Дмитрий Мережковский - Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

Лидия Бердяева

Спутник

Со ступени на ступень…А за мною — тень,Кто-то в сером капюшоне,Серой надушённый…

Прыгнул, руку протянул,По стене скользнул,За перила вдруг упал,В черной тьме пропал.

Со ступени на ступень,Вот и у порога…А за мною — тень,На стене — два рога.

Встреча

Месяц рогатыйНад хатой горбатойОбгорелой, осиротелой.Воет у хатыПес бесприютный,Осиротелый…

Слышит месяц рогатый:«Встаньте, родные! Вставайте!Сына, солдата, встречайте!В жарком бою убитого,В поле зарытого».

Видит месяц рогатый:Семь мертвецов,Один за другим,Выходят из хатыВстречать солдата.

Скрылся за горуМесяц рогатый.Воет, воет у хатыПес бесприютный,Лохматый…

Ноябрь 1943

Сова

На дубе старом   Я ночую.Не спится мне,Беду я чую.Не спится мне.   Я полечу.

Лечу, лечу,А ветер воет.Чу! Голос ведьмы…— Ау, ау! Кума, сюда!К тебе есть дельце.

За лесом знаешь старый дом?Невеста ждет там жениха,А он умрет! Ха-ха! Ха-ха!

Лечу, лечу.Вот сад, вот домСтаринный, над прудом.К окну лечу, крылом стучу…— Умрет, умрет, умрет, —   Кричу.

Лето в Париже

Шестиэтажный дом…В раскрытых окнахПлечи, руки, лицаНад улицей повисли.   Дом веселится.Шарманка воет у ворот,В четвертом стонет Тино Росси,В третьем вальс ШопенаКружится с джаз-бандом.Визжит певица.

   Дом веселится,И лишь один, там, на шестом,От чахлой музыки,От пошлости людской изнемогает…Вдруг… окно он распахнул.Взмахнула крыльями душа,А тело шлепнулось о мостовую.

Март 1938

«Холодно, голодно, скучно…»

Холодно, голодно, скучно…Шлепает дождь однозвучно…Съежились души,Тела ослабели,Тащится жизнь еле-еле…

Что мне холод и голод земной?Радость моя — со мной.Я на земном берегуРадость мою берегу.

Декабрь 1944

Сон

Мне снилась русская зима,Сугробы снега в переулках.Полозьев хруст морозно-гулкий,Москва, укутанная в снег.

И я иду и вспоминаюБылые зимы, былые дни,А хлопья снега завеваютМои шаги…

Вот Кремль! Вот башни вековые,Часовни Иверской уж нет,Но золотом развалины сияют.

Вся в золотом снегуИду и вижу:Косматая клячонка, сани,Ванька в шапке меховойКнутом мне машет:«Барыня? А, барыня!Садись! Куда везти велишь?»

Куда? Пока — в Париж!

Сентябрь 1939

Александр Кондратьев

Из цикла «Славянские боги»

Сварог

[11]

Над небом и землей и адом властелин,С повязкой на устах и на очах златою,Стою в безмолвии. Не жди. Не удостоюЯ прорицанием. Мне ваших десятин,Елея, петухов — не нужно. Я одинИз сонмища богов даров не жду. СтруеюКурений жреческих и тихою мольбоюДовольствуюсь. Сварог уж длинный ряд годинНе смотрит на грехи людские. Пусть другиеКарают вас. А мне наскучило карать,Давать вам знаменья, благословлять на рать…Земля постыла мне. Люблю небес круги я.В них плаваю, блажен, и не хочу взирать,Как корчатся тела закланные нагие.

Волос

[12]

Я — Волос, бог певцов и покровитель стад.Все мне принадлежит, что волосом одето.В дни светло-знойные, когда богиня ЛетоИ Дажбог благостно Земле тепло дарят,Я вместе с тварью всей лучам небесным рад,Целящим горести. Их ласкою согрета,Поет свирель моя. Увы, не жду ответаОт той, что прежде мне дарила жгучий взгляд.Я позабыт давно, но сам забыть не в силах.Лежу на холмике, ничком, к земле припав;Пью аромат цветов и благовонных трав;Мечтаю в сумраке о ласках Лета милых,И песен отзвукам русалочьих унылыхЯ внемлю, от реки летящим из дубрав.

Перун

Я — князь богов, Перун. Престол мой выше туч;Далеко молнией разит моя десница;Грохочет по небу, сверкая, колесница,Когда я мчусь на ней, ужасен и могуч…Люблю листву дубов, люблю гремучий ключ;Кабан[13] мне посвящен как зверь, орел — как птица.Имею много жен. Из дочерей — ЗарницаМоя любимая… От синеморских кручДо балтских хладных вод лежит моя держава,От скал Биармии до царственных Карпат.Повсюду властвую и насаждаю право;Везде мои дубы священные шумят;Везде приемлю дань, и, после войн, кровавыйЗаколотых мне жертв впиваю аромат…

Мокошь

[14]

Я — Мокошь, Палия, Паликопа, Моланья.Мне служат в Пятницу. Перунова жена,Я Матерью громов и молний названа.Мои увенчаны короной изваянья,Дубовою листвой расшиты одеянья,И с мужем трон делю на небе я одна.К своим соперницам презрения полна,Гляжу я на Зарю и Лето без вниманья.Смущается Земля от блеска глаз моих,И звезды прячутся в небесные чертоги.С почтеньем предо мной склоняются все боги.Сам грозный мой супруг всегда со мною тих.А люди молят нив не трогать спелых их,С тревогой тайною на лик мой глядя строгий.

Пробуждение Ярила

[15]

Стрибожьи вороны из-зá моря несутС живой и мертвою водою два кувшина[16].На потемневший труп Земли скорбящей сынаПосланцы вылили тот и другой сосуд.Под влагою небес все раны зарастут.Сон смертный отлетел от тела исполина.Растаяли снега, и сочная яринаИз вспаханной земли поднялась там и тут.Ярило ожил вдруг. Его дыханья парВ весеннем воздухе колеблется нагретом…Очнулся юный бог. Мечтает он, как летомДыханьем этим он зажжет страстей пожар.Заслышал пение… — И парнем разодетымВмешался в хоровод людских счастливых пар.

Светлый витязь

[17]

Белый конь по снеговым полянамГде ни ступит, там земля видна.Пробудить природу ото снаЕдет витязь под плащом багряным.Всюду чтится по славянским странамСветлый бог. Рука его сильна,И Марену[18] копием онаПоразит, одетую туманом…Золота червонного перчаткиКрепко держат конскую узду.Под венцом трясутся на ходуЖемчуга подвесок в беспорядке.Кто ты, бог, стремящийся для схваткиПо снегам и тающему льду?

Похищение весны

[19]

Кто только не желал назвать меня своей,Кто не ловил меня, любовь мне предлагая!Ах, не ко всем богам равно была строга я!..Ярило и Дажбог… Не помню, кто милей.Но счастья моего немного было дней.Однажды с девами земными, вся нагая,На берегу реки резвилась я. Пылая,Большой костер горел из хвороста и пней…В честь Солнца и Воды был праздник. Друг за другомСкакали девушки через огонь. ПодругамЯ крикнула: «Бегу! Глядите на меня!»И прыгнула. Но тут внезапно бог огня,Меня схватив, унес. Очнулась я с испугомЦарицей недр земных, где глаз не знает дня.

Плач Лады

[20]

Над погибшим божичем ЯрилойПлакала тоскующая Лада:«Ты куда ушел, моя услада?!Оживи, вернись, мой божич милый!Не хочу, чтоб взят ты был могилой,Чтоб тебе была Марена рада.Ах, очнись! Сказать мне что-то надо…Пробудись! Услышь мой стон унылый!..Пусть любила не одна тебя я,Пусть тобой любимо было много,— Все мы стонем, все у ЧернобогаПросим, слезы на песок роняя,Чтоб тебя от смертного порогаНам вернула Мать Земля Сырая…»

Чаша Чернобога