Афанасий Фет - Вечерние огни
465 Эмпедокл из Агригента в Сицилии (в половине IV века до Р. X.) государственный муж, философ и поэт, проповедовавший переселение душ, тем самым подал, вероятно, повод к дошедшему до нас анекдоту о его кончине, согласно которому он, ища бессмертия и новой метаморфозы, бросился в жерло Этны. Мало заботясь о достоверности предания, Гораций пользуется им, чтобы выставить ненасытное самолюбие, не останавливающееся ни перед чем, ни даже перед смертию, лишь бы она была громка и общеизвестна.
470 Гораций иронически спрашивает о причине такого болезненного стихокропания.
471 Опоганить (так перевели мы глагол mingere) прах умершего считалось великим преступлением, тем более прах отца. Место, пораженное молнией, считалось священным, и боги карали безумием сего осквернителя.
ДОПОЛНЕНИЕ
I Зевс
Шум и гам, — хохочут девы,В медь колотят музыканты,Под визгливые напевы4 Скачут, пляшут корибанты.
В кипарисной роще КритаВновь заплакал мальчик Реи,Потянул к себе сердито8 Он сосцы у Амальтеи.
Юный бог уж ненавидит,Эти крики местью дышат,Но земля его не видит,12 Небеса его не слышат.
106
II
Сны и тени, —Сновиденья,В сумрак трепетно манящие,Все ступениУсыпленья6 Легким роем преходящие,Не мешайтеМне спускатьсяК переходу сокровенному,Дайте, дайтеМне умчаться12 С вами к свету отдаленному.Только минемСумрак свода,Тени станем мы прозрачные,И покинемТам у входа18 Покрывала наши мрачные.
107
III К Сикстинской мадонне
Вот сын ее, — он тайна Иеговы, —Лелеем девы чистыми руками.У ног ее земля под облаками,4 На воздухе нетленные покровы.
И, преклонясь, с Варварою готовыМолиться ей мы на коленях самиИли, как Сикст, блаженными очами8 Встречать того, кто рабства сверг оковы.
Как ангелов, младенцев окрыленных,Узришь и нас, о дева! не смущенных:11 Здесь угасает пред тобой тревога.
Такой тебе, Рафаэль, вестник бога,Тебе и нам явил твой сон чудесный14 Царицу жен — царицею небесной.
108
IV Восточный мотив
С чем нас сравнить с тобою, друг прелестный?Мы два конька, скользящих на реке,Мы два гребца на утлом челноке,Мы два зерна в одной скорлупке тесной,Мы две пчелы на жизненном цветке,8 Мы две звезды на высоте небесной.
109
V Шопену
Ты мелькнула, ты предстала,Снова сердце задрожало, —Под чарующие звукиТо же счастье, те же муки,Слышу трепетные руки, —6 Ты еще со мной. —
Час блаженный, час печальный,Час последний, час прощальный,Те же легкие одежды,Ты стоишь, склоняя вежды, —И не нужно мне надежды:12 Этот час — он мой.
Ты руки моей коснулась,Разом сердце встрепенулось;Не туда, в то горе злое,Я несусь в мое былое, —Я на все, на все иное18 Отпылал — потух.
Этой песне чудотворнойТак покорен мир упорной;Пусть же сердце, полно муки,Торжествует час разлуки,И, когда загаснут звуки, —24 Разорвется вдруг.
110
VI Романс
Злая песнь! как больно возмутилаТы дыханьем душу мне до дна,До зари в груди дрожала, ныла4 Эта песня, эта песнь одна.
И поющим отдаваться мукамБыло слаще обаянья сна,Умереть хотелось с каждым звуком,8 Сердцу грудь казалася тесна.
Но с зарей потухнул жар напевный,И душа затихнула до дна;В озаренной глубине душевной12 Лишь улыбка уст твоих видна.
111
VII Музе
Пришла и села. Счастлив и тревожен,Ласкательный твой повторяю стих;И если дар мой пред тобой ничтожен,4 То ревностью не ниже я других.
Заботливо храня твою свободу,Непосвященных я к тебе не звал,И рабскому их буйству я в угоду8 Твоих речей не осквернял.
Все та же ты, заветная святыня,На облаке, незримая земле,В венце из звезд, нетленная богиня,12 С задумчивой улыбкой на челе.
112
ВЫПУСК ВТОРОЙ
* * *
Не смейся, не дивися мнеВ недоуменье детски-грубом,Что перед этим дряхлым дубом4 Я вновь стою по старине.
Не много листьев на челеБольного старца уцелели;Но вновь с весною прилетели8 И жмутся горленки в дупле.
113
I
День проснется — и речи людскиеЗакипят раздраженной волной,И помчит, разливаясь, стихия4 Все, что вызвано алчной нуждой.
И мои зажурчат песнопенья,Но в зыбучих струях ты найдешьРазве ласковой думы волненья,8 Разве сердца напрасную дрожь.
114
II Добро и зло
Два мира властвуют от века,Два равноправных бытия:Один объемлет человека,4 Другой — душа и мысль моя.
И как в росинке чуть заметнойВесь солнца лик ты узнаешь,Так слитно в глубине заветной8 Все мирозданье ты найдешь.
Не лжива юная отвага:Согнись над роковым трудом,И мир свои раскроет блага,12 Но быть не мысли божеством.
И даже в час отдохновенья,Подъемля потное чело,Не бойся горького сравненья16 И различай добро и зло.
Но если на крылах гордыниПознать дерзаешь ты, как бог,Не заноси же в мир святыни20 Своих невольничьих тревог.
Пари, всезрящий и всесильный,И с незапятнанных высотДобро и зло, как прах могильный,24 В толпы людские отпадет.
115
III
Ты был для нас всегда вон той скалою,Взлетевшей к небесам;Под бурями, под ливнем и грозою4 Невозмутимый сам.
Защищены от севера тобою,Над зеркалом наядРосли мы здесь веселою семьею, —8 Цветущий вертоград.
И вдруг вчера, — тебя я не узнала:Ты был как божий гром…Умолкла я, — я вся затрепетала12 Перед твоим лицом.
"О, да! Скала молчит; но неужелиТы думаешь: ничутьВсе бури ей, все ливни и метели16 Не надрывают грудь?
Откуда же — ты помнишь — это было,Вдруг землю потрясло,И что-то в ночь весь сад пробороздило20 И следом все легло.
И никому не рассказало море,Что кануло ко дну, —А то скала свое былое горе24 Швырнула в глубину".
116
IV
С гнезд замахали крикливые цапли,С листьев скатились последние капли,Солнце, с прозрачных сияя небес,4 В тихих струях опрокинуло лес.
С сердца куда-то слетела забота,Вижу, опять улыбается кто-то; —Или весна выручает свое,8 Или и солнышко всходит мое.
117
V
О, этот сельский день и блеск его красивыйВ безмолвии я чту,Не допустить до нас мой ищет глаз ревнивый4 Безумную мечту.
Лелеяла б душа в успокоенье томномНеведомую даль,Но так нескромно все в уединенье скромном,8 Что стыдно мне и жаль.
Пойдем ли по полю мы, чуждые тревоги,И радует ходьба,Уж кланяются нам обоим вдоль дороги12 Чужие все хлеба.
Идем ли под вечер, избегнувши селений,Где все стоит в пыли,По солнцу движемся, — гляжу, а наши тени16 За ров и в лес ушли.
Всю ночь со всем уже, что мучило недавно,Перерывает связь,А звезды, с высоты глядя на нас так явно,20 Мигают, не стыдясь.
118
