Иван Крылов - Басни
Свинья под Дубом
Свинья под Дубом вековымНаелась желудей досы́та, до отвала; Наевшись, выспалась под ним; Потом, глаза продравши, всталаИ рылом подрывать у Дуба корни стала. «Ведь это дереву вредит, — Ей с Дубу Ворон говорит, —Коль корни обнажишь, оно засохнуть может». — «Пусть сохнет, – говорит Свинья, — Ничуть меня то не тревожит; В нём проку мало вижу я;Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,Лишь были б жёлуди: ведь я от них жирею». —«Неблагодарная! – промолвил Дуб ей тут, — Когда бы вверх могла поднять ты рыло, Тебе бы видно было, Что эти жёлуди на мне растут».
Невежда также в ослепленье Бранит науки и ученье, И все учёные труды,Не чувствуя, что он вкушает их плоды.
Волк и Ягнёнок
У сильного всегда бессильный виноват:Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем;А вот о том как в Баснях говорят.
Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напиться; И надобно ж беде случиться,Что около тех мест голодный рыскал Волк.Ягнёнка видит он, на добычу стремится;Но, делу дать хотя законный вид и толк,Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом Здесь чистое мутить питьё Моё С песком и с илом? За дерзость такову Я голову с тебя сорву». —«Когда светлейший Волк позволит,Осмелюсь я донесть, что ниже по ручьюОт Светлости его шагов я на сто пью; И гневаться напрасно он изволит:Питья мутить ему никак я не могу». — «Поэтому я лгу!Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил; Я этого, приятель, не забыл!» — «Помилуй, мне ещё и от роду нет году», —Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат». —«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сватИ, словом, кто-нибудь из вашего же роду.Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотитеИ, если можете, то мне всегда вредите,Но я с тобой за их разведаюсь[2] грехи». —«Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать,Досуг мне разбирать вины́ твои, щенок!Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».Сказал и в тёмный лес Ягнёнка поволок.
Трудолюбивый Медведь
Увидя, что мужик, трудяся над дуга́ми, Их прибыльно сбывает с рук (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),Медведь задумал жить такими же трудами. Пошёл по лесу треск и стук, И слышно за версту проказу.Орешника, березника и вязуМой Мишка погубил несметное число, А не даётся ремесло.Вот и́дет к мужику он попросить советаИ говорит: «Сосед, что за причина эта? Деревья-таки я ломать могу, А не согнул ни одного в дугу.Скажи, в чём есть тут главное уменье?» — «В том, – отвечал сосед, — Чего в тебе, кум, вовсе нет: В терпенье».
Мышь и Крыса
«Соседка, слышала ль ты добрую молву? — Вбежавши, Крысе Мышь сказала, —Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?Вот отдохнуть и нам пора настала!» — «Не радуйся, мой свет, — Ей Крыса говорит в ответ, — И не надейся по-пустому! Коль до когтей у них дойдет, То, верно, льву не быть живому: Сильнее кошки зверя нет!»
Я сколько раз видал, приметьте это сами: Когда боится трус кого, То думает, что на того Весь свет глядит его глазами.
Осёл и Соловей
Осёл увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище. Хотел бы очень я Сам посудить, твоё услышав пенье, Вели́ко ль подлинно твоё уменье?»Тут Соловей являть своё искусство стал: Защёлкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался; То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпа́лся. Внимало всё тогда Любимцу и певцу Авроры[3]:Затихли ветерки, замолкли птичек хоры, И прилегли стада.Чуть-чуть дыша, пастух им любовался И только иногда, Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом: «Изрядно, – говорит, – сказать неложно, Тебя без скуки слушать можно; А жаль, что незнаком Ты с нашим петухом; Ещё б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.
Избави бог и нас от этаких судей.
Щука и Кот
Беда, коль пироги начнёт печи́ сапожник, А сапоги тачать пирожник, И дело не пойдёт на лад. Да и примечено стократ,Что кто за ремесло чужое браться любит,Тот завсегда других упрямей и вздорней: Он лучше дело всё погубит И рад скорей Посмешищем стать света, Чем у честны́х и знающих людейСпросить иль выслушать разумного совета.
Зубастой Щуке в мысль пришло За ко́шачье приняться ремесло.Не знаю: завистью ль её лукавый мучил,Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил? Но только вздумала Кота она просить, Чтоб взял её с собой он на охоту, Мышей в анбаре половить.«Да, полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? — Стал Щуке Васька говорить. — Смотри, кума, чтобы не осрамиться: Недаром говорится, Что дело мастера боится». —«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей! Мы лавливали и ершей». —«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели. Натешился, наелся Кот, И кумушку проведать он идёт;А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот, — И крысы хвост у ней отъели.Тут видя, что куме совсем не в силу труд,Кум замертво стащил её обратно в пруд. И дельно! Это, Щука, Тебе наука: Вперёд умнее быть И за мышами не ходить.
Туча
Над изнурённою от зноя стороною Большая Туча пронеслась;Ни каплею её не освежа одною,Она большим дождём над морем пролиласьИ щедростью своей хвалилась пред Горою. «Что́ сделала добра Ты щедростью такою? — Сказала ей Гора. —И как смотреть на то не больно!Когда бы на поля свой дождь ты пролила,Ты б область целую от голода спасла:А в море без тебя, мой друг, воды довольно».
Осёл и Мужик
Мужик на лето в огород Наняв Осла, приставилВорон и воробьёв гонять нахальный род. Осёл был самых честных правил:Ни с хищностью[4], ни с кражей незнаком,Не поживился он хозяйским ни листкомИ птицам, грех сказать, чтобы давал потачку;Но Мужику барыш был с огорода плох.Осёл, гоняя птиц, со всех ослиных ног, По всем грядам и вдоль и поперёк Такую поднял скачку,Что в огороде всё примял и притоптал. Увидя тут, что труд его пропал, Крестьянин на спине ослиной Убыток выместил дубиной.«И ни́што![5] – все кричат, – скотине поделом! С его ль умом За это дело браться?»
А я скажу, не с тем, чтоб за Осла вступаться;Он, точно, виноват (с ним сделан и расчёт), Но, кажется, не прав и тот,Кто поручил Ослу стеречь свой огород.
Волк и Кот
Волк и́з лесу в деревню забежал, Не в гости, но живот спасая; За шкуру он свою дрожал:Охотники за ним гнались и гончих стая.Он рад бы в первые тут шмыгнуть ворота́, Да то лишь горе, Что все воро́та на запоре. Вот видит Волк мой на заборе КотаИ молит: «Васенька, мой друг! скажи скорее, Кто здесь из мужичков добрее,Чтобы укрыть меня от злых моих врагов?Ты слышишь лай собак и страшный звук рогов!Всё это ведь за мной». – «Проси скорей Степана;Мужик предобрый он», – Кот Васька говорит.«То так; да у него я ободрал барана». — «Ну, попытайся ж у Демьяна». —«Боюсь, что на меня и он сердит: Я у него унёс козлёнка». —«Беги ж, вон там живёт Трофим». —«К Трофиму? Нет, боюсь и встретиться я с ним:Он на меня с весны грозится за ягнёнка!» —«Ну, плохо ж! Но авось тебя укроет Клим!» —«Ох, Вася, у него зарезал я телёнка!» —«Что вижу, кум! Ты всем в деревне насолил, — Сказал тут Васька Волку, —Какую ж ты себе защиту здесь сулил?Нет, в наших мужичках не столько мало толку,Чтоб на свою беду тебя спасли они. И правы, – сам себя вини: Что ты посеял – то и жни».
Демьянова уха
