Давид Самойлов - Стихи
60-е гг.
Двое
В освещенье нескольких свечекПрокурор сидит и ответчик,И ответчик и прокурор.Постоянно меняются ролиНа театре крови и боли —Повелось это с давних пор. Подают друг другу бокалы — И неистовы и усталы, Доливают друг другу вино. А потом, друг друга жалея, Подливают в вино елея. Началось это так давно.А вокруг, вкушая напитки,Восседают свидетели пыткиИ снимают нагар со свечей.И не знают, что сбились с кругаЭти двое, друг из-за другаПотерявшие смысл речей.
80-е гг.
" «Года-Любовь». Я там себя узнал "
С.Е.
«Года-Любовь». Я там себя узнал, В твоём наброске. Или же ошибся? Но тот обломок гипса Меня напоминал.Нет, он скорей напоминал тебя тех лет,Когда писала, надышав на гладь стекла,Прощальный бред.Разлукам не было числа. Я не любил тебя, Как сорок тысяч братьев. Томился, не любя. И полюбил, утратив.Я виноват, что не хотел тебя лепитьИ что твоим страстям тебя я продал в рабство,Что, не умев любить,Поверил поцелуям братства. «Года-Любовь». Года, любовь и боль, И память всё смиренней. Лишь слышны отзыв и пароль Двух судеб, двух стихотворений.
80-е гг.
Сопротивленье
Так наступает нелюбовь.
Сопротивляется всё тело,Всё содержание души,Устройство плоти и скелета,И даже — господи спаси! —Глаза, не видящие света.Сопротивляется мечта,Сопротивляется безверье,Сопротивляются уста,Печаль, безумство и веселье.Сопротивляется перо,Сопротивляется бумага,Сопротивляется нутро,Сопротивляется присяга.Сопротивляется рука,Вся в ярости неукротимой,Натруженная, как река,Пересечённая плотиной…
И все ж, не в силах побороть,Смиряются душа и плоть.
80-е гг.
" Прости мне горькую досаду "[5]
Прости мне горькую досадуИ недоверье к чудесам.За неименьем адресатовЯ изредка тебе писал.
И знал, что широко отверстыГлаза бессонные твои,Что разгадала ты притворствоНесуществующей любви.
Но как бы мог в рассветный инейИдти по наледи шальной,Когда бы книжной героинейТы не таскалася за мной.
И что ни виделось, ни мнилосьМоей кочующей судьбе,Ты принимала всё, как милость,Не помышляя о себе.
январь 1944
" Я верю в нас. И это свято. "
Я верю в нас. И это свято.Мне этот стяг незаменим.Мне всё равно, какую датуПодарят нам для именин.
Весной вздуваются овраги,Бурлят и корчатся снега.В исписанном листе бумагиТы видишь первого врага.
Ты шаришь ошалевшим взором,Кладёшь пространство на ладонь.Пруды сливаются в озёра,Висят скворешни над водой,
Висят деревья вверх ногами,Кричат в деревне петухи.Родится истина нагаяИ начинаются стихи.
Вот так же мы. И это свято.Измучив рифмами мечты,С войны пришедшие солдатыПрорвём плотины немоты.
5 января 1946
" Когда я умру, перестану "
Когда я умру, перестануЛюбить, ненавидеть, дышать,Хочу, чтобы много народуЯвилось меня провожать.
Пускай похоронные трубыРыдают о том, кто усоп.Пусть всё будет очень прилично:Цветы, и карета, и гроб.
Поставят мой гроб на карету,Заметят, как дом опустел.А я даже бровью не двину,Я всех огорчить захотел.
Мне будет до ужаса странно,Когда зарыдают друзья.Кого это нынче хоронят?Неужто в гробу — это я?
Тот я, что болел скарлатиной,И видел, как падает снег,И папа читал мне: “Как нынеСбирается вещий Олег”.
Тот я, что с домашней котомкойОднажды ушёл на войну.А ты на дорогу глядела,Припав головою к окну.
Не я ли стихи о РоссииЗаписывал в старый блокнот.Не я ли в лихую атакуВодил пулемётный расчёт.
Не я ли в дырявой шинелиТревожно дремал у огня.И польские панны любилиНеужто совсем не меня!
Мне будет до ужаса странно,Что я был счастли’в и любим,Что был совершенно не этим,Что был совершенно другим.
Ведь я же не всё ещё сделал!Ведь я перед всеми в долгу…Тогда захочу я проснуться,Да веки открыть не смогу…
середина 50-х
" Я верю в мужество и нежность "
Я верю в мужество и нежностьВо времена смещенья вех,Когда обманчивая внешностьРазочаровывает всех;
Когда ломают все устои,Как разрушают купола,И кажется, что всё пустое —Слова, и цели, и дела.
Но в испытании на прочность,И в неприятии кнута
Нужны особенная точность,И мужество, и доброта.
В те дни, когда, ища причалы,Нетрудно налететь на мель,Расплывчатые идеалыОпасней пули, бьющей в цель.
Расплывчатость или небрежностьГубительны на этот раз.И только мужество и нежностьОт пустоты спасают нас.
1956
Романс
“Прости — прощай”! — мелодию такуюЯ где-то слышал мельком, невзначай.И с той поры, как только затоскую,Мне слышится везде: “Прости — прощай”!
И ветровым своим многоголосьем,Терзая душу и сводя с ума,“Прости — прощай”, — мне напевает осень,“Прости — прощай”, — напутствует зима.
И я твержу до умопомраченья,Бредя один по комнате пустой,Ту песню о прощанье и прощенье —Её мотив и жгучий и простой.
около 1957
" Пусть недостаток и убыток, "
Пусть недостаток и убыток,Пусть голодуха и война —На это нам не будет скидок,За всё с нас спросится сполна.
Гляди, чтоб мысли не мельчали,Чтобы не быть в ответе намЗа то, что многое прощалиСебе, соратникам, врагам.
1 февраля 1957
" Какой нам странный март подарен! "
Какой нам странный март подарен!Он был и нежен, и суров,И простодушен, и коварен —И полон снега и ветров.
Был март несбывшихся желаний,Ненужных, застарелых пут,И затянувшихся прощаний,Которым срока — пять минут.
Морозный март в снегу по пояс,Он жил беспечно как дитя,О будущем не беспокоясьИ о прошедшем не грустя.
март 1957
" Проводила в путь последний. "
Проводила в путь последний.Дверь захлопнула в передней.
Он идёт по переулкуС папироской на губе.Первый дождь полощет гулкоГорло в цинковой трубе,Он шагает, он вдыхаетТополиную пыльцу.Слёзы быстро высыхают —Дождь струится по лицу.И навстречу новым бреднямОн шагает сам не свой.
Дверь захлопнулась в передней,Вроде крышки гробовой.
1957 или 1958
