Альфред Теннисон - Волшебница Шалотт и другие стихотворения
СИМЕОН СТОЛПНИК
Пусть я — ничтожнейший из всех людей,Коростою греха покрытый, чуждыйЗемле и небу, лакомый кусокДля богохульных и безумных бесов, —Надежд своих на святость не оставлю,И буду восклицать, скорбеть, рыдать,Стучать грозой молитвы в двери неба.Спаси, Господь, избави от греха.
Великий, справедливый, крепкий Боже,Сверши, чтоб не напрасно тридцать лет,Утроенных мученьями моими,В жару и холод, в голоде и жаждеЯ выносил страданья, горечь, боль,Как знаменье меж небом и землейВсе на столпе своем претерпевая:Снега, дожди, морозы, ветер, солнце,Надеясь, что не кончится сей срок,Как Ты меня в покой к Себе восхитишь,Истерзанному телу дав награду:И ризу белую, и пальмы ветвь.
Внемли, Господь: вовек не прошепчу,Не выдохну и тени недовольства.Ведь боль, усиленная в сотни раз,Была бы легче в сотни раз, чем бремяСвинцовой тяжести греха, сломившейМой дух перед Тобой.
Господь, Господь!Ты знаешь, что вначале было легчеМне все сносить — я был здоров, силен;И пусть от холода стучали зубы,Что ныне выпали, а борода,Покрывшись льдом, сияла в лунном свете,Крик филина я заглушал псалмамиИ песнопеньями — и часто видел,Как ангел молчаливо мне внимал.Теперь я ослабел: конец мой близок;Надеюсь, близок — я почти оглох,И еле слышу изумленный говорВнизу столпа; к тому ж почти ослеп —Знакомый луг едва ли я узнаю;И бедра изъязвила мне роса;Но я не прекращу взывать, рыдать,Пока главу поддерживает выя,И не распалась плоть моя на части.Помилуй и избави от греха.
Коль не спасешь меня ты, Иисус,То кто спасется? Кто спасется, молви!Кто может стать святым, коли не я?Кто более меня страдал, ответь мне!Все мученики умерли лишь раз,Камнями ль их побили, иль распяли,Сожгли в огне, сварили в масле илиМеж ребер распилили их пилой;Моя же смерть — сегодня и всегда.Свидетельствуй, сумел ли кто найти(А я искал меж помыслов глубоко)Еще ужасней способ покоритьВот эту плоть, сей дом греха, которыйЯ взненавидел и презрел, о Боже?!
Не только наказания столпаЯ снес — не только: но когда я жилВ скиту, что на другом конце долины,Я несколько недель носил веревку,Которой тянут ведра из колодца,Ее на теле крепко завязав,И никому не говорил ни слова,Пока гниение, проев мне кожу,Не выдало меня — тогда уж всеМеж братьями дивились. Много болеЯ перенес. Ты, Боже, знаешь все.
Три года, чтоб душа к Тебе стремилась,Я жил с той стороны холма, к скалеСебя за ногу приковавши цепьюВ убежище из валунов, без крыши.Окутанный туманной пеленой,Два раза громом с неба опаленный,Лишь влажным мхом я жажду утолял,А ел лишь редкие дары недужныхКасавшихся меня, чтоб исцелиться.Они о чудесах заговорили,А потому теперь я столь известен:И хромота, и паралич, и язвыИсцелены — но мною ли, не знаю.Помилуй и покрой мои грехи.
Затем, чтобы с Тобой уединиться,Три года на столпе шести локтейЯ простоял. Затем еще три года —На высоте двенадцати, потомИ двадцати локтей. А послеЕще я двадцать долгих лет провелВ сих дважды двадцати локтях над миром.Мне кажется, я это претерпел —Или привиделось? — за эти годы,Коль можно мерить годы этим солнцем,Венчающим мои страданья в небеТак долго.
Все же я не знаю точно:Ведь злые духи, приходя, рекут:«О Симеон, ты долгие векаСтрадаешь! Так спускайся же!» И лгутО тяготах, что я снести не смог бы.И оттого нередко я впадаюПо целым месяцам в оцепененье:И небо, и земля, и время гаснут.
Пока, о Господи, Ты со святымиНа небе празднуешь, а на землеСидят в домах своих уютных людиПеред камином, с женами, едят,И сытая скотина дремлет в хлеве,Я — от весны до осени — свершаюДо тысячи двухсот земных поклоновХристу, Марии Деве и святым;Порой в ночи, забывшись ненадолго,Я просыпаюсь, инеем покрытыйИли росой; а звезды ярко блещут.Моя спина прикрыта козьей шкурой,А шею гнут железные вериги.Рукою слабой воздвигаю крест;С Тобой борюсь, доколе не умру я.Помилуй же и смой с меня мой грех!
Господь, Тебе известно, кто я есмь:В грехе зачатый и рожденный грешник.Не я, они придумали сие:Я ль виноват, что эти люди ходятМне поклоняться? Вот уж смех и грех!Они меня за диво держат. Кто я?Глупцы меня уже сочли святым,К столпу приносят в дар цветы и фрукты.А я и вправду (Ты не дашь солгать)Здесь выстрадал не меньше — или больше? —Чем множество святых, чьи именаВ календаре записаны церковном.
Мне поклоняясь, делаете дурно.Что сделал я, чтоб это заслужить?Ведь я сквернее всех вас, вместе взятых.Быть может, совершал я чудеса,Калек, бывало, исцелял, и что же?Быть может, ни один среди святыхСтраданьями со мною не сравнится,И что ж? Но не вставайте. На меняВзирая, можете молиться Богу.Ну, говорите! Есть ли тут калеки?Вы знаете, пожалуй, что за силуЗа эти муки Небо дало мне.
Да, я могу их исцелить, пусть выйдут.Исцелены? Послушайте, кричат:«Свят Симеон Стилит!» Но почемуВо мне мой Бог свершает жатву? Дух мой!В тебе мой Бог вершит… но если так,Могу ль чудотворить, и не спастись?Ведь ни с одним такого не бывало.Я не могу не быть спасенным. Да,Я свят. Кругом кричат: «Смотри, святой!»И голоса с небес меня величат.Мужайся, Симеон! Ты, как личинка,Разодран — и уж видно пламя крыл,И все сильней теперь твоя надежда,Что Бог твои изгладит преступленьяСо всех скрижалей.
О, сыны мои,Я, столпник Симеон, что прозываемСтилитом меж людей; я, Симеон,Что здесь до самого конца пребудет,Я Симеон, чей мозг растоплен солнцем,Чьи брови часто в тихие часыСовсем седы от инея бывают,Провозглашаю людям со столпа:Иуда и Пилат, как серафимы,Стоят передо мной. Сосуд греха,Я на угольях корчусь. Ад внизуПылает яростно! Меня хваталиИ бесы за рукав, и Асмодей,И Аваддон — я бил крестом их всех.Как обезьяны, лезли мне на грудь;Коль я читал, они гасили лампу,Я видел рожи их на фоне книги;То хрюканьем свиньи, то конским ржаньемОни мою молитву нарушали.Но я сюда, на столп, бежал от них.Как я, нещадно умерщвляйте плотьШипами и бичом, без колебаний,Постом, молитвой… я едва сумел,Лишь через боль, неверными шагами,Уйти от этих огненных соблазнов,Что все еще в ушах моих гудят.Хвале не уступайте: только БогМежду князей и властелинов мираБлаговолил меня примером сделать,Доступным для немногих. Не скажу,Что может наступить то время — да,Уж наступает, слышу я шагиУ двери жизни сей — и я скажу вам,Что сможете мне вскоре поклоняться:Я вам свои оставлю мощи здесь,А вы для них соорудите ракуИ перед ней курите фимиам,Когда я со святыми упокоюсь.
Пока я говорил, тупая больПронзила мне измученное тело.И нечто вроде облака, придя,Мне очи затемнило. Все! Конец!Поистине, конец! Но что там? Тень?Сиянье ли? Должно быть, это ангел,С венцом? Приди, благословенный брат мой,Знакомо мне лицо твое. Я ждал.Чело готово. Что? Теперь отнять?Нет, подойди сюда! Отдай! Христе!Ушел; вернулся; вот он, мой венец!А вот и на меня уж он возложен:С него стекает райская роса.Как сладостно! Нард, бальзам и ладан.О, только бы не обмануться! Верю:Я чист и свят, угоден Небесам.
Скажите, есть ли между вас священник?Пусть он скорей ко мне идет сюда,По лестнице приставленной взберетсяВ мой дом, что поднят над землей высоко,И таинство святое принесет;Поскольку я, Святым водимый Духом,Пророчествую, что сегодня ночьюУмру без четверти двенадцать.
Боже!Людей безумных не остави. ПустьБерут с меня пример. Веди их к свету.
В. Генке
