Хаим Нахман Бялик - Стихотворения и поэмы

В толпе, в человеческой гуще…

О, как велика безнадёжность

На этой земле наилучшей.

Перевод М. Липкина 

С ПРИХОДОМ ВЕЧЕРА

/Перевод Д. Веденяпина/

Сквозь пламя туч сойдя с высот,

Склонилось солнце к кромке вод.

За тучей вспыхнули лучи —

Как навостренные мечи.

И просияла даль, чиста,

И огнь — на зелени листа.

Свет на верхушку рощи лег,

И огнь по водам рек потек.

И дождь златой на холм сошел,

Свеченье окропило дол.

Но тает отблеск огневой,

И никнет в бездну свет живой.

На мир ложится ночи тень,

День отступает — гаснет день.

И легкий ветерок подул

И тайну мне свою шепнул.

И был он нежен и летуч,

Как вечера прозрачный луч.

«Мой мальчик, юность промелькнет,

Как быстрокрылой птицы лёт.

Всё мерзко здесь, сплошь грязь и смрад,

Но есть иной предел и лад,

Где воздух благом напоен,

Где ветр — свобода, свет — закон,

Где и для нас готов приют;

Восстань, мой сын, не медли тут!

Не здесь отрада и покой…»

Но, сердце, сердце, что с тобой?

Зачем, облечено во мрак,

Ты вечно мучаешься так

И в раздражении своем

Тюрьмой считаешь Божий дом?

Иль тяжко видеть, что сильней

Ночная мгла дневных лучей?

Зачем всегда с уходом дня

Тоска в тиски берет меня

И сердце бедное влечет

За грань земного, к краю вод?

Перевод Д. Веденяпина 

ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ

/Перевод М. Липкина/

Вновь в облаках огонь и кровь,

Спустилось солнце к морю вновь.

В просветах облачных завес —

Лучей, как острых копий, лес.

Сияньем напоён простор,

В чащобе — солнечный костёр

Горит вблизи и вдалеке;

Расплавясь, он течёт в реке.

Зелёный холм стал золотым,

Над нивой — словно светлый дым,

Над бездной — солнце. Из огня

Оно целует полог дня

И исчезает там, где мгла.

Вот ночь приходит. Ночь пришла.

И лёгкий ветерок подул,

Поцеловал меня, вздохнул.

Доверчив, как вечерний свет,

Он прошептал мне свой секрет:

“Знай, милый мальчик, что пройдёт

День юности, как птиц полёт.

Здесь мерзко всё, мой дорогой,

Но есть мир добрый и другой,

Там место есть для нас для двух,

Там правды свет, там воли дух,

Там будем счастливы всегда,

О сын мой, полетим туда —

Со мной, со мной, в покой и тишь!..”

— Ах, сердце, что ж ты так болишь?

Когда ж я наконец пойму,

Кто облачил тебя во тьму,

И в злость, и в грусть, и в прах и тлен,

И Божий мир тебе — как плен?

О, неужели в том ответ,

Что тьма здесь побеждает свет?

И душат вновь мечты меня 

Всегда вот так, с уходом дня,

И вновь лететь бы я хотел

За море, в вечности предел.

Перевод М. Липкина 

КАК УМРУ…

Памяти N.

Как умру, вы так меня оплачьте:

«Вот он был — и вот его не стало:

Жизнь его оборвалась до срока,

Песнь его осталась недопетой;

И уже вовеки никому

Стих его последний не услышать —

Никому вовек!

А ведь у него была душа,

Говорящая душа живая —

Арфа, на которой он играл,

Все свои ей поверяя тайны;

Лишь одну-единственную тайну

Он унес с собой, одной струны

Отчего-то так и не коснулся

И теперь уж не коснется впредь,

Не коснется впредь!

Ах, какое горе! Как ждала,

Изнывала, млела та струна,

Молча млела, молча трепетала,

Вся тянулась к своему стиху,

Обмирая, мучаясь, тоскуя —

Как душа о женихе своем, —

И хотя он медлил, каждый день

С воркованьем тайным всё стремилась,

Всё звала его, а он всё медлил

И не приходил, не приходил.

О несчастье! Умер человек!

Вот он был — и вдруг его не стало,

Песнь его осталась недопетой;

И уже вовеки никому

Стих его последний не услышать —

Никому вовек!»

Перевод Д. Веденяпина

«Под пыткой вашего привета…»

* * *

Под пыткой вашего привета

Склонилась в прах моя душа.

Я только медная монета

В пустой копилке голыша.

Что вы пришли в мою обитель?

В чем грех, в чем подвиг мой? Весь век

Я был не бард и не учитель, 

Я не пророк: я дровосек.

В руке топор из грубой стали,

Я молча делаю свое;

Проходит день, плеча устали,

И притупилось лезвие.

Ведь я батрак, на день забредший,

И мне конец с закатом дня:

Не время мне слагать вам речи,

Ни вам плескать вокруг меня.

Чем жить нам дальше? Небо черно;

Чем завтра буре дать отпор?

Сзывайте всех на круг соборный,

К отчету, к жертве — за топор!

1923

Перевод П. Беркова[31]

ПЕСНЯ

Нет, не днем, не ночью темной

Я пройду не тропкой горной,

Не долиной, не болотом:

Чудо-дерево растет там.

Оно будущее знает,

Все загадки разгадает,

У него спрошу я тихо:

Расскажи мне, кто жених мой.

Дай ответ, нет сил ждать дольше:

Из Литвы он иль из Польши?

Въедет, как богач, в ворота

Или с посохом войдет он?

Мне подарки дорогие

Привезет или простые,

Холостой или когда-то

Раньше был уже женат он?

Он блондин иль нет, скажи-ка,

Только если вдруг старик он,

Про беду узнав такую,

Умолять отца начну я:

"Нет страшней на свете кары!

Ах не старый, ах не старый!"

Перевод Ю. Могильнер 

МОЯ МАМА,

БУДЬ БЛАГОСЛОВЕННА ЕЕ ПАМЯТЬ

Из бесед цадика из Виледника[32]

Набожной мама была, праведницей беспорочной,

Да осенит ее небо...

Вечер субботний настал, а в доме у нищей вдовицы

Нет ни свечей и ни хлеба.

Чудо: два гроша нашла! Что купить — хлеб или свечи?

Нет труднее заботы.

Сбегала в лавку, вернулась, а в ручечке тонкой —

Две свечи для Субботы.

Семь свечей — семь очей — семизвездье сияет ей с неба,

И вдовица в смущенье:

Благословит ли Господь женщины бедной Субботу

И всего лишь двух свечек свеченье?

Да освятит, Всеблагой, Он и чистую скатерь,

И тарелку пустую!

В платье субботнем, в платке она Господа встретит

И Субботу Святую.

И было: зажгла две свечи, — и ей сделалось горько,

Сердце больно заныло,

Упала слеза на свечу, по морщинам скатившись,

И свечу погасила.

Окривела Господня Суббота! И женщина страхом

И позором объята:

«О мой Бог, ты отверг приношенье рабы твоей бедной

Но Суббота-то в чем виновата?

Почему ты ей выколол глаз?» Под субботним платочком

Затряслись ее плечи.

В тихом, сдавленном плаче стояла, в печали молитвы

Смотрела на свечи.

И взывали из сердца ее праматери, и херувимы

Из гортани рыдали:

Слышишь, Славы Престол, слышишь, ухо небесное, — этот

Голос печали?

И слеза, словно жгучая капля огня, соскользнула

Со щеки и упала

На свечу, что погасла, — и вновь засветилась

Та свеча, как сначала.

Мама открыла глаза — и я вижу: свет семидневный

Вспыхнул с огнем воедино,

Это вдову, что молилась за нас, за Израиль,

Поцеловала Шехина[33].

1931 

Перевод С. Липкина 

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

Перевод с идиш С. Маршака

[34]

Меня опять Он к вам послал,

когда ревел могучий вал

и по ветру носились вы,

как груда высохшей листвы,

и руки падали у вас,

и силы таяли в груди.

И в ваш последний грозный час

явился Он и рек: «Иди!»

«Им тяжело, — сказал мне Он, —

им слишком больно. О, скорей

иди! У них ты вырви стон,

исторгни слезы из очей.

Пусть будет стон, как лязг металла,