриша,прыгая. —Горячо сказалася правда в ней великая!Вахлачков я выучу петь ее – не всё же имПеть свою «Голодную»…Помогай, о Боже, им!Как с игры да с беганья щекиразгораются,Так с хорошей песенки духомподнимаютсяБедные, забитые…» ПрочитавторжественноБрату песню новую (брат сказал:«Божественно!»),Гриша спать попробовал. Спалося,не спалося,Краше прежней песенка в полуснеслагалася;Быть бы нашим странникам под родноюкрышею,Если б знать могли они, что творилосьс Гришею.Слышал он в груди своей силынеобъятные,Услаждали слух его звуки благодатные,Звуки лучезарные гимна благородного —Пел он воплощение счастия народного!..
Примечания
