Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

Социал-траурным предателям*

В бессильном трауре немецкая столица,   Повсюду траурные лица.Что ни процессия, то – вот она, гляди! –Колонна социал-прохвостов впереди,Предатели! Трусы! Забейте ватой ушиИ трауром густым закройте зеркала:   Вы обнажили доголаСвой развращенный ум и слякотные души!   Две силы разные теснят вас с двух сторон.Ни тут, ни там не ждет вас прибыль,Но вражеский кулак вам причинит урон,А пролетарская рука сулит вам гибель.О, жалостная тля, ты жалости ни в ком,Ни в ком не вызовешь и никого не тронешь,Ты, в траур обрядясь, сама себя хоронишь!   Даря тебя своим презрительным плевком,На твой позорный гроб бросаю первый ком!

Риск*

   Фалей, лукавый грек, сквалыжный плут-купец.   Корил носильщика Демада:   «Обол? За этот груз? Опомнись, голубок,   Корзина не ахти какая уж громада.   Будь я моложе, сам я б снес ее домой,   А ты – „обол“! Грабеж прямой!А впрочем,О чем мы зря хлопочем!Не в деньгах, милый мой,Не в деньгах счастье.Я к беднякам привык питать всегда участье,Да, на своем веку,И долгом и суровом,   Не одному, брат, бедняку   Помог я… добрым словом!   Обол, ты говоришь? Бери, мне все равно.   Но слово доброе… оно…   Э… Как, бишь, звать тебя? Демадом?   Корзину снес бы ты, Демадушка, мне на дом,   С посудою она с хрустального. Неси,   Да не тряси.   За бескорыстную услугу   Три мудрых правила скажу тебе, как другу».Польстясь на мудрые слова,Простец-Демад себе на спинуВзвалил огромную корзину.Пыхтя, кряхтя, едва-едваПод тяжкой ношею волок бедняга ноги.«Фу! – Одолевши треть дороги,Носильщик стал. –Передохну. Вконец устал.Ну, что ж, – открой, Фалей, одно из мудрых правил!»Фалей Демада не заставилОтвета слишком долго ждать:«Демад, не верь тому, кто станет утверждать,Что для рабочего народаМилее рабство, чем свобода».«Вот на! – сказал Демад. – Какой же дуралейЧушь эту утверждать осмелится, Фалей!»Понес Демад корзину дале.«Послушай, милый друг! – Так на втором привалеДемаду стал Фалей вещать. –Коль кто-нибудь тебя попробует смущать:Мол, богатеть куда как вредно, –Что только бедняки способны жить безбедно,Не зная ни хлопот, ни риску, ни потерь,Ты этому… не верь».«Благодарим на добром слове,Хотя и это нам не внове!» –Вздохнул с досадою Демад.Пошли опять. Фалей наш рад:«Сюда, Демад… Хе-хе… Вот ты и разумей-ка…Сюда, в переднюю, направо, где скамейка…Ну, что ж ты стал, как пень? Снимай корзину, что ль!»«Постой. Успеется, – гудит Демад в передней, –Делися мудростью… последней».«Изволь, – заегозил Фалей. – Изволь, изволь…Коль скажет кто тебе… Ну, все равно, что скажет…Чего ты смотришь, словно зверь?..Иной, брат, так тебе распишет да размажет…А ты… не верь…»Тут, изловчившися, Демад плечами двинулДа оземь так корзину кинул,Что только звон пошел от хрусталя вокруг.«Друг, – полумертвому от ужаса ФалеюСказал он, – пусть я околею,Коль ты неправ, любезный друг…Большое за твои три правила спасибо…Слышь? Если скажет кто: в корзине, мол, теперьЕсть, кроме битого стекла, еще что-либо,Так ты ему… не верь…»

«Культура старая. Хрустальная лампада».Ну что ж. Культуре – исполать.Но коллективного российского ДемадаФалеям нынешним уже не оседлать.«Три мудрых правила»… Подобную мякинуУже не пустишь в ход, чтоб жить чужим трудом.Хоть все «культценности» Демад, согнувши спину,Охотно понесет, но не в Фалеев дом,А в дом свой собственный, который, по фасадуСудить, Фалеев был, но перешел к Демаду!

Махровые цветы*

Сотрудник «Воронежской коммуны» «пропечатал» начальника уголовного розыска города Задонска, некоего Белых. Белых, встретив этого сотрудника, набросился на него: «Ты што, мать твою, пишешь про меня?.. Посидишь в тюрьме, так лет пять писать не будешь…»

Самодуров вроде БелыхРазвелось у нас – беда!Много их, ребяток смелых,Ждут сурового суда.

Вот они орут площадно:«Упеку!.. Сгною!.. Мал-чать!»Раскрывай их беспощадно,Пролетарская печать!

Посвящаю эти строчкиВсем собратьям по перу:– Присылайте мне «цветочки»,Я в «букет» их соберу.

Сволочь каждую отметим,Воздадим ей «похвалы»,Чтоб потом букетом этимПодметать в тюрьме полы!

Социал-болонки*

   Вы полюбуйтесь, что за франты   Лакеи верные у госпожи Антанты.   Рабочие кричат им издали: «Эй, эй!Чего вы, ироды, копаетесь? Живей!Пора всеобщую начать нам забастовку!»«Нет, ни за что! Нет, нет! –Лакеи им в ответ. –Намедни поднесли мы барыне листовку,В которой наплели вы дикой ерунды,Так барыня, когда листовку в руки взялиИ прочитали всё: „Нехорошо! – сказали, –Держитесь далее от уличной орды.Всё это варвары, всё дураки и дуры,Они – вне общества, прогресса и культуры!Пора на цепь их посадить!“Все это барыня сказавши, стали хмурыИ не велели к вам ходить!»

Собачек комнатных, товарищи, видали?Породистые есть, носящие медали.Впридачу блеска их собачьей красотеИм вяжут бантики на шее и хвостеИ проманежиться на свежем ветерочкеИх водят барыни на шелковом шнурочке.Вот Вандервельде! В нем болонку узнаю,Которая медаль и бантики носила.Так допустимо ли, чтоб барыню своюТакая стерва укусила?!

На фронте победном*

Ко дню присяги в 15-й Сивашской дивизии грамотность будет доведена до 100 проц.

Опять – прорыв и одоленье.Бойца неграмотного нет!Орлам сивашским поздравленьеИ мой восторженный привет!

Враги, дивясь такому чуду,Завоют: «Дети – не в отцов!»А я с двойным усердьем будуПисать для этих молодцов.

Дорогу пламенным идеям!Какая радость жить, борясь,И с новым красным грамотеем,Евтеем, Силою, Авдеем,Держать упроченную связь!

«Бил бы лбом»*

Посвящается многим «пролетарским» поэтам

Гений шествует за гением!..– Эй, послушайте, юнцы,«Пролетарским» самомнениемЗараженные певцы!

Я с тревогою сторожкоюНаблюдал ваш детский рост.Вы пошли чужой дорожкою,За чужой держася хвост.

Увлекаясь «стихопластикой»,Возведя в канон – «курбет»,Вы дурацкою гимнастикойНадломили свой хребет.

Вы, привив себе клинически«Пролеткультовский» порок,Дали визг неврастеническийВместо мужественных строк.

Брюсов, Белый и Компания,Вот какой шмелиный ройВтиснул ваши начинанияВ свой упадочный настрой.

Яд условности и сложностиВ души юные проник,Замутив до невозможностиПролетарских дум родник.

Отравив себя отравоюОпьянительной и злой,Вы кичитеся лукавоюБуржуазной похвалой.

Сквозь смешок пренебрежения –Лести каверзной прием:«Да! Вот это – достижения!Браво, Кузькин! Признаем!»

Кузькин пыжится, топорщится,Сочиняет: «Бил бы лбом!» –У станка читатель морщится:«Ах, едят те!.. Бил!.. Был!.. Бом…»

Для земного пролетарияТошен вид твоих красот.Кузькин! Ждет тебя авария!Снизься с дьявольских высот!

Иль непонятым прелестникомТы умрешь в конце концовОднодневкою, предвестникомНовых, подлинных певцов!

Еще раз о том же*