Виктор Мамченко - Земля и лира
«Неукротимо вечно счастье дорогое…»
Неукротимо вечно счастье дорогое, —В глазах его, потерянно родных,Шумят огнем и солнце золотое,И звезды росные в цветах степных.
Дыханье легкое земли струитсяВысокой ясностью ушедших лет.Как хочет всё для счастья повториться,Войдя с землею в огненный рассвет!
И тихое ночей очарованье,И сердца звонкий взлет в ответ призваньяДуша внимает, любит и горитСредь наважденья злобы и забвенья,Когда и ум холодный говорит,Что людям нет от гибели спасенья.
«В белых крыльях, будто-бы в дозоре…»
В белых крыльях, будто-бы в дозореГении морские, на просторВ жарком свете уплывают в мореЯхты, сердце и тревожный взор.
В синей глуби — золотая влагаСолнца южного и пленная печаль;Боли нет, ни горестного блага,Только времени отсчитанного жаль.
За чертой надежды и печали —Это-ль сон или миражный взлёт, —Где земле погибель обещали —Брачный хор о счастии поет.
Ближе, ближе, золотые дали, —Будьте здесь с возлюбленной семьей…Отчего вы, люди, так рыдалиНад больной, прекрасною землей.
«Над морем ночь, огни и теплое теченье…»
Над морем ночь, огни и теплое теченьеЛуны медлительной, из вод восставшей вдруг;Не много любит страшное ученьеСлепой покорности, скользя по аду вкруг.
Покорность злобному… Не может быть сомненья —И скорбное земли должно уйти навек…Смотри, смотри: на краткое мгновенье —Огромный сад средь звезд, и любит человек.
Не больно в радости, не больно в счастье этом;Какою силою виденье удержать!Куда летишь, земля, сгорая светом,Чтоб так у сердца биться и дрожать.
Прованс
Никнет ветер золотойНад сожженною равниной —Деревенской и невиннойИ по-древнему святой.
Синь далекая холмов —Как ближайшая преграда,Утешенье и наградаСонной ветхости домов.
Церковь дремлет. Ей не новМир большой, в грехах огромный,И молчит, как замок темныйИз тяжелых валунов.
И в оливковых садахСолнце прахом жарко дышит,И земля лежит, не слышитСчастья близкого в годах.
«Сколь счастлив я— не в небе Синей Птицей…»
Сколь счастлив я— не в небе Синей Птицей,Что сказочно летит на облаках, —Земля средь звезд прекрасною столицейКак сердце бьется в творческих руках.
Она еще не в брачном одеяньи,Еще не убрана, тиха, грустна,И только счастье в медленном сияньиНад ней горит, как звездная весна.
И счастлив я еще и тем отныне,Что мне дано благую весть нестиЗдесь, в трудной этой и большой пустыне,Где розы брачные должны цвести.
«Среди враждебности земной…»
Среди враждебности земной,Среди стихийного ненастья,Виденьем верным предо мной,Как свет поэзии и счастья,Горит мечта, и сердце в нейРовнее бьется и сильней.
И нет покорности тогдаПред равнодушием лукавымИли обычаем кровавым,Когда беспечная средаСтоит огромною толпой,Самодовольной и слепой.
Тогда и небо говорит,Когда в любви земное телоЗвездою утренней горит,И снова творческое делоМечта ведет улыбкой дня,Как-бы из солнца и огня.
Жажда
Бывает так порою в час разлуки,Когда опять, как будто бы средь льдин, —Еще прощальные с тобою звукиИ ты уходишь прочь, во тьму, один, —
Вдруг слышишь хор и музыку, и речи,Забыв что значит страшная беда,Приветы слышишь радости при встречеИ как шумят счастливо города.
В горах звенит движением высокимСеван, как море, полное воды,Чтобы цвели дыханием глубокимДуша Армении, поля, сады.
И в золоте Туркмении зеленой,Где гнезда вьёт себе крылатый век,Туркменка славит песней изумленнойХмельное солнце средь озер и рек.
И синий свет горячей Украины, —Как Море Черное, шумит в Днепре…И тают вкруг тебя и тьма и льдины,Ты не один, ты жив, ты пьян в добре.
И знаешь ты: арктические льдиныРастают все, там розы расцветут;И путь один на пир земли, единый,Пусть — запоздавшие, но все придут!
Прогулка в дождь
Сильный ветер, дождь осенний,Улица пуста,Жизнь рабочих воскресенийЖалобно проста.Затемненные оконцаСтенами вокруг —Будто отняты от солнца,Как от друга друг.Здесь трава в камнях дорогиЖадно ловит свет,Дети здесь больны и строги,И веселых нет.Не спеши уйти, прохожий,От таких детей,Будет здесь на свет похожийКаждой из людей.С нами все они построятЗамки и дворцы,Наши головы покроютЦарские венцы.Не кричи, детей разбудишь,Как больная мать…Скоро ты, как дети, будешьСчастье обнимать.Не дивись, что щёки влажны,Это дождь, вода;Если б знал ты, как отважныСчастье и беда.Лишь на время так печальноДевочка глядит;Скоро, скоро и венчальноСчастье прилетит.Если б знал ты, как прекраснаПравда о земле,Как она чиста и властна, —И в добре и в зле.Ничего, что сердце бьетсяБудто бы в огне;Стихнет буря, улыбнетсяДевочка в окне.
Правда
Знакомый голос осени, всё то жеКружение, но в хрупкой тишинеЛицо ее любимее и строже,Как никогда, в венчальной вышине.
И в первый раз, быть может, так глубокоВзволнован лес одеждой золотой, —Летит она стремительно, широкоВ лучах земли, прекрасной и святой.
Она подобна счастью и печали,Она — как свет, желанный свет земли,О ней, такой, мечтатели мечтали,Когда на смерть их связанных вели.
Тревога
Бывают дни на западе зимою —Как-бы весенние, в потоках голубых;Их тихий свет, простертый над травою,Ласкает очи нищих и больных.
Сильней рука сжимает встречно руку,И ищет взгляд смеющихся людей,Как будто там, по солнечному кругу,Звенит полетом стая лебедей.
К чему покой, как из последней силы! —Его не просит совесть никогда…Конечно, да, — его просилиПростые люди, сёла, города.
Покой им нужен для большого дела,Для лучшего, что может жизнь им дать.Чтобы любовь без слез на них глядела,Чтоб в братской крови им не пропадать.
Чтобы детей от отчего порогаНе увели для проданных мечей, —Печальная встречается тревогаВ сияньи даже золотых лучей.
«В печали есть высокое значенье…»
В печали есть высокое значенье —Как некий след возможности иной;Порой она — как знойное влеченьеЗа темной монастырскою стеной.
Иную душу легкое забвеньеУносит в даль миражных берегов, —И слышит гениев земное пенье,И тихий свет не ведает врагов.
Другой душе желанны увереньяТворящих сил и радости большой;Она — как образ нового творенья,Как-бы сама жива иной душой.
И души есть такие, что в печали —Подобна смерть возлюбленной сестре, —Как будто-бы их царством величали,Когда они в цепях и на костре.
Печаль полна видений близких —Любви, добра и счастья на земле;Как брачный плач она средь истин низких,Как свет зари на траурном столе.
От света в ночь печально пробуждение,Печаль живых — залог огромных дел;С ночной землей луны такое бденье,Чтоб мир живой как мертвый не летел.
«В невинности, жестокости и боли…»
