Борис Слуцкий - Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961
ИЗ ПЛЕНА
По базару тачка ехала,Двухколесная и грязная.То ли с плачем, то со смехом лиЛюди всякие и разныеНа нее смотрели пристально,Шеи с любопытством выставя,А потом крестились истовоИли гневались неистово:
Мальчики мал мала меньшеВ тачке той лежат притихшие.А толкает тачку женщина,Этих трех мужчин родившая.По кривой базарной улицеПоступью проходит твердою.Не стыдится, не сутулится,А серьезная и гордая.
Мы, фашизма победители,Десять стран освобождавшие,Эту бабу не обидели,Тачку мимо нас толкавшую.Мы поздравили с победоюЭту женщину суровуюИ собрали ей как следует —Сухарями и целковыми.
РАННЕЕ УТРО
В углу харчевни спали три танкиста,Храпели рядом три веселых друга.Хозяева им постелили чисто.Сняв гимнастерки и раскинув руки,Во сне солдаты мирно улыбались.А на стене три тени колебались —Лампады.Выше — хмурые иконыГадали про порядки и законы,Что нынче ночью въехали на танкеВ забытую румынскую деревню.А за окном выл ветер, и деревьяШумели, словно девки на гулянке.Кусать военных, видно, не решалисьТрусливые и вежливые мухи.Они то над хозяином кружились,То над седыми космами старухи,Готовившей яичницу приезжимИ плакавшей, слезы не вытирая.А за окном рассвет тихонько брезжил,Но это не мешало ветеранам.Они глаза на сто замков закрыли —В гостях у тещи так они не спали!А тени, трепыхаясь, словно крылья,Их словно возносили, поднимали.Еще я двор харчевни той запомнил.Окрестный люд его давно заполнил:За сорок верст шли мужики.И бабыРумынскиеШли с мужиками вместе,Чтобы взглянуть одним глазком хотя бы,Чтобы спросить насчет земли и мести.Заплатанные, нищие, босые,Голодные послы со всей округиПришли просить о помощи Россию,Пришли пожать Стране Советов руки.А солнце шло по танковому следуИ гусеницей тучи попирало,Как будто для свободы и победыЕго сковали где-то за Уралом.С востока — так же, как обыкновенно, —Всходило солнце, медленно и верно.
ДО́МА!
День возвращения в МосквуПередо мной как наяву.
Пять лет как здесь я не бывал,В пяти державах был,Всё этот день я добывал,Покуда не добыл.
…Воспоминания томят,Надеждами парят.Но вот я вижу автомат —Обычный аппарат.Пятиалтынный сунул в щель,Снял трубку и крутнул,И дальний друг, немой досель,Заговорил, прильнул.
Не отхожу от колеса,Где десять круглых дыр,Чтоб только слышать голоса,Чтобы за миром мирПередо мною представал,И говорил и пел,Чтоб вновь я деньги доставалИ колесом скрипел.
Не отхожу от колеса —Вези, вези меняВ события и в чудеса…Нет, не забуду дня,Когда я дверцу отворил,И вещмешок швырнул,И к диску мертвому прильнул,И он — заговорил.
«Я не любил стола и лампы…»
Я не любил стола и лампыВ квартире утлой, словно лодка,И тишины, бесшумной лапойХватающей стихи за глотку.Москва меня не отвлекала —Мне даже нравилось, что гулкиЕе кривые, как лекало,Изогнутые переулки.Мне нравилось, что слоем шумаЕе покрыло, словно шубой,Многоголосым гамом ГУМа,Трамваев трескотнею грубой.Я привыкал довольно скороК ушам, немного оглушенным,К повышенному тону спораИ глоткам, словно бы луженым.Мне громкость нравилась и резкость —Не ломкость слышалась, а крепостьЗа голосами молодыми,Охрипшими в табачном дыме.Гудков фабричных перегуды,Звонков вокзальных перезвоны,Громов июньских перегромыВ начале летнего сезона —Все это надо слушать, слушать,Рассматривать, не уставая.И вот развешиваю уши,Глаза пошире раскрываюИ, любопытный, словно в детстве,Спешу с горячей головоюНаслушаться и наглядеться,Нарадоваться Москвою.
«Вот вам село обыкновенное…»
Вот вам село обыкновенное:Здесь каждая вторая бабаБыла жена, супруга верная,Пока не прибыло из штабаПисьмо, бумажка похоронная,Что писарь написал вразмашку.
С тех пор как будто покореннаяОна той малою бумажкою.
Пылится платьице бордовое —Ее обнова подвенечная,Ах, доля бабья, дело вдовое,Бескрайнее и бесконечное!
Она войну такую выиграла!Поставила хозяйство на ноги!Но, как трава на солнце, выгорелоТо счастье, что не встанет наново.
Вот мальчики бегут и девочки,Опаздывают на занятия.О, как желает счастья деточкамТа, что не будет больше матерью!
Вот гармонисты гомон подняли,И на скрипучих досках клубаТанцуют эти бабы. По двое.Что, глупо, скажете? Не глупо!
Их пары птицами взвиваются,Сияют утреннею зорькою,И только сердце разрываетсяОт этого веселья горького.
ОСЕННИЙ ЛЕС
Прекрасные, как цветы, грибы,Тяжелые, как грибы, цветы,Затерянные в березняке столбыСтыдятся своей нагой простоты.
На что походит осенний лес?Больше всего на тихий пожар.Молча лижут чашку небесПламени желтые языки,И падает в пламя солнечный шар —Капля дождя — в пойму реки.
Так шаль цыганская не пестра,Как лес, еще зеленый на треть.У каждого дерева, как у костра,Можно не ноги, а душу греть.
А теплота, а красотаКаждого маленького куста?А мягкость бурой лесной земли,А бескорыстие птиц лесных?Поют, как будто их завели,И хочется долго глядеть на нихИ не копировать, не подражать —Просто песню ту продолжать.
В МЕТРО
1Вагон метро в июле,В седьмом часу утра.Две девушки уснули,А им вставать пора.
Бужу их: «Вам не к спеху?Поедете назад?»И с легким полусмехомОни благодарят.
Кривятся губы — алыеОт юности и краски.Две девушки усталыеТрут кулачками глазки —Глубокие, красивые,Лукавые, лисичьи,Голубо-серо-синиеБольшущие глазищи.
И вдруг встают и вскакиваютИ плечи расправляют.Усталость словно смахивают,Ничуть не оставляют.
Ни самой малой малости,Ни чуточки, ни капелькиНе видно от усталости:— Бежим скорее, Катенька!
Их утро словно выпрямило,Все их ошибки выправило,Надежды утвердилоИ, как стрелу, пустило.
2На площади Маяковского(Я говорю про метро)Проходит девушка с косками,Уложенными хитро.
Над косами встала радуга,Пестрая радуга лент,Глядит на нее — и радуетсяИдущий рядом студент.
И отражают колонны(Одна за другой — весь лес)Студенческий взгляд влюбленный,Девичьих косичек блеск.
Мне все это очень нравится,И вот я собрался и стих:Студент и его красавицаТоржественно входят в стих.
«То слышится крик…»
