Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок
1907
Простить? Никогда!
Какой изнурительный сон!.. Я шел и твой дом повстречал Была на крыльце ты. НачалБылого конца лилея звон.
Любовь во мне снова зажглась И сердце грозила снести. — Прости! — застонал я, — прости! —И брызнули слезы из глаз.
Смотрю я: ты вздрогнула вся, Ты вся изменилась в лице… Я бился в мечте на крыльце,Тебя о прощеньи прося.
И ты, засверкав, хохоча, Любя, как давно, как всегда, Сказала: «Простить? Никогда!»— Где в храме потухла свеча?… —
Год миновал
Я с рукава срываю креп:Год миновал. Мой взор окреп. Окреп от слез.Так крепнет травка от дождя.Так крепнет рать в крови вождя. И ум — от грез.
Горелово
Орешек счастия
В цветах стыдливости, в мечтах веселья,В душистой полыме своей весны,Она пришла ко мне, — и без похмельяПьянили девственно поэта сны.
А сколько радости! А сколько счастья!Ночей жасминовых!.. фиалок нег!..О, эта девочка — вся гимн участья,Вся — ласка матери, вся — человек!
Орешек счастия сберечь в скорлупкеЯ не сумел тогда… Молчи, постой! —Ведь нет… ведь нет ее, моей голубки,Моей любовницы… моей святой!
Снег яблонь
Снег яблонь — точно мотыльки,А мотыльки — как яблонь снег.Еще далеко васильки,Еще далеко ночи нег.
И все — в огне, и все — в цвету,Благоухает каждый вздох!..Зову и жажду — жажду ту,От чьих слезинок дымен мох!..
Мыза Ивановка
Рондо («Бери меня, — сказала, побледнев…»)
— Бери меня, — сказала, побледневИ отвечая страстно на лобзанье.Ее слова — грядущих зол посев —Ужальте мне мое воспоминанье!
Я обхватил трепещущую грудь,Как срезанный цветок, ее головкаСклоняется в истоме… «Смелой будь», —Хотел сказать, но было так неловко…
«Возьми меня», — шепнула, побледнев,Страдальчески глаза мои проверив,Но дальше — ни мазков, ни нот, ни перьев!..То вся — любовь, то вся — кипучий гнев,— Бери меня! — стонала, побледнев.
Мыза Ивановка
Ничего не говоря
Это было так недавно,Но для сердца так давно…О фиалке грезил запад,Отразив ее темно.
Ты пришла ко мне — как утро,Как весенняя заря,Безмятежно улыбаясь,Ничего не говоря.
Речку сонную баюкалСвет заботливый луны.Где-то песня колыхалась,Как далекий плеск волны.
И смотрел я, зачарован,Ничего не говоря,Как скрывала ты смущеньеФлером — синим, как моря.
О, молчанье нашей встречи, —Все тобой озарено!Так недавно это было,А для сердца так давно!..
1908
А если нет?…
А если нет?… А если ты ушла,Чтоб не прийти ко мне на панихиды?Кто даст ответ?Одна лишь ты могла,Но ты полна обиды…А если нет?
Какая грусть… Как мраморна печаль…Как высока, свята и вдохновенна!Но пусть, но пусть.Разбитая скрижаль —Осколком драгоценна…Какая грусть!
Мыза Ивановна
Утренний эскиз
Сегодня утром зябликиСвистели и аукали,А лодку и корабликиКачели волн баюкали.
Над тихою деревнеюДышали звуки, вешние,И пред избушкой древнеюСветлела даль поспешнее.
Хотелось жить и чувствоватьЗарей студено-ясною.Смеяться и безумствоватьМечтой — всегда напрасною!
Мыза Ивановка
1909
У бездны
О, юность! о, веры восход!О, сердца взволнованный сад!И жизнь улыбалась: «вперед!»И смерть скрежетала: «назад»…
То было когда-то тогда,То было тогда, когда нет…Клубились, звенели года —Размерены, точно сонет.
Любил, изменял, горевал,Звал смерти, невзгоды, нужду.И жизнь, как пират — моря вал,Добросила к бездне. Я жду!
Я жду. Я готов. Я без лат.Щит согнут, и меч мой сдает.И жизнь мне лепечет: «назад»…А смерть торжествует: «вперед!»
Ненужное письмо
Семь лет она не писала,Семь лет молчала она.Должно быть, ей грустно стало,Но, впрочем, теперь весна.
В ее письме ни строчкиО нашей горькой дочке.О тоске, о тоске, —Спокойно перо в руке.
Письмо ничем не дышит,Как вечер в октябре.Она бесстрастно пишетО своей сестре.
Ах, что же я отвечуИ надо ли отвечать…Но сегодняшний вечерБудет опять, опять.
Веймарн
Зарею жизни
Зарею жизни я светом грезил,Всемирным счастьем и вечным днем!Я был так пылок, так смел, так весел,Глаза горели мои огнем.
Мир рисовался — прекрасен, дивен.Прожить — казалось — я мог шутя…Зарею жизни я, был наивен,Зарею жизни я был дитя!
Закатом жизни порывы стихли,Иссякли силы и жар погас.Мне жаль сердечно, не знаю — их ли,Погибшей грезы ль, но — близок час.
Он, ироничный, пробьет бесстрастно,Я улетучусь, тоской объят…Зарею жизни — все в жизни ясно!Закатом жизни — всему закат!
1907
Спустя пять лет
Тебе, Евгения, мне счастье давшая,Несу горячее свое раскаянье…Прими, любившая, прими, страдавшая,Пойми тоску мою, пойми отчаянье.
Вся жизнь изломана, вся жизнь истерзана.В ошибке юности — проклятье вечное…Мечта иссушена, крыло подрезано,Я не сберег тебя, — и жизнь — увечная…
Прости скорбящего, прости зовущего,Быть может — слабого, быть может — гения…Не надо прошлого: в нем нет грядущего, —В грядущем — прошлое… Прости, Евгения!
1910
Сонмы весенние
Сонные сонмы сомнамбул весныСанно манят в осиянные сны.
Четко ночами рокочут ручьи.Звучные речи ручья горячи.
Плачут сирени под лунный рефрен.Очи хохочут песчаных сирен.
Лунные плечи былинной волны.Сонные сонмы весенней луны.
1909
Весна
Вечер спал, а Ночь на сенеУж расчесывала кудри.Одуванчики, все в пудре,Помышляли об измене.
Шел я к Ночи, — Ночь навстречу.Повстречалися без речи.— Поцелуй… — Я не перечу…И — опять до новой встречи.
Шел я дальше. НезнакомкаУлыбнулася с поляны,Руки гнулись, как лианы,И она смеялась громко.
Вместо глаз синели водыОбольстительного юга,Голос страстный пел, как вьюга,А вкруг шеи хороводы.
Заводили гиацинтыС незабудками с канавок…Я имел к миражам навык,Знал мечтаний лабиринты. —
И пускай, кто хочет, трусит,Но не мне такая доля.И сказал я: «Дева с поля,Кто же имя девы вкусит?»
Уже, уже нить лесная,Комаров порхают флоты…Тут ее спросил я: «Кто ты?»И прозвякала: Весна — я!
Под настроеньем чайной розы
