Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения

ПРИРОДА

На листьях осеннего цветаблеск месяца сосредоточен.Совместно из тени и светаслагается живопись ночи.

Ночь. Кошка гуляет вдоль крышипоросшего мохом сарая,а прямо над кошкой и вышесияет вместилище рая.

Направо зияние, вродемогильной дыры, а налевоспокойно блестят в огородеплоды допотопного древа.

Луна… с дикой тягой к томленью,проявленной воем собаки,и рознь между страстью и ленью,встречающая нас во мраке.

Как лебедь за сладостью хлеба,как львица за гривою львиной,луны половина вкруг небаскользит за другой половиной.

Так, воздух пронзив бороздою,меняя земли выраженье,луна ворожит над водою,даря ей огня отраженье.

Земля, воздух, пламя и водывладеют и днесь мирозданьем.К несчастью, стихии природы,я к вам подошла с опозданьем!

ТРУБЫ

АЗБУКА

Аз, буки, веди… Азбука, вединас к духу мудрости единым духом.Мы поравнялись с тем, что впереди,и возмужали зрением и слухом.

Аз, буки, веди… Аз — не просто я:оно — лицом мне кажется высоким,уже познавшим цену бытия,впивающим целительные соки.

Аз, буки… Буки: вижу древо бук —стоит оно зеленым чародеем.Но золотом оно седеет вдруг,а мы — всего лишь серебром седеем.

Аз, буки, веди… Ведать значит знать.Я знаю лишь, что ничего не знаю.Должна Сократа истину признатья праведной и приводящей к раю.

Аз, буки, веди… Далее — глагол.Готовность начинается глаголом.И человек — покорен, прям и гол —стоит пред ним, как конь перед монголом.

Четыре знака. Пятый знак — добро.К нему мы шагом движемся, не бегом.Вдали оно, как горное ребро,блестит — для нас недостижимым снегом.

СОСНЫ

Начало дня душа проводит в книгах,свинцовый почерк разума любя.В тяжелом переплете, как в веригах,сидит, не видя жизни вкруг себя.

Но вот, рванув окно, к ней входит ветер.Она, взлетая, треплется как лист.Зрачок еще природы не заметил,но чувствует уже, как воздух чист.

И час девятый всё же наступает.О девять музык! О девятый вал!Душа к просмотру жизни приступает:второй за ней остался перевал.

Уже дорожный воздух ей несносен.Покинув возле дома свой баул,лежит она у ног высоких сосени собственной лишь крови слышит гул.

Лежит она и зрит ее теченье,уже не в силах выровняться вновь,отдав любовь другим на попеченье,словами заговаривая кровь.

НАДЕЖДА

Круговращенье крови и водыизвестно всем: наш лоб врастает в тучи.Мы ценим и ученые труды,и чистых мучеников дух могучий.

Мы плохо знаем веру и любовь,зато вполне знакомы мы с надеждой.У самоеда леденеет кровь,но жиром смазана его одежда

с надеждою на то, что теплотаостанется внутри звериной кожи.С надеждой — даже линии листадля нас на излучения похожи.

Источник света так, увы, далек,что параллельны эти излученья,но легшая страницы поперекнадежда — совершает превращенье.

И, взятые не врозь, а сообща,лучи дают единый веер света,и та душа, что здесь была нища,с надеждою предстанет для ответа.

В ПУТИ

Открылся ящик радио в глуши:над нами волны музыки повисли.О музыка, «дыхание души,что тоньше слова и нежнее мысли»!

Звук музыки и свет немой лунысливаются для нас в причину грусти.Так ширится поток речной волны,встречая вал соленой влаги в устьи.

Так рельсам при луне и при звездахнемыслимыми кажутся крушенья,но люди, едущие в поездах,друг другу каются в своих грешеньях.

Питаемы струею чуждых слез,в своем пути чужих мы утешаем,но музыкой, но стуканьем колес,но равнодушьем — близких разрушаем.

РАКОВИНА

За годом год ступеньку не одну,вздымаясь, отнимаем мы у века,и всё ж не в вышину, а в глубинупрыжок — есть назначенье человека.

Лишь непрестанно думая о дневсеобщего духовного слиянья,на низшей, на подводной глубинеон видит перлы высшего сиянья.

Сияет перл меж двух кривых частейглубоководной раковины южной.Составленный из сердца и костей,ее изучит человек недужный:

застыла в виде извести она,хранит она гудение пучиныи пустотой насыщенной полна,как череп музыканта пред кончиной.

ЯЩИК

Когда письмо нам говорит о смерти,оно одето в черную кайму:лежит печать печали на конверте,но этот траур, в общем, ни к чему.Смерть и без нас управится с делами —не душам это дело понимать…Душа, с живыми странствуя телами,должна надежды якорь поднимать.Исходят паром трубы парохода,парит над чемоданами судьба.Мы, кажется, живучая порода,но наш багаж содержит и гроба.Уже вздымают ящик тот из трюма:на дно идет он, лес еще любя…Не думайте, не думайте, не думай,что будет день такой и для тебя!

ТРУБАЧ

Она спускается вдоль дома,ее материя груба,но нам с младенчества знакомагремящая дождем труба.

Глаза мои, глядите выше,в этаж, где нет уже ключей:приставлены к зияньям крышинемые трубы — для печей.

А вот трубач на службу едетс уже раскрытою губой,с обычно сделанной из медиособо выгнутой трубой.

Даны ему земное ухои губы бренные, дабыон мог идти дорогой духапосредством духовой трубы.

ТРУБЫ

Незримая струя подземных водпроходит без труда на каждом месте.Дыхания труба и пищевод —о две трубы, играющие вместе!

Чем грубая плотней и горячей,тем призрачнее и слабей другая.Она поет в сиянии лучей,себя уже с трудом превозмогая.

Нам не уйти от нашего лица,нам не уйти от «быть самим собою».Нет, музыка, до самого концапридется нам пребыть — труба с губою.

РЫЦАРЬ

Издалека течет вода.Исток ее на чистом кряже,и всё же воду иногда,увы, я уличаю в краже.

Она несет с плота белье,срывает с насыпи полено…Но бедный рыцарь пьет ее,склонившись на одно колено.

Скользит по ней его губа,уже он весь на водном лоне.За ним крестовая борьба,и выспренность в его поклоне.

В воде — разбитая звезда,прообраз всех его крушений.Но рыцарь видит сквозь годалучи иных соотношений.

Иных лучей, иных речейон слышит вышнее теченьеи тушит лампу в сто свечейв знак низкой жизни пресеченья.

ЛИЛИТ