День пятый - Анатолий Жариков
***
молодое зелёное
светлое движение
живёт в лесу
***
Распечатал женщину,
яичницу, кофе,
дождь после обеда.
***
Посмотрела строчки –
«Почисть картошки», -
сказала.
***
–Снимай трусы!
–?!!
–Постираю…
***
К шоколаду, чаю, сексу, лету –
ну никакого иммунитету.
***
Читайте, понравится.
Я сам их сотни раз
перешёптывал.
***
Ты настолько бессмертен,
что я не вижу
твоей улыбки.
***
А когда подумал,
всякое дело оказалось
бессмысленным.
***
Теперь понял?
не я, а стихи
должны быть известными.
***
Да походи ж по волнам,
загони дачу,
раздай бабки бомжам.
***
День посерел, и цветы потемнели,
теплится свечка в окошке еле.
Вечер приходит, сидит у меня.
Крайняя хата у крайнего дня.
***
Написал 13 книг,
а надо бы одну.
Живу с одной женщиной,
а надо бы с 13-ю.
Живу 72 года,
а надо бы 130.
Что поделаешь,
Создатель создал меня
на 13-м этаже дома,
которого не существует
на планете Земля,
на которой бы не рожаться
ни 13-го, ни 666-го
числа от сотворения мира.
***
От крыльев носа
до крыльев ангела –
голубень.
Колизей
Даже тот,
кто сторожил здесь,
ушёл.
***
Солнце в зените.
Тень ушла в пятки.
Печёт голову.
***
Женщина смеясь
протягивает на ладони
аромат яблока.
***
Это не холст.
Это кожа щеки
и красные слёзы.
***
Хожу по саду
неприлично одетый,
то есть никак.
***
Бездна ночи взошла
и звезду раскачала.
Это конец?
или это начало
бездны света?
***
Август.
Яблоки пахнут
до самого неба.
***
Дом поставь окнами на восток,
дверью на север,
дай ему воду, женщину, ток
для кофейника, дворик в зелень.
Дай ему дней пригожих,
тёплое лето,
мимо идущих прохожих
с глазами светлыми.
Дай ему жаркую печь,
соли, сахару, хлеба,
дай ему тихую речь,
дым, достающий небо.
Сладкого молока
от бурёнки.
И тишины на века,
на все сроки.
***
Из флага
шьёт занавески
на дыры в окнах жена.
***
Полная луна
освещает полное
счастье поэта.
***
Стою,
жду зелёного
от красного.
***
Один Гёте при власти.
Второй в погребке с Мефистофелем.
Третьего читаю я.
Сергей Ухин:
Поднимаю ладонь
с растопыренными пальцами –
восходит солнце.
***
Разучился ходить.
Сижу.
Или летаю.
***
Художник в шляпе.
Блядь при папе.
Поэт – голяк.
***
Весна и осень по колено.
Плевок Рембо
и дождь Верлена.
***
Наблюдает
за мной человек:
провокатор? поэт? апостол?
***
Учится ходить
поколение.
И я с ним.
***
Вроде и сделаны
совершенно,
а врём, предаём, ненавидим.
***
Библия написана,
Иуда удавился.
Что писать?
***
Не по лицу,
не по половым органам –
по сознанию подобны.
***
Собирает в дорогу.
Села в изголовье:
–Яблоко вот…
***
Старик не суетится.
Потому что некогда
суетиться.
***
Мой друг, в своей наивной простоте
не забывай в миг плодотворной муки:
за слово распинали на кресте,
за письмена отрубывали руки.
***
Дальше бога не бывает.
А что там –
дальше бога?
***
В будни делаю чего-то.
А подойдёт суббота –
то лень, то женщина, то неохота.
В саду
Когда темнело, тупо падали
на землю груши.
В сад приходил кому-то памятник,
садился, слушал.
В вечерний сад спускались звёзды,
в прохладу лета,
в сиянье лужи, в хэппибёздэй,
в дурь абсента.
Бледнело слева, молчали птицы,
дрожали листья.
И вот отчаянно и тихо
идёт случиться.
***
Всё знаешь,
всё можешь.
Не скучно, Господи?
***
Будит голубь
гортанными,
приглашающими.
Улитка
Три шага улитки
у моей
голой ступни.
Три витка
домика
под мокрым листком.
Я старая улитка.
Мой вдох-выдох –
Вселенная.
***
По-русски
моя старая теперь
только матерится.
***
Хожу с палкой –
отмахиваться
от собак и женщин.
***
Вот и мне столько же много,
сколько было и тебе, ма,
когда-то.
Где ты была в то время,
что волновало тебя?
Я не помню.
Я только знаю, что я
где-то и с кем– то пил,
жил с женщиной,
рожал малышей,
ходил не своими дорогами.
Я помню, дорогая ма,
что тогда о тебе
вспоминал редко,
помогал тебе редко.
Я помню тебя, когда ты
была уже совсем старенькой,
и я уже совсем не мог
ничем помочь тебе
и только изредка приезжал,
молча сидел рядом.
Я сидел у жаркой печки,
пускал дым на огонь
и читал фантастику.
Я любил подобные книги,
потому что видел, что наша жизнь
такая же фантастика,
какую выдумывают писатели,
и самое фантастическое есть то,
что мы редко вспоминаем родных.
Я помню тебя, ма.
***
Ещё струна звенит чертовски,
ещё прикосновенье сна.
О, эти, блин, полутона…
Вернёмся к музыке, Чайковский!
***
Вглядываюсь: старики светятся
от любви и сострадания
к нам.
***
Равно любят яблоки
дворянки осы
и бродяжки мухи.
***
По тропинке домой
с корзинкой грибов
о чём-то бормочет старый поэт.
***
Не сетую, господи, что сутулый,
рогат и безденежный.
А мог родиться и стулом.
Или женщиной.
***
Прихожу к мысли.
А она бухая
до подсознания.
***
–А эту кнопку не нажимай,
а то будешь, как бог, –
один.
***
Бог душу дал,
ангел сознание:
–Разбирайтесь сами.
***
А когда нас останется совсем ничего,
бог снова обратится в золотой дождь
или птицу и войдёт в
непорочную деву –
Майю, Марию, Еву.
И новый Адам
построит дом, посадит дерево,
родит Авеля и Каина.
И даст одному – землю,
другому – камень.
***
Из сада выгнали,
мы сели на диету,
сухой карась, грибы, морошка –
такое не состряпаешь нарочно.
Три месяца в сезоне – лето.
И то сказать: я жил на все четыре
земных дороги,
слышал стон дрозда,
опаздывал на поезда,
купался в море,
кур в колхозе тырил.
Пройдя же далеко за середину
пути своей, я понял, что под глиной
действительно живёт моя душа.
Я туфли намусолил гуталином,
с аллюра перешёл на шаг.
Пятью стопами поздний стих отмечен,
фонарь, проулок, дом, жена и печка.
Платон мне друг,
