Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения

Альтвис, 27 сентября

ВО МРАКЕ

Волна! Не надо! Прочь! Назад! Остановись!Ты никогда еще так не взлетала ввысь!Но почему же ты угрюма и жестока?Но почему кричит и воет пасть потока?Откуда ливень брызг, и мрак, и грозный гул?Зачем твой ураган во все рога подул?Валы вздымаются и движутся, как чудо…Стой! — я велю тебе! Не дальше, чем досюда!Все старое — закон, столбы границ, узда,Весь мрак невежества, вся дикая нужда,Вся каторга души, вся глубь ее кручины,Покорность женщины и власть над ней мужчины,Пир, недоступный тем, кто голоден и гол,Тьма суеверия, божественный глагол, —Не трогай этого, не смей сдвигать святыни!Молчи! Я выстроил надежные твердыниВкруг человечества, прочна моя стена!Но ты еще рычишь? Еще растешь, волна?Кипит водоворот, немилосердно воя.Вот старый часослов, вот право вековое,Вот эшафот в твоей пучине промелькнул…Не трогай короля! Увы, он утонул!Не оскорбляй святых, не подступай к ним близко!Стой — это судия! Стой — это сам епископ!Сам бог велит тебе — прочь, осади назад!..Как! Ты не слушаешь? Твои валы грозятУничтоженьем — мне, моей ограде мирной?

Ты думал, я прилив, — а я потоп всемирный!

1871

РАСТЛЕНИЕ

Германия честна, и Франция отважна.Но горе той стране, в которой власть продажна.Сумеет всю страну растлить один подлец,Началу славному постыдный дав конец.Что мученик народ, а государь мучитель —Известно; но когда и душ он развратитель —Тогда прощенья нет! Проклятие тому,Кто солнце погрузить старается во тьму!Я чту ваш бранный труд, германские солдаты;Свой выполняя долг, вы в том не виноваты,Что лавры храбрецов похитил наглый вор.Честь доблестным войскам! Их королю позор!Я старый друг солдат. Мне дорога их слава.Мелодия войны мрачна, но величава;Сраженья гул зловещ, и лязг оружья груб,Но мужество звучит в победных кликах труб.И горько сознавать мне, сыну ветерана,Что стала армия игрушкою тирана.Пусть во дворцах живет уродливый недуг:Насилье деспотов и раболепье слуг;Но гадко мне, когда примешан яд растленьяИ к торжеству побед и к скорби пораженья;Проказа мерзкая пятнает шелк знаменИ превращает в сброд геройский легион.Где добродетели, которыми природаОтметила в веках два гордые народа?Один из них творит бесчинства и разбой,И бегством от врага спасается другой.В анналы наших лет, история, впиши ты:Два императора постыдно знамениты —Грабительством один и трусостью другой;Под скипетрами их утратив блеск былой,Лишенные огня, величия, порыва —Бесчестна Пруссия, и Франция труслива.

из книги

«ИСКУССТВО БЫТЬ ДЕДОМ»

1877

VICТОR SED VICTUS [2]

Я был непримирим. Во дни лихих годинНа многих деспотов я шел войной один;Я бился с полчищем содомской гнусной рати;Валы морских глубин, валы людских проклятийРычали на меня, но я не уступал,И видел под собой я не один провал;Я объявлял войну бурлящему прибоюИ преклонял главу пред силой роковоюНе больше, чем скала под натиском волны;Я не из тех, кому предчувствия страшны,Кто, полны ужаса пред смертью беспощадной,Боятся глянуть в пасть пещеры непроглядной,Когда в меня бросал презрительный тиранГром гнева черного и молнии таран,И я метал свой стих в зловещих проходимцев,Я королей клеймил и подлых их любимцев.Ложь всех религий, всех идеологий ложь,Трон императора и эшафота нож,И меч наемника, и скиптр самодержавья —Все это делал я добычею бесславья,И каждый великан — будь то король иль князь —Мной не единожды ниспровергался в грязь!Со всем, чему кадят, пред чем склоняют выи,Со всеми, кто в миру вершит судьбы мирские,Я дрался сорок лет, с опасностью шутя!И кто же, кто теперь меня сразил? — Дитя!

" Порой я думаю о мире с омерзеньем, "

Порой я думаю о мире с омерзеньем,Стих из меня идет кипящим изверженьем;Я чувствую себяТем деревом, что смерч из почвы вырывает;Жжет сердце мне огонь, и камнем застываетДуша моя, скорбя!

Где правда? Наша честь насилием разбита,В нарядах женщины, в сутане иезуита —Одно и то же зло;Закон пьет нашу кровь, алтарь благословеньеДает преступникам, а истина в смятеньеПотупила чело.

Зловещий свет корон над нами полыхает;Храм — как кромешный ад; блеск празднеств затмеваетНебес голубизну.Среди бурлящих волн душа челну подобна,И все религии впотьмах принять способныЗа бога сатану!

Ужели же слова засохли и погибли,Что всех коранов ложь и выдумки всех библийМогли б разоблачить?О, если бы мой стих, и бешен и неистов,Строфой железной мог испепелить софистов,Тиранов раздавить!

В душе моей бурлит клокочущее пламя,И стаи черных туч шуршащими крыламиМне застят небосклон.Я чую смерть и гниль! Везде — ее угрозу!Повсюду зло царит! Но вот я вижу розу —Я умиротворен…

ВЕСНА

Все блещет, светится, все любит, мир во всем;А птиц тепло и свет свели с ума кругом;И чудится душе в безбрежности улыбка.К чему ссылать и гнать вам, короли? Ошибка!От лета, от цветов ушлете ль вы меня?Возможно ль помешать сиянью, зною дняИ ветеркам быть тут, несчетным и свободным,И радовать меня в изгнанье безысходном?Возможно ль умалить приливную волнуИ пенный океан, безумную весну,Что ароматы вкруг чудесно расточила,И у меня отнять луч щедрого светила?Нет. Я прощаю вас. Живите, чтоб царитьИ, если можете, век королями быть.Я мародерствую меж тем — срываю ветку,Как вы империю срываете нередко,И уношу цветок, победный мой трофей.Задира ли самец, вверху, среди ветвей,С подругой кроткою своей затеет ссору, —Вмешавшись в их дела, конец кладу раздору:«Потише, господа пернатые, в лесу!»Им примирение я окриком несу:Пугнув любовников, мы сблизим их друг с другом.Нет у меня скалы, ручья с обширным лугом;Лужок мой мал, лежит на берегу морском,И не велик, зато не горек водоем.Мой уголок мне мил: ведь надо мной просторы,А в них парит орел, слепит светило взоры,И бешеный Борей там ширит свой полет.И этот скромный сад и этот вышний свод —Мои; со мной дружат листва и травы сада;Забвенья гордого во мне растет отрада.Хотел бы знать, с какой мне взяться стороны,Чтоб, жителю лесов, мне вспомнить в день весны,Что где-то на земле есть некто, для забавыСсылающий людей, воюющий без славы:Пред бесконечностью ведь здесь я одинок,И неба вешнего свод надо мной глубок;И слышу — лирному звучанью ветра вторя,Смеются дети здесь, в саду моем у моря.

ОТКРЫТЫЕ ОКНА

Голоса… Голоса… Свет сквозь веки… Гудит в переулкеНа соборе Петра затрезвонивший колокол гулкий.Крик веселых купальщиков: «Здесь?» — «Да не медли,живей!»Щебетание птиц, щебетание Жанны моей.Оклик Жоржа. И всклик петуха во дворе. И по крыше —Раздражающий скреб. Конский топот — то громче, тотише.Свист косы. Подстригают газон у меня под окном.Стуки. Грохот тяжелых шагов по железу, как гром.Шум портовый. Шипенье машин паровых. Визг лебедки.Музыка полковая. Рывками. Сквозь музыку — четкийШаг солдат. Голоса. Два француза. Смеющийся бас:«Добрый день!» Я заспался, как видно. Который же час?Красношейка моя заливается. На наковальнеМолотков перебранка из кузни доносится дальней.Плеск воды. Пароход на ходу задыхается, споряС необъятною гладью, с могучим дыханием моря.

" Когда я подошел, она в траве сидела, "