Виктор Широков - Иглы мглы

Из книги "ПРОЩАНИЕ С ДОМОМ"

(Пермь,1981)

ЗИМНЕЕ УТРО…

И вдруг поймешь: не то, не такты жил, не тем дышали — выбежишь на белый тракт,домашняя душа!Чтоб ветер губы обметал,чтоб в теле бился токи воздуха сырой металлв тугие бронхи тек!И мысли свежие придути оживят уют:он сквозняком насквозь продут,чьи песни вслух поют!Все после бега, после гори просмоленных лыж,где ветер выстрелом в упори снег, как рваный пыж!О, этот бодрости заряд!И я, как мальчик, рад,что будит зимняя зарякоторый день подряд!

1967 УТРЕННИЕ СТИХИ

А. К.

Когда светает и застенчивовыходит город из тумана,как целомудренная женщина,не признающая обмана;когда досужий ветер шашнямис листвой ничуть не озабочени все наносное, вчерашнеележит за рубиконом ночи;когда твои друзья и близкиееще во тьме лежат вповалкуи сам ты с поисками истиныне выглядишь смешным и жалким,тогда и впрямь душа участвует,как равная, в заботах мира,не отягощена несчастьями,частица вольного эфира.И сам ты кажешься не пленникомказенных предписаний бытаи не пассивным современникомСтаханова и общепита.Сегодня ты поднялся затемноИ полноправно, как рабочий,решительно и основательноускорил отступленье ночи.День прибыл на минуту в области,не зная о твоем усердье.Бухой сосед бежал к автобусу,рукой массируя предсердье.Он тоже полон был открывшимсяпростором, новой встречей с миром;бежал с мечтою о несбывшемся,бок о бок с Данте и с Шекспиром.

27.08.75 * * *

Я с дочерью играю в шашки.Такая древняя игра.Такие старые замашки,что новые вводить пора.Вот снова дамка лихо рубити шашка истово свистит…А дочь проигрывать не любит,но и поддачи не простит.Ей хочется сыграть на равных.Переиграть меня всерьез.Она проигрывает славнодо самых настоящих слез.

1978 — 1980 ПРОЩАНИЕ С ДОМОМ

В отцовский дом не ворочусь я умирать.Он продан. Прожит. Заселен другими.Отца и мать, как прежде, не обнять;а им не прошептать родное имя.Как нужно жить? Я понял к тридцати,что нужно быть с любимыми нежнее.Успеть сказать последнее "прости",пока не стало встретиться сложнее.Я перед всеми очень виноват;был груб словами, чувства в сердце прятал;и вот сейчас свиданию не рад;будь без свидетелей, так, кажется б — заплакал.Отец, сожги последнюю ботвуна нашем опустевшем огороде;пусть сизый дым прольется в синеву;мы все очнемся зеленью в природе.Я буду, может быть, чертополох,какой-нибудь репейник приставучий;но страшно, что очаг оденет мох,что наш огонь зальют дождями тучи.Мы встретимся… Без голоса ночьмимы будем шелестеть свои печали;а кто-нибудь в испуге замолчити тут же зябко поведет плечами…Давайте не откладывать речейи за столом почаще собираться;ведь даже самый слабенький ручейи то ледком не хочет покрываться.Мать! Мамочка! Я не писал тебеи писем-то порой, в стихах не славил;а вот сейчас, поверь, не утерпели для тебя рифмую против правил.Спасибо за большую доброту!Она передается по наследству;и если я настиг свою мечту,то этим, как и всем, обязан детству.Я слово, словно птенчика, в горстинесу и выпущу, как отогрею…Как хорошо, что все же к тридцатия стал сентиментальней и добрее.Давайте будем жить начистотуи одарять друг друга чувством, словно хлебом;тогда и самую высокую мечтумы вынянчим под эти чистым небом.

19.09.74 ПИСЬМО

Анне

Не медля, милая, ответствую(как только выдалась минута)о том, как шла скала отвеснаяпо направлению маршрута.Она уральским горным поясомвсе время высилась над намии явно угрожала поездумертворожденными камнями.Так, стоя у окна вагонного,я на нее нет-нет поглядывали что-то вспоминал знакомое,что в городе всегда откладывал.Я думал: под такой же стенкоюи наша жизнь, как поезд, катится…Девчонка с острыми коленкаминаденет беленькое платьице.Бежит, веселая, к любимому,предвидеть дара не имея,что разрушительной лавиноюзамужество спешит за нею.Что дети и соседи вздорные,бессонница — грядут камнями…Нельзя быть от земли оторванным,раз к ней привязаны корнями.Так тень стены, меня преследуяоттиснулась и отразилась.Стемнело. Ночь была последнеюкартиной, что еще грозилась.Измучен маятой дорожноюна общепринятой постели,я позабыл про все тревожное…Да было ль то на самом деле?Но мысли записавши наскорои марку налепив почтовую,все ж посылаю я с опаскоюстихи депешею готовою.

1.09.68 * * *

Ты как солнечный луч промелькнулана закате гудящего дня,и среди обступившего гуластало пусто в душе у меня.Что мне чувств беззастенчивых рынок?Разговоров случайных прибой?Я бы в ливне молчания вымок,чтобы встретиться взглядом с тобой.Если ж вправду нам слово дается,чтобы не было в мире темней,твоим именем, именем Солнца,заклинаю вернуться ко мне!Разве жатву сулят суховеи?Ждут плодов, если почва гола?И, наверное, смерти страшнееодиночества серая мгла.Ты как солнечный луч промелькнулана закате гудящего дня,и среди обступившего гуластало пусто в душе у меня.Показалось на миг, что напраснывсе заклятья, что выхода нет,что не кончится ночь — но всевластноо тебе мне напомнил рассвет.И сраженный таким единеньемнашей жизни и жизни светил,сам предстал я природы твореньеми страданья ее повторил.

1972, Тбилиси * * *

Переменчивей погодытвой необоримый нрав.Заглянуть бы через годы,шею выгнув, как жираф.Где, и как, и кем ты станешьв неоглядном далеке:легким облачком растаешь,канешь каплею в реке…И сумею ли пробитьсячерез тысячу преград(бедный, хоть не бледный, рыцарьвстрече с вечностью не рад)чтобы в той потусторонкетень свою с твоею слитьв зыбкой водяной воронке,в тучке, не уставшей лить?.

22.09.73 * * *

Обрывком сна, глухого к доводам,как бы иголка в стоге сена,в событиях большого городаты затерялась постепенно.Сошли на нет коса и платьице,запястье с жилкой голубою;и только день недели — пятницаказался связанным с тобою.Сперва не понималось судорожно,что ты по-прежнему прилежнокому-то веришь вновь безудержно,глядишь внимательно и нежно.По-прежнему туман окуривалдеревья в сквере…Толку мало!Взмахнула челкой белокуроюи, словно растворясь, пропала.О, чувств напоминанье! Больно ли,когда оно из настоящих!Скамейка с щелями продольнымипохожа на почтовый ящик.Мелькни среди деревьев, платьице!Сведи сравнение насмарку.Нет-нет и лист кленовый скатитсядепешей без почтовой марки…Нет-нет… Лишь мертвый не взволнуется,приняв природы настроенье;как скверик оперный на улицувломившись вспененной сиренью.

2.07.69 * * *

Губы твои — слаще вина,волосы — черная вьюга…Горькою страстью пои допьяна,радость моя и подруга!Сердце очистив от ржи и от лжи,вся — дуновенья мгновеннейруки на плечи легко положии — остановится время.Не остановится… Даже когдадушу мольбою унижу,зыбкое, словно в ладонях вода,будущее увижу,где ты — чужая судьба и жена…Время врачует порезы.Месяц, другой — и отвык от вина,лучшее качество — трезвость.Трезвым легко рассуждать о любви.Мелочь любая видна им.Только вот руки опять не свои.Только опять вспоминаю…Губы твои слаще вина,волосы — черная вьюга…Нас раскидает. Чья тут вина?Север не сходится с югом.Будь же тот счастлив, кому довелось,выучив звонкое имя,теплой ладонью коснуться волосугольных, буйных, любимых…

15 — 6.07.70 АЛЕКСАНДРИТ

Простое милое лицо.На пальце девичье кольцо.Переливается-горитв нем камешек александрит.И возникает в глубинестрана, неведомая мне;заветная страна любви,где ходят песенки твои:"Сяду я на камушекоколо реки,как сыму колечкос тоненькой рукинад водой бурлящейвыскользнет из рук;пусть его подхватитдолгожданный друг…"Твой камень зелен, как вода.В нем отражается звезда.Переливается-горитночной звездой александрит.Приходит утро. Сразу ночьсо звездами уходит прочь.Багровою зарей горитпередо мной александрит.Возьми в заветную страну.В реке колечком утону.Ах, только б руку в руку взятьи не найти пути назад.Как сон, желанное лицо.Дрожит в руке моей кольцо.Переливается-горитв нем камешек александрит.

29.03.66 * * *

А в Перми в это время продавали тюльпаны;и писалось легко про сердечные раны;и читалось помногу, не спалось до рассвета;и щека затекала, ладонью согрета.На столе у меня "богдыхан" поселился.За окном на проспекте народ веселился:песни, смех, звук шагов, дребезжанье гитары…И казалось: я тоже простился со старым…Ведь четыре не дня миновало, а — года.Каждый год обновляется в мае природа.Прилетают грачи. Прибывают грузины.Разгружают с цветами чемоданы, корзины.Что ж, тюльпаны жене — проявление ласки…И пора бы подумать всерьез о коляске.Но, взглянув на цветы, вспоминаю я снованедопетую песню, нерожденное слово…О, природа! Даруй мне последнюю милость!Чтобы память, как сердце мое, изменилась…Словно тюлем окно, занавешу я память…Кто поставил на стол эту кружку с цветами?

1.05.70 * * *

Не досаждай, когда не люб.Сними ненужную осаду.Ты вечно будешь глуп и груб,и только вызовешь досаду.Молящих писем не пишии не звони по телефону,рукой при встрече не машиОна давно ушла к другому.Равно нелепые труды:будить угаснувшее чувствоили отыскивать следыреки, поворотившей русло.

22.09.73 * * *

Сказала: "Не надо трагедий,ты и без меня проживешь…"И снова непризнанный генийвертит авторучку, как нож.Сейчас он напишет, доскажет;растопит намерзший ледок;он должен, он сможет, докажет;ее завоюет любовь.Спешит — так несутся на праздник,так жаждут остаться вдвоем…Он знает, что пишет напрасно,и все-таки пишет свое.

22.04.66 МАГНИТНОЕ ПОЛЕ ЛЮБВИ

В глазах твоих — добрые джинны.Горячие руки твои.И снова меня окружиломагнитное поле любви.Любимая, вся ты — такаяхорошая; слов не нашлось…Я вечно тебе потакаю,сношу беспричинную злость.О, сердце, набрякшее кровью,рассудок на помощь зови!Как часто считал я любовьютоску по волшебной любви!Как редко в крови воскресаломогучее чувство-огонь!Мы оба — как трут и кресало!Мы оба — друг друга не тронь!Но если бы нас попросилиназвать отношенья свои,мы б вспомнили добрую силумагнитного поля любви.

1968 — 16.03.69 СТРАННАЯ ВСТРЕЧА

Старинных времен отголоскомремонт через месяц грядет;и старые брюки в полоскуна старые стулья кладет.Тебе, дорогая супруга,готовит забытый халат;и вещи глядят друг на друга,как люди порою глядят."Откуда?", "Надолго?", "Да ты ли?"Устали в "молчанку" игратьи думать: "Вот это дожилидруг друга не можем узнать!"Забытые чувства проснулись;и гладит, забывшись, рукажены (почему-то волнуюсь!)рукав моего пиджака.Не правда ли — странная встреча?Но странной не кажется речьо том, что тепло человечьеи вещи умеют беречь.

1968 * * *

Среди чужих и лиственных,ночных и соловьиныхтвой голос был единственным,а наша плоть единой…Припоминаю сотуючастицу нас с тобою,другой объят дремотою,одет разлуки тьмою.Казалось в дымной заволоке,что тот же самый трепетвстречают, взявшись за руки,леса, поля и степи.И все, что было сущего,напоминало спящихбез прошлого и будущего,застрявших в настоящем.Мелькнула и, озябшаяслезинкою соленойзвезда, любви не знавшая,скатилась с небосклона.Серебряными гроздьяминахохлились созвездья.Не звезды — люди. Врозь они,когда бы надо вместе.

31.12.71 ВЗГЛЯД

На край тахты присела,взглянула взглядом долгим,как будто бы прицелясьиз вскинутой двустволки.Отложенная книжкалежала мирно рядом,а ты смотрела слишкомпрямолинейным взглядом.И говорили очи,тревоги не тая:"Какою ты захочешь,такой и буду я!"Как бы в раскрытой книгея заново прочелвсе радостные миги,где горечь ни при чем.Зачем тогда я пряталот самого себякаштановые прядивзаправдашней тебя?Зачем придумал образ,искусственную смесь,когда ты, словно воздух,неотвратимо здесь?!И отвечали очи,тревоги не тая:"Какою ты захочешь,такой и буду я!"

21.11.68 * * *

Не та, что хуже воровстваприди иная простота,чтоб каждой строчке вырастатьпутем кленового листа;чтоб далью был разбужен глаз…И ощущеньем высотывходило в нас, входило в нассквозное чувство простоты.

30.11.66 * * *

Обо мне не говорили: сложен.Чаще отзывались — непонятен.Был я, словно дом, из клеток сложенсобственных и собственных понятий.Я свои стихи читал ребятам. Рядомжили и со мной учились.Их глаза вставали длинным рядом:то они тускнели, то лучились.Но последнее случалось редко.Чаще слышал: "Эвон, брат, загнул ты…"Я им доказывал, я спорил резко;и было после муторно и мутно.А знаете, пожалуй, не напрасностихами я товарищей терзал.Сейчас припоминается прекрасно,как я работал, мыслил и дерзал…Да что я о себе… Мои ребята,бывает, просветленны и тихи,попросят даже слишком виновато:"Ну, где твои последние стихи?Когда тебя представит миру "Юность"?"Обманываю: бросил эту дурость.С чего бы это вздумалось беречь!Мне стыдно за вчерашнюю бездумностьи страшно за сегодняшнюю речь.

25.12.65 ПЕРМСКИЕ БОГИ

В кафедральном соборе открыта сейчас галерея,чтобы мог посетитель узнать о великой Пермии по залам прошествовать, высокомерно глазеяна собрание редкостей, скрытых тугими дверьми.Чтобы мог он потом, помянув в холостом разговорепро иконопись Савина и лицевое шитье,с тем же пафосом долго расхваливать Черное море,и песок побережья, и дачное летом житье.Из-за этих стихов на меня обозлятся эстеты:как я смел тонковедов уподобить невеждам таким?!Только мода въедается глубже, чем ржа осыпаетмонеты,в отношения наши, в привычки, в то, к а к говорим.Я молчать не хочу, когда вижу холеную маскучеловека, цедящего истину знающим ртом.Он Платонова любит, он к Лорке относится с лаской,он вам даст почитать Вознесенского новенький том.Он коснется кино — Куросава и Антониони,он и в спорте силен, и в политике знает он толк…Почему-то всеядность такая пугает невольно:говорит-говорит, а не лучше бы взял да умолк…Потому что порой, навидавшись интеллектуалов,я домой прихожу — и в смятенье не знаю, как быть?!Просто сердце устало от мудрых бесед ритуалов;слишком мало натуры и сложен искусственный быт.Я копаюсь в себе: а быть может, я тоже такой же?Может, жадность до жизни придумана — сыгранамной?И озноб продирает металлической щеткой по коже,со всеядностью зряшной в себе продолжается бой.А приезжие люди тем временем ходят в соборе,поднимаются в зал деревянных пермских скульптур;и встречаются здесь, словно сходятся в давешнемспоре,представители разных веков и различных культур.Что откроют живые в резьбе, в изваяниях мертвых?Что в них вызовут эти страдающие Христы?Что с собою вы, люди, из бывшего храма возьмете?Унесите хотя бы щепоть пресвященной земнойкрасоты!Я когда-то хотел посвятить им стихотворенье,Чтоб в конце, отвергая религии собранный хлам,зачеркнуть мастеров гениально-безвестныхтворенья,упростив их искусство, поверить неверным словам.Я хотел написать: настоящие пермские богине в хранилище собраны, это совсем не они.Настоящими были лесорубы, охотники и углежоги,чрез ваянья вошедшие в наши великие дни.А сейчас понимаю: создав своего "Саваофа",Дмитрий Домнин оставил не соседа грядущимвекам.Нет, он Бога творил, он чеканил из дерева строфылитургии, осанны… И это высокий вокал!Навсегда уважаю великое мастера правоосвещать целый мир светом выстраданных идей.Да святится вовеки высокая вера и правдаэтих честных людей, этих чистосердечных людей,что открыли мне век восемнадцатый, век непонятный,век страстей позабытых, креста, бердыша и ножа…И когда, испугавшись чего-то, пойду на попятный,пусть мне вспомнится добросердечный НиколаМожай!После праведных лиц, после искренних ликов Усольябудет легче заметить холеную маску лица.Это пермские боги меня научили, и словноя их знаю всегда, навсегда, до конца!

24.11.66 ДОГАДКА

Евгению Винокурову