Олег Ильинский - Стихи. Книга Пятая

Школьный трамвай

На школьных стёклах — туча грозовая,Но в голосах экзаменов весна,И майское чириканье трамваяВ сырой листве мелькает, как блесна.Приходит мысль об импрессионистеПокуда запевает колесо,Пока в вагон одним ударом кистиСияющее вписано лицо.И словно краской, наливаясь счастьемИ будущим сверкая наяву,Она Авророй рдеет на площадке,Она, как гром, проходит сквозь листву.Она живёт вчера, сегодня, завтраИ в кубике трамвайного стеклаЗвучит палитрой школьного азартаНа апогее сильного крыла.Но в школе ничего не понимаяВ стихийности своих перипетий,К. румяным стёклам школьного трамваяМы молнию подносим, как фитиль.

Вечер

Это чудо наитием древнимОпечатано раз навсегда —У подножья тенистого гребняЗолотистая дремлет вода.Все рассветы на нём отдыхали,Он им тайны своей не давал,Только мифы лесистым дыханьемОмывают его перевал.

Антигона

О, я уйду, как никнут камыши,Я отлечу, как отлетает эхо —Пусть гибнет тело, клетка для души,Для изначальной лёгкости помеха.Любила я вечернюю зарюИ горных коз на склонах Киферона,И вот, теперь сама я догорю,Уйду, как листья отрясает крона.Покорна я, раз мой настал черёд,Мы — сёстры, жрицы, матери и жёны,Хранительницы древних очагов,Мы — не строптивы, мы храним законы.Когда я в детстве слушала свирель,Когда была я девочкой весёлой,Любила травы, солнце и зверей,Любила игры, ласточек и школу,Всегда, бывало, думала — умруИ стрельчатою ласточкой прикинусь,А если брат переживёт сестру,Пусть ведает другую половину.Ты не поймёшь, как с братом мы дружны,Ты узнице на слово не поверишь,Тиранам, видно, сёстры не нужны,Ты рос один, ты был самодовлеющ.Ты не поймёшь, что я была сестройНе брату только, а ветрам и влаге,И голубым туманам над горой,И дереву, упавшему в овраге,Светилам ночи, камню и заре,Чужому брату и чужой сестре.Во славу боевого топораТы вырастал в своей суровой школе,Но я ведь и тебе, тиран, сестра,Когда велит мне сестринская доля.Ты твёрд, тиран, ты прочен, как гранит,Ты сам себе и памятник, и память,Мы рождены, чтоб братьев хоронить,А ты рожден, тиран, чтоб нами править.Мы мучимся и всходим на костёр,Нам не дано направить ход событий,Но я умру сейчас за всех сестёр,За братьев всех, и за тебя, правитель.Я не была ещё ничьей женой,Я не жалею — быть сестрой — почётней,Всей полнотой, всей женской крутизнойСлужила я моим друзьям бессчётным.Дышала хвоей, знала первый снег,Любила брата и его затеи,Его дела. Я всем была для всех,Прозрачней утра и ручья светлее.Мне — умереть? Пожалуй, и умру —Блаженных теней так свободна поступь,А ты не верь так слепо топору —Не знаешь ты, что все бессмертны сёстры.Ты позабыл, тиран, что смерти — нет,Я отошла без горечи и горя,Я отдала свой потаённый светАлмазному созвездью Антигоны.Я отлетела просто, как жила,От детства к смерти я была готова,Как будто жизнь ей прологом была,В любой сестре я воскресаю снова.

У берегов Крита

Древний Крит он — как бритва, напорист,Дикий камень с рогами быка,И ему виноградное мореНеостывшие лижет бока.Посейдона прокладная ласка,Кноса дикого белая кость,Шелест пены у острова Наксос,Шорох влаги, прозрачной насквозь.Все бы струйки зеленые выпить,Все бы гроты запомнить в горах —Здесь у нас, как созвездия, мифыОбступили весёлый корабль.Этот вечер с гомеровской прытьюНам подводит волну под уздцы —Мы снимаем шаланды на Крите,Веницейского форта зубцы.В этом легком, светящемся шумеРазличаем строфический ритм —До чего же Гомер хитроумен.Подарив нам и Трою, и Крит!

Возле Пирея

Афинский рейд, серебряный Пирей —Он, словно детство, дважды баснословен,Весь в колыханьи этой синей крови,Во власти вечной детскости морей.Но он проперчен дымом судовым,Он деловит, как скряга-клерк в конторе:Меня он вечным детством удивитИ вечной старостью меня же переспорит.

Наксос

И Ариадну тут одну Тезей покинулНа каменном плато, на склоне без теней,И молодой Протей, играющий с дельфином,Зовётся морем тут и руки тянет к ней.

Керамикос

Эта почва на солнце сгорает,А в кустарниках тонут гроба —Тишина погребальных керамик,Притуплённая пеплом трава.

И блуждая по древним АфинамВ каменистой пыли мостовых,Словно ты уже землю покинулИ на мраморной стеле затих.

Ты давно уже — тень между тенейНа просторах нездешних долин,И туда только запах растенийДолетает, едва уловим.

Склоны Парнаса

Громадного пейзажа переливы —Седой нарцисс и синий кипарис,И жёсткий блеск серебряной оливы,Вздымаясь вверх, соскальзывает вниз.Там с облака Кастальский ключ сбегаетКак молния на пыльную траву,И там Парнас гранеными зубамиЖующий снег — уходит в синеву.Там боги-грозы серебрятся в небе,Гнездятся в камне фебовы орлы,Там гребень скал, как петушиный гребень,Сквозь облачные светится валы.Там Пан себя пасёт и нимф, себе послушных,Коровы спят в светящейся тени,Находит грот Дельфийская пастушка,И Пифия вещает искони.Там козы скачут по гранитным плешам,И синий склон туманами повит,И осенён кустарником ослепшимЗаворожённый мифами гранит.

Афинский камень

Карабкаюсь на этот камень жёсткий:Горячий воздух грозами тесним,И светится афинская извёстка,И пахнет штукатурка и жасмин.Иду наверх, стирая каблуки,Сквозит кустарник каменистым крапом,А в лавке продаются черепки,На них скупой орнамент нацарапан.Он к нам пришёл из Крита и Микен,В нём словно звук заворожен певучий,А кипарисы у скалистых стенПохожи на синеющие тучи.

Кариатида Эрехтиона

Пока ещё дремала Византия,Видала сны про вечность и про власть,Похитил бык одну Кариатиду —Она потом Европой назвалась.

Вся изнутри светилась ясным воскомИ русым льном курилась сквозь века,И сквозь войной испепелённый остовВ ней пела по Акрополю тоска.

Византийские раскопки

Играют зорю при подъёме флагов,И в тонкой ряби утренних оливСпит Византия в древних саркофагах,Все подступы камнями завалив.Вот Парфенон вступает в город сверхуСолдатским шагом розовых колонн,А рядом эта сгорбленная церковьСтоит смиренно, как земной поклон.И только эти пятна золотыеДрожат на стёртых плитах, как свирель —Твой древний камень прочен, Византия,В узоре геральдических зверей.И этих пятен светлая весёлостьНе ведает ни сроков, ни оков —Гул вековой, как тот афинский голубь,Доносится из глубины веков.И мрамор плит, разбитых и разрытых,И тень листвы на квадрах базилик,Орнаменты, бегущие по плитам —Вот Византии неизбывный лик.Закатный блеск алеет над Европой,А Византия — как предел времён,И золотой сторонится Акрополь,Античный мир, вечерний Парфенон.

Двор монастыря в Афинах