Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок

Кто идет?

Кто идет? какой пикантный шаг!Это ты ко мне идешь!Ты отдашься мне на ландышахИ, как ландыш, расцветешь!

Будут ласки небывалые,Будут лепеты без слов…О, мечты мои удалые,Сколько зреет вам цветов!

Ты — дитя простонародия,Много звезд в моей судьбе…Но тебе — моя мелодияИ любовь моя — тебе!

Мыза Ивановка

И рыжик, и ландыш, и слива

Природа всегда молчалива,Ее красота в немоте.И рыжик, и ландыш, и сливаБезмолвно стремятся к мечте.

Их губят то птицы, то черви,То люди их губят; но злакЛазурит спокойствие в нерве,Не зная словесных клоак.

Как жили бы люди красиво,Какой бы светились мечтой,Когда бы (скажу для курсива):Их Бог одарил немотой.

Безмолвие только — стыдливо,Стыдливость близка Красоте.Природа всегда молчалива,И счастье ее — в немоте.

Постой… Что чирикает чижик,Летящий над зрелым овсом? —— И слива, и ландыш, и рыжикВсегда, и везде, и во всем:

И в осах, и в синих стрекозах,И в реках, и в травах, и в пнях,И в сочно пасущихся козах,И в борзо-бегущих конях,

И в зареве грядковых ягод,И в нимфах заклятых прудов,И в палитре сияющих радуг,И в дымных домах городов…

Природа всегда бессловесна,И звуки ее — не слова.Деревьям, поверь, неизвестно —Чем грезит и дышит трава…

Мечтанья алеющих ягодНеясны пчеле и грибам.Мгновенье им кажется за год;Все в мире приходит к гробам.

Я слышу, над зарослью речек,Где ночь — бирюзы голубей,Как внемлет ажурный кузнечикСловам голубых голубей:

«И рыжик, и слива, и ландышБезмолвно стремятся к мечте.Им миг ослепительный дан лишь,Проходит их жизнь в немоте.

Но слушай! В природе есть громы,И бури, и штормы, и дождь.Вторгаются вихри в хоромыСпокойно мечтающих рощ,

И губят, и душат былинки,Листву, насекомых, цветы,Срывая с цветов пелеринки, —Но мы беззаботны, как ты.

Мы все, будет время, погибнем, —Закон изменения форм.Пусть гимну ответствует гимномНам злом угрожающий шторм.

Она справедлива — стихия, —Умрет, что должно умереть.Налеты ее огневыеПовсюду: и в прошлом, и впредь.

Восславим грозовые вихри:Миры освежает гроза.И если б стихии затихли,Бог, в горе, закрыл бы глаза.

Но помни: Бессмертное — живо!Стремись к величавой мечте!Величье всегда молчаливоИ сила его — в немоте!»

Дылицы

1911

Белая улыбка

(мистическая поэма)

Ты помнишь? — В средние века

Ты был мой властелин…

Есть в лесу, где шелковые пихты,Дней былых охотничий дворец.Есть о нем легенды. Слышать их тыЕсли хочешь, верь, а то — конец!..

У казны купил дворец помещик,Да полвека умер он уж вот;После жил лет семь старик-объездчик,А теперь никто в нем не живет.

Раз случилось так: собралось троеНас, любивших старые дома,И, хотя бы были не герои,Но легенд истлевшие тома

Вызывали в нас подъем духовный,Обостряли нервы до границ:Сердце билось песнею неровнойИ от жути взор склонялся ниц.

И пошли мы в темные покои,Под лучами солнца, как щита.Нам кивали белые левкоиГрустно вслед, светлы как нищета.

Долго шли мы анфиладой комнат,Удивленно слушая шаги;Да, покои много звуков помнят,Но как звякнут — в сторону беги!..

На широких дедовских диванахПриседали мы, — тогда в углахКолыхались на обоях рваныхПаутины в солнечных лучах.

Усмехались нам кариатиды,Удержав ладонью потолки,В их глазах — застывшие обиды,Только уст дрожали уголки…

Но одна из этих вечных статуйКак-то странно мнилась мне добра;И смотрел я, трепетом объятый,На нее, молчавшую у бра.

Жутко стало мне, но на пороге,Посмотрев опять из-за дверейИ ее увидев, весь в тревоге,Догонять стал спутников скорей.

Долго-долго белая улыбкаБелых уст тревожила меня…Долго-долго сердце шибко-шибко,Шибко билось, умереть маня.

На чердак мы шли одной из лестниц,И скрипела лестница, как кость.Ждали мы таинственных предвестницТех краев, где греза наша — гость.

На полу — осколки, хлам и ветошь.Было сорно, пыльно; а в окноЗаглянуло солнце… Ну и свет ужЛило к нам насмешливо оно!

Это солнце было — не такое,Как привыкли солнце видеть мы —Мертвое, в задумчивом покое,Иначе блестит оно из тьмы;

Этот свет не греет, не покоит,В нем бессильный любопытный гнев.Я молчу… Мне страшно… Сердце ноет…Каменеют щеки, побледнев…

Это — что? откуда? что за диво!Смотрим мы и видим, у трубыПерья… Кровь… В окно кивнула ива,Но молчит отчаяньем рабы.

Белая, как снег крещенский, птичкаНа сырых опилках чердакаУмирала тихо… С ней проститьсяПрислан был я кем издалека?

Разум мой истерзан был, как перьяСнежной птицы, умерщвленной кем?В этом доме, царстве суеверья,Я молчал, догадкой сердца нем…

Вдруг улыбка белая на клювеУ нее расплылась, потекла…Ум застыл, а сердце, как Везувий,Затряслось, — и в раме два стекла

Дребезжали от его биенья,И звенели, тихо дребезжа…Я внимал, в гипнозе упоенья,Хлыстиком полившего дождя.

И казалось мне, что с пьедесталаОтошла сестра кариатидИ бредет по комнатам устало,Напевая отзвук панихид.

Вот скрипят на лестницах ступени,Вот хрипит на ржавой меди дверь…И в глазах лилово, — от сирени,Иль от страха, знаю ль я теперь!..

Как нарочно, спутники безмолвны…Где они? Не вижу. Где они?А вдали бушуют где-то волны…Сумрак… дождь… и молнии огни…

— Защити! Спаси меня! Помилуй!Не хочу я белых этих уст!.. —Но она уж близко, шепчет: «милый…»Этот мертвый звук, как бездна, пуст…

Каюсь я, я вижу — крепнет солнце,Все властнее вспыхивает луч,И ко мне сквозь мокрое оконце,Как надежда, светит из-за туч.

Все бодрей, ровней биенье сердца,Веселеет быстро все кругом.Я бегу… вот лестница, вот дверца, —И расстался с домом, как с врагом.

Как кивают мне любовно клены!Как смеются розы и сирень!Как лужайки весело-зелены,И тюльпанов каски набекрень!

Будьте вы, цветы, благословенны!Да сияй вовеки солнца свет!Только те спасутся, кто нетленны!Только тот прощен, кто дал ответ!

Ивановка

Охотничий дворец.

II. Лунные тени

Прелюдия («Лунные тени — тени печали…»)

Лунные тени — тени печали —Бродят бесшумной стопой.В черном как горе земли покрывалеПризрачной робкой тропой.

Многих любовно и нежно качали,Чутко давали отсвет…Лунные тени, тени печали,Мой повторят силуэт!

Сонет («Я полюбил ее зимою…»)